Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 1
Шрифт:
Трудно поверить в то, что Сталин действительно переводил книгу Р. Люксембург на русский язык: для этого он недостаточно знал немецкий язык. Скорее всего, он пытался читать ее с помощью словаря, что больше соответствовало уровню его знаний немецкого языка. Из полицейских документов явствует, что при одном из его арестов у него был обнаружен среди других книг русско-немецкий разговорник. Видимо, в преддверии своих поездок за границу в тот период он начал (или продолжил) изучение немецкого языка. Однако в любом случае, даже при прекрасном владении самим вопросом, ему явно не под силу был самостоятельный перевод книги Р. Люксембург, которая писала отнюдь не таким же ясным и лапидарным стилем, как Сталин.
Обращает на себя внимание еще одно любопытное обстоятельство. В письме к Н.К. Крупской он писал, что может в случае необходимости приехать «немедля». Это, очевидно, дает основание полагать, что, по его расчетам, ему нетрудно было совершить, как и прежде, очередной побег из ссылки. Однако на деле оказалось все иначе. По прошествии
503
Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. С. 19.
Какие причины имел в виду Сталин, сказать сейчас трудно, если вообще возможно. Не исключено, что до него могли дойти распространявшиеся тогда среди ссыльных слухи относительно причастности Р. Малиновского к провокаторской деятельности и он, чтобы ввести охранку в заблуждение намеренно писал, что останется в ссылке до окончания срока. Таким путем можно было дезориентировать как самого Р. Малиновского, так и через него охранку. Вполне допустимы и другие, неизвестные нам причины высказанного им намерения, вопреки прежней практике, отбыть весь причитавшийся срок [504] . Во всяком случае, даже если Сталин и не собирался проводить целых четыре года за Полярным кругом, то его слова оказались пророческими: побега из последней ссылки он так и не совершил.
504
В связи с этим неубедительным выглядит утверждение Троцкого, что Сталина от побега из Туруханской ссылки удержали не только физические и полицейские трудности, связанные с побегом, но и опасность нелегального существования в условиях военного режима. А Сталин, как замечает Троцкий, был осторожен. (См. Лев Троцкий. Сталин. Т.1. С. 240–241.). Но ведь, как мы видим из его письма Р. Малиновскому, он еще до начала войны, в апреле 1914 года, писал, что не собирается совершать побег.
Центральным событием, своего рода осью, вокруг которой вращалась вся политическая жизнь не только в Туруханской ссылке, но и в России, как и во всем мире, конечно, была начавшаяся первая мировая война. Все политические партии вне зависимости от их желания или нежелания должны были занять определенную позицию в связи с разразившимся всемирным пожаром. Раскаты этого поистине вселенского события докатились и до Туруханского края. Война сказалась на жизни ссыльных самым прямым и непосредственным образом: ухудшились их материальные условия, ужесточился режим, до минимума сведены возможности организации побега, не говоря уже о том, что суровыми стали меры наказания за политические преступления, которые фактически приравнивались к государственной измене.
Но самым главным для ссыльных революционеров являлся вопрос об отношении к начавшейся войне. Как уже отмечалось выше, позиция большевиков (и Сталина в том числе) в период русско-японской войны была однозначной — они выступали за поражение в ней, полагая, что такое поражение станет прелюдией к краху царского режима и откроет путь к революции. Частично такие надежды оправдались. Но после начала первой мировой войны ситуация в мире, как и в стране, коренным образом отличалась от периода русско-японской войны. Естественно, это диктовало необходимость выработки новой стратегии и тактики по такому жизненно важному вопросу. Щепетильность заключалась прежде всего в том, что во всей империи бурный размах приобрели усиленно поощряемые сверху патриотические настроения, призывы дать отпор германской агрессии против России. Правящие круги умело направляли этот патриотический подъем, стремясь канализировать его в русло поддержки режима и правительства. На этом фоне любая антивоенная позиция легко могла быть представлена как антинациональная и предательская по своему существу. Поэтому принятие большевиками антивоенной платформы, в какой бы форме это ни было выражено, неизбежно было сопряжено с перспективой потери ими своего влияния в части рабочего движения и вообще в общественном мнении страны. Дилемма, надо сказать, была достаточно суровой. Выбор был узок: или пойти наперекор развернувшейся патриотической волне и отстаивать свои прежние принципиальные взгляды, рискуя при этом утратить часть завоеванного авторитета, или поддаться напору этой волны и пойти «вместе со всеми».
