Полина. Мечты сбываются
Шрифт:
Само помещение было меньше предыдущих раза в два и, наряду с такими же высокими окнами, в нём с противоположной от них стороны располагались пять отчётливо просматривающихся дверей. Я сделала пару шагов вперёд, внимательно наблюдая за реакцией стен. На них, по мере моего продвижения внутрь комнаты, проявлялись те самые рельефные рисунки. Я оглянулась – рисунки на стенах столовой соответственно исчезали. В облаках над головой загрохотало и они радостно заискрили. Теперь я окончательно убедилась, что всё это великолепие кочует по залам
Я открыла первую дверь. Ту, из пяти, что находилась посередине.
Это была ванная комната. То-есть, прямо перед дверью в комнате стояла прозрачная ванна с какой-то субстанцией, переливающейся, как бензиновое пятно на воде. И это первое, что бросилось мне в глаза. Уже потом я рассмотрела всякие другие удобства. В глубине был виден довольно живописный бассейн с небольшим водопадом, срывающимся с очень реалистично выглядящей скалы, по которой взбирались цветущие лианы, тянущиеся к падающему откуда-то сверху свету.
Прислушавшись к себе, вернее к новому телу, я решила удобства пока по назначению не использовать. Но мне захотелось принять ванну… не эту, конечно. Её я обошла стороной и направилась к бассейну.
Но желанию моему сбыться было не суждено. Я натолкнулась на невидимую преграду, которая, при моих попытках преодолеть её, пружиня, отталкивала меня назад. При других обстоятельствах это, наверное, могло бы быть даже весело. Но не теперь.
Я снова огляделась в поисках зеркала, но здесь его тоже не оказалось.
Я вернулась назад, затворив эту дверь, и открыла следующую, которая вела, судя по нескончаемым рядам вешал и полок, в гардеробную. И те и другие, правда, пустовали, но зато открывающаяся наружу дверь представляла из себя сплошное зеркальное полотно, которое, множа само себя, начало раскладываться, как слайдер. Слившись в одну плоскость, оно в итоге заняло всю стену до самых окон.
Я выдохнула и, подойдя ближе к окну, где было гораздо светлее, взглянула в зеркало.
Тощее тельце в саване, с дрожащими от напряжения ногами, едва держало кажущуюся непропорционально огромной, из-за венчающей её гигантской копны растрёпанных волос, голову. Мертвецки бледное лицо без малейших признаков подкожного жира, оттеняло зеленоватые потрескавшиеся губы. Чуть ли не в пол-лица глаза с тускло-серыми зрачками были обведены чёрно-фиолетовыми кругами. Панды бы обзавидовались.
Узрев всё это недоразумение, я испытала просто непередаваемую гамму ощущений.
Ну что сказать – я, возможно, и была почти готова к тому, что увижу. Или я так думала. Но не моё новое тело, точно. Оно не перенесло моей сногсшибательной на него реакции и просто хлопнулось в обморок.
…В этот раз я очнулась от звука, который можно было бы охарактеризовать, как победная песнь торжествующего хищника. Начавшееся звучание от тихого утробного рыка закончилось запредельным фортиссимо. За окном полыхнуло сиреневым, неистовая песнь резко оборвалась и все звуки стихли. Меня снова оглушило тишиной.
И тут прямо в голове возник скрежет столь премерзкий, что, казалось, внутри неё как будто роились не менее сотни поющих цикад. И от этого конкретно мутило.
Звук за окном опять повторился, больше напоминая в этот раз звук охотничьего рога… или не рога. И ещё раз… или рога, но не охотничьего.
Мутит то как… Попытка открыть глаза едва не закончилась приступом рвоты. Видно, я и головой не слабо так приложилась…
Повторная инвентаризация облика, мыслей, эмоций и ощущений, которую я провела, только ещё больше ввергла меня в уныние.
Тело было очень худым и, по всем признакам, обезвоженным. Длинные неухоженные волосы спускались ниже поясницы. И эти мерзопакостные волосья, чёрт бы их подрал, плотно обмотались вокруг шеи и стягивались всё туже, добавляя мне панических настроений. Потому что на этот раз тактильные ощущения не сбоили и были очень даже реальными.
Мысли снова текли как-то сами по себе, и ни в какие стройные ряды по-прежнему не собирались.
Мозг был явно в отключке, ввиду отсутствия достаточного количества привычных ему вводных.
Ум, очевидно, находился в интеллектуальном нокауте.
Я попыталась воззвать к Разуму, на который и была последняя надежда, но который воспринимать новую реальность явно не спешил.
Сознание, вопреки всему, наслаждалось прелестью новизны и возможностью новых открытий.
Подсознание затаилось и, видимо, выжидало, чем всё закончится; потому что всё, что в нём пряталось и таилось там, на Земле, к данному континууму, очевидно, не слишком то и подходило.
Душа явно пыталась с новым телом расстаться, что для меня в данной ситуации было абсолютно неприемлемо: где моё настоящее тело и в каком оно состоянии, никому не было известно. Хотя…
Мысль ускользнула.
Память молчала.
И это было очень и очень печально, ибо прежнее тело своё я любила. Ценила, уважала, холила, лелеяла:
парила в баньке и окунала в ледяную купель, спускала с гор на сноуборде зимой и роняла в воду с сап борда летом;
таскала конными маршрутами по козьим тропам смотреть на цветущий рододендрон поздней весной, а ранней осенью испить живой воды из спрятавшегося под скалой тайного источника, окружённого яркими, вобравшими в себя последние краски лета, фиолетовыми колхикумами;
внесезонно мы плавали и ныряли в морях и океанах повсюду, где только есть рифы, и где мы таки научились с ним ловить парусами ветер…
И да, нас любили лучшие, на мой вкус, мужчины планеты, способные ценить не только моё идеальное тело, но и мои другие человеческие качества.
От осознания потери снова захотелось плакать, но новое тело либо этого не умело, либо не желало. Но, скорее всего, в нём просто не было лишней воды.
А у меня оставались ещё неисследованные помещения.