Полис подонков
Шрифт:
– Как, Лидочка, мы поступим с тобой с холодильником?
– А что холодильник? – спросила супруга, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться мужу в лицо. – Что с ним такое, ведь он вроде бы практически новый?
– Даже не соображу сразу, что тебе и сказать? – озадачено отвечал в общем-то опытный полицейский, всегда теряющий навык и способность логически мыслить в присутствии этой знойной красотки. – Я вызывал мастера, он осмотрел поломку и сказал, что произведено какое-то вынужденное вмешательство и что ремонту этот предмет бытовой техники больше не подлежит. Что бы это такое могло быть, ты случайно не знаешь?
– Нет, – все же не удержавшись от легкой, едва «пробежавшей», ухмылки ответила женщина, – совсем не знаю на что и подумать, однако сейчас меня интересует другое: мы что, остались без холодильника, ведь, как
– Почему же? – задумчиво молвил мужчина, еще не понимая, в какую хитрую он втянут интригу. – Меня просто интересует вопрос: кто будет из нас двоих искать на приобретение нового деньги – ты или я?
– Уж точно, не я! – огрызнулась с презрительной миной Лидия, за совсем нешуточной ненавистью успешно укрывшая просившуюся наружу усмешку. – Ты мужик – ты и думай!
Аронову ничего другого не оставалось, как, печально вздохнув, залезть в свою тайную, надежно спрятанную от неблагонадежной супруги, кубышку, достать оттуда заначку и отправиться покупать новый предмет испорченной мебели. Вся эта нехитрая вроде бы процедура заняла у него весь остаток текущего дня, а когда он вернулся домой, то ни супруги, ни их общего сына не было, но и это еще было не все, кроме всего прочего, пропали еще их, необходимые на первое время, носимые вещи и принадлежности личной гигиенической надобности. Такое, в принципе, было впервые: Лидия предпочитала шантажировать мужа, просто пропадая на несколько дней, но в этот раз выглядело все по-другому – более или менее похоже на правду. Однако Аронов, крайне въедливый на работе и, как последний «лох», доверчивый дома, вновь не придал этому обстоятельству какого-либо значения, предположив для себя, что супруга избрала какую-то новую тактику и что ей просто пришла очередная идея вновь «выбить» с него побольше денег. Он даже не стал ей звонить и узнавать, где они изволят остановиться, справедливо полагая, что правды она ему все равно не скажет, а будет словесно над ним изгаляться, произнося различные адреса, не называя при этом верного, как было уже далеко не впервые.
Прошел день, за ним минул второй, а вестей от своенравной и продуманной Лидочки так и не было. Наконец на третий день, когда Павел только вышел с очередного, каждодневного совещания, на его мобильник пришел вызов от коварной супруги. Без задней мысли он включил вызов, она же сразу заняла атакующую позицию.
– Послушай, дорогой, – слышался из сотового устройства голос, не предвещающий ничего чего-либо доброго, – я от тебя ухожу и предлагаю поделить наше имущество, а поскольку все записано на меня, соответственно, и делить нам, получается, нечего. Таким образом, я предлагаю тебе съехать с моей квартиры и одновременно передать мне ключи от моей заграничной машины. Где ты будешь в дальнейшем жить? – здесь она взяла короткую паузу, недоброжелательно, с отвращением, фыркнула и потом только продолжила: – Это мне безразлично! Я уже давно испытываю к тебе крайнюю неприязнь, скажу даже больше, я тебя никогда не любила, а всего лишь использовала, поэтому катись-ка ты, милый, колбаской на все четыре сторонки!
От такого неожиданного поворота в своей жизни, где он мало того, что полностью содержал беспардонную, развратную женщину, оплачивая все ее многочисленные счета, так еще и умудрился заработать в Москве квартиру, всю ее обставил по последнему писку моды, да еще пошел на то, чтобы в кредит взять невероятно дорогую машину отличной иностранной модели, мужчина опешил, совершенно не зная, как воспринимать услышанные слова – шуткой либо все же серьезно. И если бы у него вдруг появилась возможность взглянуть на себя в этот момент как-нибудь сбоку, то он был бы очень удивлен, улицезрев, как, оказывается, развита его нижняя челюсть, что сумела до такой степени оттопыриться книзу. Между тем супруга не унималась:
– А еще всем своим знакомым я рассказала, как ты избил нас с ребенком до полусмерти, – он подтвердит, можешь не сомневаться! – вот из-за чего, собственно, мы и вынуждены были уйти, спасаясь от отца, и в том числе мужа, тирана, а если все это дойдет до твоего руководства, предположи: что тебе будет? Как тебе такой необычный расклад и кому – как думаешь?! – в таком случае будет вера?
