Политбюро. Механизмы политической власти в 1930-е годы
Шрифт:
Вскоре Ежов был арестован по обвинению в руководстве «контрреволюционной организацией» в НКВД и расстрелян. Проделано это было без обычных шумных кампаний. Аккуратность, с какой убирали Ежова, лишний раз свидетельствовала о том, что Сталин опасался вызвать слишком широкий общественный интерес к деятельности НКВД и обстоятельствам проведения «большого террора». Ежов стал очередным «козлом отпущения», из тех, кто, выполнив волю вождя, расплачивались жизнью во имя того, чтобы сам вождь оставался вне подозрений.
3. Репрессии в Политбюро
После нескольких лет относительной стабильности в годы «большого террора» в составе Политбюро произошли существенные изменения, хотя из всех партийно-государственных инстанций Политбюро пострадало в наименьшей степени.
Первой жертвой террора (независимо от того, покончил он собой или был убит) стал Г.К. Орджоникидзе. Затем в мае 1937 г. был выведен из состава ЦК ВКП(б) кандидат в члены Политбюро Я.Э. Рудзутак. Он был одним из старейших руководителей партии. Кандидатом в члены Политбюро Рудзутака впервые избрали ещё в 1923 г. Затем в 1926–1932 гг. он был членом Политбюро. В 1931–1934 гг. Рудзутак занимал пост председателя ЦКК ВКП(б) и в соответствии с уставом партии, запрещавшим совмещение должностей председателя ЦКК с другими выборными должностями, был выведен из Политбюро. После XVII съезда ВКП(б) Рудзутак стал кандидатом в члены Политбюро. В 1937 г. он был расстрелян по обвинению в шпионаже в пользу Германии и причастности к заговору военных во главе с Тухачевским. На освободившееся место кандидатом в члены Политбюро на пленуме ЦК ВКП(б) в октябре 1937 г. был избран Ежов.
Следующая замена в Политбюро произошла на пленуме ЦК в январе 1938 г. — П.П. Постышев был выведен из кандидатов в члены Политбюро, а на его место избран Н.С. Хрущёв. Смещение Постышева в отличие от других перестановок в Политбюро происходило постепенно, в несколько этапов и может служить хорошим примером сталинских методов политических интриг и нравов, царивших в Политбюро в годы террора.
П.П. Постышев был одним из самых известных деятелей партии. В социал-демократическое движение он включился ещё в 1901 г., был профессиональным революционером. В годы гражданской войны руководил партизанскими отрядами на Дальнем Востоке. С 1930 г. Постышев занимал пост секретаря ЦК ВКП(б) и был одним из самых влиятельных партийных функционеров. В 1933 г., в разгар голода на Украине, Сталин назначил Постышева вторым секретарём ЦК КП(б) Украины и первым секретарём Харьковского (тогда столичного) обкома. После перевода столицы Украины из Харькова в Киев Постышев стал первым секретарём Киевского обкома. Постышев вполне справился с возложенными на него задачами «укрепления руководства» Украиной и в награду в 1934 г. был избран кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б).
Тучи над Постышевым начали сгущаться осенью 1936 г., когда в Киеве, в окружении Постышева были произведены массовые аресты. 13 января 1937 г. ЦК ВКП(б) принял специальное постановление о Киевском обкоме и ЦК КП(б)У. Руководство республиканской организации было обвинено в засорении аппарата врагами. Постышеву объявили выговор и лишили должности секретаря Киевского обкома [521] .
Организуя атаку против Постышева, Сталин использовал не только дела о мифических вредителях в украинском партруководстве, но и вполне реальные пороки, присущие киевским лидерам, как, впрочем, и руководителям других регионов: групповщину, злоупотребление властью, создание местных культов. Являясь формально вторым секретарём ЦК КП(б)У, Постышев фактически был самым сильным руководителем на Украине. Свою роль в этом, видимо, сыграли и личные качества Постышева — жёсткость, напористость, властность, а также поддержка, которой он долгое время пользовался в Москве, являясь кандидатом в члены Политбюро, эмиссаром самого Сталина. Используя свое влияние, Постышев окружил себя в украинской парторганизации значительной группой лично преданных ему работников. Они же, в свою очередь, немало потрудились для того, чтобы создать в республике своебразный культ Постышева — одного из вождей советского народа. Формировался этот культ ещё и потому, что до определённого времени окружение монумента собственного величия более мелкими памятниками в честь «верных соратников» поощрял сам Сталин.
521
РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 983. Л. 110–112.
Как это нередко бывало в те годы, опираясь на высокое положение мужа, активную роль в политической жизни и даже в решении кадровых вопросов в республике пыталась играть жена Постышева — Т.С. Постоловская. Она занимала пост секретаря парткома Украинской Ассоциации марксистско-ленинских научных институтов и принимала деятельное участие в многочисленных конфликтах и склоках, вспыхивающих временами среди «бойцов идеологического фронта».
Все эти обстоятельства в полной мере использовал Сталин. Обвинения в личной нескромности и злоупотреблениях были обрушены на Постышева на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) в 1937 г. Новый секретарь Киевского обкома Кудрявцев говорил так: «Обстановка шумихи вокруг т. Постышева зашла так далеко, что кое-где уже громким голосом говорили о соратниках Постышева, ближайших, вернейших, лучших, преданнейших, а те, кто не дорос до соратников, именовали себя постышевцами» [522] . Досталось в это время и Постоловской, обличая которую, Сталин и его помощники наносили ещё один удар по Постышеву.
522
Вопросы истории. 1995. № 7. С. 19.
