Полицейские и провокаторы
Шрифт:
Вызов Зубатова в Гнездниковский переулок, 5, состоялся 13 июня 1886 года. Некоторые народовольцы утверждали, что Зубатов в охранке бывал и до этого. Наверное, разговор происходил в кабинете начальника Охранного отделения за самоваром. Николай Сергеевич предпочитал вербовать к себе в агенты, ведя длительные беседы с чаепитием и неспешными разговорами. Иногда он говорил лишнее, и тогда собеседник уходил с ценными сведениями. Бердяев поведал Зубатову о давней и успешной слежке за посетителями библиотеки Михи-ной, рассказал о том, что полиции твердо известно о «преступном образе мыслей и разрушительных идеях», обуревающих его, что библиотека жены превращена в место свиданий государственных преступников и в склад нелегальной литературы. В заключение беседы БерДяев поставил Зубатова перед выбором — ссылка в Восточную Сибирь административным порядком или сотрудничество с охранкой. Зубатов предпочел сотрудничество с охранкой [402] .Дошедший до нас рассказ самого Зубатова о его вербовке доверия не вызывает [403] .
402
7
403
8 См. там же. С. 53.
Период от визита в охранку до разоблачения, время своей провокаторской деятельности, Зубатов называл «контр-конспиративным». Уж очень не хотелось ему произносить такие бранные слова по отношению к себе, как «агент», «шпион», а точнее — «провокатор» Библиотека Михиной, вокруг которой группировалась радикальная молодежь, превратилась в гнездо провокации. Зубатов агитировал приходивших в библиотеку молодых людей вступать в революционные кружки, на средства Московского охранного отделения обеспечивал подпольные типографии оборудованием и шрифтами, писал прокламации, пытался проникнуть в разбросанные по России народовольческие кружки, собрать о членах партии нужные сведения и передать их в охранку.
«Я знал, например, в Москве в то время был знаменитый сыщик Зубатов,— писал некто И. И. Стари-нин,— у которого была библиотека, и у другого сыщика, Лебедева, был свой книжный магазин (по покупке и продаже книг) Оба эти сыщика действовали так: наметив себе жертву, они давали этой жертве самые нелегальные книжки, сами же знакомили своих жертв с социальным чтением, с революцией, сбивали таких подготовленных ими же людей в одну кучу, а потом доносили на них, делали обыски и находили свои же недозволенные книжки и рукописи и на основании этих своих найденных книжек делали аресты» [404] .
404
9 Старинин И. И. Записки библейского книгоноши//Голос минувшего, 1914, № 12. С. 190.
Стараниями Зубатова 24 октября 1886 года за решеткой оказались его близкие знакомые, члены кружка Гоца М. И. Фондаминский, умерший в Иркутске в 1896 году, и О. Г. Рубинок, сошедший с ума от избиений и вскоре умерший.
5 февраля 1887 года в руки полиции попал шестнадцатилетний Леонид Меныциков, впоследствии крупный чиновник Департамента полиции. В 1911 году, находясь в эмиграции, он опубликовал открытое письмо министру внутренних дел П. А. Столыпину, в котором, вспоминая свой арест, писал:
«С самого начала моего сидения в тюрьме в мою душу закралось подозрение, что я сделался жертвою доноса. Моя догадка нашла себе подтверждение.
Очень скоро выяснилось, что я и многие другие были арестованы вследствие предательства одного молодого человека. Имя этого господина Вам должно быть известно, Министерство, во главе которого Вы числитесь, платит ему ныне 5000 рублей ежегодной ренты. Это был С. В. Зубатов» [405] .
2 мая 1887 года Московская полиция арестовала около двухсот молодых людей [406] . Эта грандиозная облава производилась не без помощи провокатора Зубатова. Служба Зубатова в качестве секретного агента охранки тщательно скрывалась Бердяевым от других правоохранительных служб. Поэтому жандармы, не подозревая, что он их коллега, привлекли Зубатова к дознанию по делам Меныцикова и распространению нелегально брошюры Л. Н. Толстого «Николай Пал-кин». По последнему делу Зубатов был послан Бердяевым следить и сам же попался на распространении нелегального издания. По требованию Бердяева Зубатова оба раза освобождали от наказания, на что не могли не обратить внимания московские народовольцы, уже подозревавшие его в связи с охранкой. Сергей Васильевич считал, что болтливый Бердяев кому-то все же проговорился о нем. По утверждению Меныцикова, Зубатов сам признался товарищам во всем [407] . В январе 1889 года появился приказ московского обер-полицмейстера о зачислении в штат Охранного отделения отставного телеграфиста Зубатова. Так начался третий этап его деятельности [408] . Ученик Зубатова генерал А. И. Спиридович сообщает, что его учитель «после гимназии не пошел в Университет, а поступил чиновником в Охранное отделение» [409] .
405
10 Меньщиков Л. Я. Открытое письмо П. А. Столыпину, русскому премьер-министру. Париж, 1911. С. 1.
406
11 См.: Терешкович К. М. Московская молодежь 80-х годов и Сергей Зубатов//Минувшие годы, 1908, № 5-6. С. 213.
407
12 См.: Меньщиков Л. Я. Охрана и революция. Ч. 1. М., 1925. С. 27.
408
13 См.: ЦГИА СССР, ф. 1405, оп. 539, д. 147, л. 12.
409
14 Спиридович А. И. Записки жандарма. М., 1928. С. 52.