Участковый задыхался от вполне справедливого гнева, но единственное, что он мог сказать на этот нескончаемый монолог, так это:
– Ты, вообще, что ли,
Закончить он не успел, так как его разъяренным и вместе с тем победоносным тоном «оборвала» коварнейшая супруга:
– Мне Погосову сейчас позвонить? – назвала вероломная женщина фамилию самого главного начальника в полицейском отделе, где довелось нести службу провинциальному участковому, с которым, в силу описанных ранее обстоятельств, она была хорошо знакома и имела с ним прямую мобильную связь. – Либо ты мне в течении дня подгоняешь машину и затем до вечера освобождаешь квартиру, либо я свяжусь с твоим непосредственным руководством и расскажу ему все о твоих жутких «подвигах», поверь – синяки на теле найдутся!
– Без алиментов останешься! – уже довольно грубо промолвил Аронов и полностью отключился от сотовой связи, после чего еле слышно, только лишь для себя добавил: – Ну, ты, оказывается, и «мразь»… Как я прожил с тобой добрый десяток лет – даже не представляю?
Где-то в глубине души влюбленный мужчина еще надеялся, что все это какая-то сверх невероятно хитрая провокация, направленная исключительно на то, чтобы стянуть с него как можно побольше денег, но давний опыт сотрудника внутренних органов определенно и крайне настойчиво подытоживал: «Проснись, «дурачок», тебя развели как последнего «лоха», а если хочешь хоть с чем-то остаться, то поспеши, и действуй решительно!» Убежденный в подобных мыслях, полицейский сотрудник отправился прямиком к тому человеку, которому и собиралась в первую очередь жаловаться супруга.
Погосов Геннадий Петрович был со своим подчиненным практически одногодками, однако начал служить сразу же после армии, а являясь еще и коренным москвичом, быстро продвинулся по служебной лестнице и теперь заведовал огромным отделом. Своей внешностью он являл человека тучной комплекции, свидетельствующей только о том, что он крайне доволен сложившейся жизнью и давно уже ведет сидячий, малоподвижный, но респектабельный образ жизни; ростом при этом едва ли он достигал отметки в сто шестьдесят сантиметров и общим видом напоминал сказочный колобок. Касаясь его лица, следует отметить, что оно было круглым, широким, с выпирающими щеками; карие, с голубоватым оттенком, глаза выражали, кроме напускной строгости, еще глубокий аналитический ум, невероятную проницательность и несвойственное должности милосердие (про таких людей обычно говорят – этот человек находится на своем месте); короткая стрижка черных волос едва скрывала круглую голову, выставляя на «показ» небольшие, плотно прижатые ушки. Одет он был в полковничий мундир полицейского и, придав себе грозный вид, восседал в своем кабинете, предаваясь равномерному течению служебного дня. Он только что отпустил очередного сотрудника и, несколько озадаченный, размышлял над полученной информацией, когда к нему на прием напросился не в меру взволнованный участковый. Отличительного чертой руководителя было то, что он всегда старался входить в положение своих подчиненных, а зная сложную ситуацию в судьбе посетившего его человека, постоянно попадавшего во всяческие трудные, скорее даже неординарные, ситуации, встревоженный, насторожился, пригласил его войти и предложил излить суть случившейся с ним проблемы.
– Товарищ полковник, – начал крайне встревоженный Павел дрожащим от волнения голосом, приближаясь почти вплотную к столу, где сидел со строгим видом руководитель, – у меня очень сложная семейная ситуация и мне в какой-то мере необходима и Ваша прямая помощь.
– Что случилось? – поинтересовался начальник отдела, указывая Аронову на стул и приглашая присесть за стол, составленный с его в букву «Т». – Давай рассказывай, а я в свою очередь помогу, разумеется, чем смогу.
– Понимаете какое дело… – начал нерешительно подчиненный сотрудник, потупив взор и что-то внимательно изучая на плоской полированной плоскости, – она совсем «рухнула с дуба» и заявила мне, что решила со мной распрощаться – уже насовсем, а не как ею до этого было принято – и требует с меня осуществить ей передачу всего нашего совместно нажитого имущества, которое я – по своей, конечно же, глупости! – переписал на нее после нашего с ней как бы развода.