Главным пунктом обвинений против Постоловской было её неблаговидное поведение в деле некой Николаенко, получившем тогда стараниями Сталина широкую огласку. Это грязная история, по существу провокация, хорошо демонстрирует те методы, которыми первоначально пользовался Сталин, нанося удары по своим недавним соратникам. Вместе с тем в ней проявились нравы, существовавшие тогда на местах.
Член ВКП(б) П.Т. Николаенко была одной из тех экзальтированных жертв сталинского учения об усилении классовой борьбы, которым повсюду мерещились враги и шпионы. Рано вступив в партию, она работала женоргом, училась, а в 1935 г. попала на службу в музейный городок в Киеве. Однажды она явилась к директору городка и заявила, что один из сотрудников, по её мнению, крадёт экспонаты, а на вырученные деньги приобретает вещи и продукты в Торгсине. Не найдя поддержки у директора, Николаенко стала обличать и его. Для того чтобы избавиться от Николаенко, её отправили в аспирантуру Ассоциации марксистско-ленинских научных институтов. Однако и здесь она быстро принялась за старое, выявляя и разоблачая «врагов». Партийная организация УАМЛИНа, не без участия Постоловской, добилась исключения Николаенко из аспирантуры. Николаенко ушла работать на курсы политотделов Юго-Западной железной дороги, заявляя направо и налево, что в УАМЛИНе засели враги, а Постоловская «как царица сидит, окружённая врагами». «Доброжелатели» доложили об этом жене Постышева, и она не придумала ничего лучшего, как добиться от бюро горкома партии исключения Николаенко из ВКП(б). Желая угодить Постоловской, операцию эту проделали быстро, не погнушавшись элементарным подлогом: при помощи подчисток решение об исключении, состоявшееся в январе 1936 г., провели актом за сентябрь 1935 г. Николаенко подала заявление на имя Сталина, и в апреле комиссия Комитета партийного контроля приняла решение о восстановлении её в ВКП(б). Однако в Киеве выдавать ей билет и восстанавливать на работе не торопились [523] .
523
Там же (данные из выступления нового секретаря Киевского обкома Кудрявцева на февральско-мартовском пленуме 1937 г.).
Коренной переворот в судьбе Николаенко произошёл после постановления ЦК ВКП(б) от 13 января. Прибывшему в Киев для разъяснения постановления Л.М. Кагановичу рассказали о «героине-разоблачительнице», а он, в свою очередь, доложил о ней по возвращении в Москву Сталину. Вождь проявил к Николаенко неподдельный интерес, настолько значительный, что посвятил ей целый абзац в речи на февральско-мартовском пленуме и, более того, включил этот абзац в официальный, широко опубликованный текст речи. «Николаенко — это рядовой член партии, — говорил Сталин. — Она — обыкновенный «маленький человек». Целый год она подавала сигналы о неблагополучии в партийной организации в Киеве, разоблачала семейственность, мещанско-обывательский подход к работникам… засилье троцкистских вредителей. От неё отмахивались, как от назойливой мухи. Наконец, чтобы отбиться от неё, взяли и исключили её из партии… Только вмешательство Центрального Комитета партии помогло распутать этот запутанный узел. А что выяснилось после разбора дела? Выяснилось, что Николаенко была права, а Киевская организация была неправа… А ведь кто такая Николаенко? Она, конечно, не член ЦК, она не нарком, она не секретарь Киевской областной организации, она даже не секретарь какой-либо ячейки, она просто рядовой член партии.
Как видите, простые люди оказываются иногда куда ближе к истине, чем некоторые высокие учреждения» [524] .
Догадаться, зачем Сталин создавал этот новый культ «маленького человека», не трудно. Ещё недавно призывая советских людей следовать примеру стахановцев, Сталин теперь говорил: действуйте, как Николаенко, и мы поддержим вас, а особо отличившихся даже зачислим в национальные герои. Кроме того, защитив «маленького человека» Николаенко от жены всемогущего Постышева, Сталин в очередной раз демонстрировал свой «демократизм», готовность защитить простого человека от произвола чиновников, укрепил легенду о непричастности вождя к массовому террору. И пока Николаенко купалась в лучах славы, Постышев был отправлен с Украины в почётную ссылку — секретарём Куйбышевского обкома партии.
524
Большевик. 1937. № 7. С. 24.
В литературе распространено мнение, что Постышев пострадал потому, что пытался противостоять сталинскому репрессивному курсу. Источником этого предположения были соответствующие фрагменты из секретного доклада Хрущёва на XX съезде КПСС. «На февральско-мартовском Пленуме ЦК (1937 г.), — говорил Хрущёв, — в выступлениях ряда членов ЦК, по существу, высказывались сомнения в правильности намечавшегося курса на массовые репрессии под предлогом борьбы с «двурушниками». Наиболее ярко эти сомнения были выражены в выступлении тов. Постышева. Он говорил:
«Я рассуждал: прошли такие крутые годы борьбы, гнилые члены партии ломались и уходили к врагам, здоровые дрались за дело партии. Это — годы индустриализации, коллективизации. Я никак не предполагал, что, пройдя этот крутой период, Карпов и ему подобные попадут в лагерь врага. (Карпов — это работник ЦК партии Украины, которого хорошо знал Постышев). А вот по показаниям, якобы, Карпов с 1934 года был завербован троцкистами. Я лично думаю, что в 1934 году здоровому члену партии, который прошёл длительный путь ожесточённой борьбы с врагами за дело партии, за социализм, попасть в стан врагов невероятно. Я этому не верю… Я себе не представляю, как можно пройти тяжёлые годы с партией и потом в 1934 году пойти к троцкистам. Странно это…» [525]
525
Реабилитация. Политические процессы 30-50-х годов. С. 34.