Благодаря незаурядным способностям и бескорыстной преданности полцтическому сыску Зубатов быстро продвигался по службе: простой филер — чиновник особых поручений — помощник начальника охранки — с 1896 года ее начальник (Бердяев проиграл казенные деньги, и его отправили в отставку). Недоучившийся гимназист оказался умнее и образованнее своих коллег. Несмотря на повседневную занятость, Зубатов много читал специальной, общеобразовательной и револю-’ ционной литературы, выходившей в России и вне ее. Он нашел себя в политическом сыске, охранка оказалась его стихией, делом его жизни. Зубатов превратил Московское охранное отделение в «академию», оно считалось лучшим в империи, «кузницей кадров». Его друг Е. П. Медников, гений филерского наблюдения, организовал
410
15 Каторга и ссылка, 1924, № 8. С. 46.
Бывший начальник Особого отдела Департамента полиции глава политического сыска империи Л. А. Ратаев писал:
«Московское охранное отделение в силу своего центрального положения само собою было призвано в такой момент играть выдающуюся роль, но это значение еще усиливалось удачным подбором секретной агентуры и правильно организованным наружным наблюдением. Департамент, лишенный в такое горячее время какой-либо поддержки от провинциальных розыскных учреждений, стал по необходимости командировать людей Москорского охранного отделения в те местности империи, где замечался острый подъем революционного движения. Такой порядок привел вскоре к сформированию при Московском охранном отделении на средства Департамента так называемого летучего отряда наблюдательных агентов, которые, сообразно потребностям момента, передвигались из одной местности в другую, и таким образом Московское отделение сделалось как бы официальным центральным розыскным органом Департамента., Словом, Москва в те времена считалась школою секретной агентуры и наружного наблюдения» [411] .
411
16 Былое, 1917, Ns 2. С. 195.
В цитируемом отрывке Зубатов не упоминается. Ратаев его не любил. Зубатов в 1902 году фактически сменил Ратаева на посту начальника Особого отдела Департамента полиции (между ними две недели эту должность занимал Ф. С. Зиберт), и там дела пошли лучше. Даже в служебных письмах к Зубатову Ратаев не всегда мог скрыть свои чувства [412] .
Зубатов ввел много нового в технику политического сыска — фотографирование всех арестованных, дактилоскопию, разработал системы наружного и внутреннего наблюдения. Он умышленно оставлял на свободе часть выявленных революционеров «на разведку» и пристально следил за ними. Что было дальше, пояснений не требует. Его можно назвать виртуозом политического сыска, мэтром, новатором. При нем техника политического сыска в России достигла уровня стран Западной Европы. Жандармский генерал П. П. Заварзин, коллега и последователь Зубатова, писал о нем: «Зубатов был одним из немногих правительственных агентов, который знал революционное движение и технику розыска. В то время политический розыск в империи был поставлен настолько слабо, что многие чины не были знакомы с самыми элементарными приемами той работы, которую они вели, не говоря уже об отсутствии умения разбираться в программах партий и политических доктринах. Зубатов первый поставил розыск в империи по образцу западноевропейскому, введя систематическую регистрацию, фотографирование, конспирирование внутренней агентуры и т. п.» [413] .
412
17 См.: Голос минувшего, 1922, Ns 1. С. 51—59.
413
18 Заварзин Я. Я. Работа тайной полиции. Париж, 1924. С. 69.
Зубатов превосходно знал революционное движение заказа народничества, в тонкостях революционного движения более позднего периода он разбирался много хуже. После разгрома народничества и появления социал-демократов Зубатов понял, что назрела необходимость изменения методов борьбы с революционным движением. Он читал теоретические работы, включая Маркса, изучал практику революционной борьбы:
«Рабочий класс — коллектив такой мощности, каким в качестве боевого средства революционеры не располагали ни во времена декабристов, ни в период хождения в народ, ни в моменты массовых студенческих выступлений. Чисто количественная его величина усугублялась в своем значении тем обстоятельством, что в его руках обреталась вся техника страны, а он, все более объединяемый самым процессом производства, опирался внизу на крестьянство, к сынам которого принадлежал; вверху же, нуждаясь в требуемых знаниях по специальности, необходимо соприкасался с интеллигентным слоем населения. Будучи разъярен социалистической пропагандой и революционной агитацией в направлении уничтожения существующего государственного и общественного строя, коллектив этот неминуемо мог оказаться серьезнейшей угрозой для существующего порядка вещей» [414] .
414
19 Былое, 1917, № 4. С. 159.
Зубатов, как ему казалось, нашел блистательное решение, позволяющее отвлечь рабочий класс от желания уничтожить существующий государственный строй. Его замысел отличался завидной простотой: он предложил вытеснить революционеров из рабочей среды и подменить их правительственными агентами из Департамента полиции, а борьбу политическую борьбой экономической. Какое дело рабочему люду до политического строя, если их как следует накормить. Зубатов надеялся, что для достижения поставленной цели достаточно на средства Министерства внутренних дел создать сеть легальных рабочих организаций, напоминающих западноевропейские профсоюзы, и назначить в них лидеров — людей, преданных монархическому строю и Департаменту полиции. Он полагал, что правительство будет помогать им бороться с хозяевами и сможет достигнуть хоть какого-нибудь улучшения отчаянного положения трудового народа. Ну а если и этого правительство сделать не сможет, то, по крайней мере, хоть временно отвлечет рабочих от революционеров и политической борьбы. Полицейские агенты должны внушить народу, что царь и правительство — за него, за улучшение его экономического положения. Зуба-товская идея предполагала изолировать рабочий класс от интеллигенции, носительницы просвещения и передовых взглядов.