Решающую роль в выработке и отстаивании позиции большевиков по вопросу об отношении к войне сыграл В.И. Ленин. Он проявил исключительную настойчивость, решительность и бескомпромиссность, выступая зато, чтобы большевики и их фракция в Государственной думе не поддались угару патриотических настроений и не изменили своей принципиальной линии. Основные положения большевиков по вопросам войны и мира были сформулированы в написанном В.И. Лениным манифесте ЦК партии «Война и российская социал-демократия», опубликованном 19 октября 1914 г. Ключевые моменты этой позиции сводились к следующем положениям: 1) исходя из тезиса, согласно которому война приблизила революцию, большевики выдвинули лозунг превращения империалистической войны в войну гражданскую; 2) большевики считали, что социалисты должны занять принципиальную позицию, отстаивающую лозунг поражения своего правительства в войне. При этом они исходили из того вероятного предположения, что неудачи на фронте неизбежно приведут к ослаблению режима, подорвут его основы и, таким образом, будут способствовать подъему революционной волны. Это, в свою очередь, неизбежно повлечет за собой перерастание империалистической войны в войну угнетенных народов против своих поработителей.
Как видим, позиция большевиков отличалась радикализмом и в своих основных положениях в чем-то перекликалась с их позицией во время русско-японской войны. Хотя, разумеется, во многом она отличалась новизной постановки главных задач и тактических приемов их достижения. Если говорить обобщенно, игнорируя некоторые детали, которые сейчас с высоты прошедших времен представляются малосущественными, то большевики оказались если не в полном, то в фактическом одиночестве. Стратегия, отстаиваемая большевиками, имела какие-то шансы на успех лишь в том случае, если бы ею руководствовались социалисты всех воюющих стран. Но они оказались по разные стороны баррикад. Социалисты ведущих воюющих государств не только не заняли позиции пораженчества, а, напротив, активно проголосовали за утверждение военных бюджетов правительств своих стран, а также в некоторых из них вошли в состав правительств. Ленин и большевики в целом с безоговорочной категоричностью осудили такую позицию. Все это, можно сказать, явилось началом непреодолимого раскола в рабочем движении вообще, который впоследствии привел к формированию в нем по существу враждебных, несовместимых друг с другом, политических направлений — коммунистического и социал-демократического.
Нельзя сказать, что партия большевиков полностью и всецело оказалась единой и сплоченной в вопросах войны и мира, хотя подавляющее большинство партийных работников приняло позицию, предложенную Лениным. Большевики-члены Думы голосовали против принятия военного бюджета, выступали с речами, в которых осуждалась война. Словом, на практике проводили в жизнь ленинскую линию. Для определения позиции партии и разъяснения ее основных положений велась работа по подготовке и проведению общероссийской партийной конференции. Однако в силу ряда причин, прежде всего трудностей, вызванных военным временем, созвать такую конференцию не удалось. Вместо нее в начале ноября 1914 года неподалеку от Петрограда (в начале войны Петербург был переименован в Петроград) было проведено всероссийское совещание, которое одобрило тезисы Ленина. Но совещанию не удалось завершить свою работу: на третий день ее участники, в том числе и большевистские депутаты Думы, были арестованы. Вскоре состоялся суд над большевистскими депутатами Думы: им грозили самые суровые наказания по законам военного времени. На суде депутаты, стремясь затруднить раскрытие внутрипартийных дел, отрицали свое участие в нелегальной партийной деятельности. Конечно, в их поведении сказалось и то, что им реально грозила смертная казнь. Но в целом надо сказать, что представшие перед судом депутаты вели себя мужественно.
Вместе с тем они проявили определенные колебания во время процесса, за что подверглись критике со стороны Ленина. Фактически они отказались от открытой поддержки позиции, выдвинутой Лениным. Но наибольший вред авторитету большевистского руководства нанес арестованный и представший вместе с депутатами перед судом уполномоченный ЦК партии Л.Б. Каменев. Он публично заявил о своем несогласии с позицией ЦК, с лозунгом о поражении своего правительства в войне. Большевистские депутаты были приговорены к вечному поселению в Сибирь.
Такова в самом схематичном виде картина, рисующая отношение большевиков к начавшейся войне. Какова же была позиция Сталина по этому жизненно важному вопросу?.
На этот счет существуют не совсем одинаковые, а, вернее, совсем неодинаковые, можно сказать, противоположные точки зрения.
Официальная сталинская историография утверждала: «Отрезанный от всего мира, оторванный от Ленина и партийных центров, Сталин занимает ленинскую интернационалистскую позицию по вопросам войны, мира и революции. Он пишет письма Ленину, выступает на собраниях ссыльных большевиков в селе Монастырском (1915 г.), где клеймит позором трусливое и предательское поведение Каменева на суде над большевистской «пятёркой» — депутатами IV Государственной думы. Он приветствует (1916 г.) вместе с группой ссыльных большевиков легальный большевистский журнал «Вопросы Страхования», указывая, что задачей журнала является приложить «все усилия и старания к делу идейного страхования рабочего класса нашей страны от глубоко развращающей, антипролетарской и в корне противоречащей принципам международности проповеди гг. Потресовых, Левицких и Плехановых» [505] .
505
Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография. С. 56.