Политическая культура древней Японии

Коллектив авторов

Перемещения царя в его взрослой жизни связаны прежде всего с его функцией верховного главнокомандующего и верного адепта православия. Все без исключения русские цари (включая слабоумного и слабосильного Федора Ивановича) время от времени прибывают на театр военных действий для руководства войском, причем вполне обычным является и царское восседание на коня ^[783] . Непременность такого «вождества» наследуется от более ранних «дружинных» времен (сохраняется вплоть до падения монархического режима— см., например, посещения Николаем II театра военных действий во время первой мировой войны). Кроме военных походов, цари совершают частые выезды, временами весьма длительные (в правление Алексея Михайловича— до 12 дней, однако обычными были выезды на 1–3 дня ^[784] ) за пределы Кремля и столицы и с мирными целями. Эти выезды связаны, в основном, с богомольем, охотами, посещением подмосковных дворцовых сел, причем в источниках достаточно часто встречаются сообщения, конкретизирующие способ передвижения (пешком, верхами, в возке или же «водяным путем») ^[785] . «Записные книги» зачастую фиксируют несколько выходов царя за один день (в особенности это касается посещения Алексеем Михайловичем церковных служб, причем может отмечаться даже путь царя от жилых покоев до кремлевского же храма ^[786] ), хождение за иконами и крестом, поездки

для участия в церемониях освящения церквей.

783

¹⁶⁷ «И вступает государь в бранное стремя и восходить на конь свой и поскору поиде х полку своему к граду» (ПСРЛ, т. XIII, с. 217).

784

¹⁶⁸О. В. Новохатко, указ. соч., сс. 190–191. Иван IV совершал и более длительные выезды на богомолье. «Степенная книга», например, фиксирует маршрут, проходивший через Троице-Сергиев монастырь, Колязин, Ферапонтов монастырь, Ярославль, Ростов (ПСРЛ, т. XXI, с. 651).

785

¹⁶⁹ «Того же месяца [июня 1549] 21, в четверток четвертые недели Петрова поста, царь и великий князь Иван Василиевичь всея Русии со многим желанием и с великою верою поиде пешь к живоначальнои Троицы в Сергиев монастырь помолитися…» (ПСРЛ, т. XIII, с. 156).

786

¹⁷⁰ О частоте отлучений царя из дворца свидетельствуют так называемые «дневальные записки», которые велись в царствование Алексея Михайловича. В этих записках отмечались, в частности, все царские выходы и загородные походы. См. И. Е. Забелин, указ. соч. сс. 258–261. Многочисленные примеры перемещения царя («выходов» и «походов») содержатся в: О. В. Новохатко, цит. соч., сс. 167–194.

Традиционная для России значимость акта царского (княжеского) путешествия закрепляется и в происхождении таких важнейших чинов, как конюший и окольничий (от «околичность двора» — должность предполагала обязанность по заботе за нуждами царя во время нахождения в пути ^[787] ). Вместе с тем необходимо отметить, что царь не путешествует по стране с целями инспекций гражданских дел на местах или же для установления (поддержания) контактов с местными элитами (если не включать в ее состав служителей церкви) — это было ниже его достоинства: любой подданный был обязан являться ко двору по первому зову государя. ^[788]

787

¹⁷¹О. В. Новохатко, указ. соч., сс. 184–185.

788

¹⁷² Характеристика верховного правителя через функцию движения сохраняет актуальность и на сегодняшний день. В. Путин позиционируется его имиджмейкерами в значительной мере именно таким образом (катание на истребителе, подводной лодке, горных лыжах и т. п.).

И царь, и тэнно осуществляют контроль за передвижением своих подданных. При этом, как это явствует из летописных источников, царь контролирует как передвижение в направлении к себе (приказ явиться — «указал быти»), так и от себя («отпустил» — приказ прибыть туда-то и туда-то с определенными целями). Что касается тэнно, то его приказания явиться к себе достаточно редки, а повеления о посылке подданных к определенному месту — более частотны. Эти повеления связаны с принесений приношений божествам, назначением чиновников и инспекторов в провинции.

Мы полагаем, что приведенные данные свидетельствуют о существенных различиях в теории и практике управления. Во-первых, управление в Японии обладало более организованным и регулярным характером, при котором явка к тэнно носит, по преимуществу, плановый характер и потому не регистрируется летописью. Во-вторых, количество лиц, которые могли быть допущены непосредственно к тэнно, было весьма ограниченным. В-третьих, в силу того, что тэнно обладал меньшими распорядительными полномочиями, чем царь, летописный имидж царя также отражал это положение. В то яке самое время приказание явиться к себе, видимо, имело для царя принципиальный характер, ибо путешествие великого князя в Орду было одним из наиболее зримых и унизительных символов зависимости (власть над движением к себе является более сильной по сравнению с приказом двигаться от себя). Русские цари особо ценили (во всяком случае, подсознательно) свою власть распоряжаться движением подданных по отношению к Центру — одним из самых ужасных преступлений они считали интенцию «отъехать» (в Японии, в силу ее географического положения и исторической ситуации, такая интенция была, как показывает реальная историческая практика, абсолютно невозможна — источники не фиксируют ни одного случая бегства высокопоставленного лица за пределы архипелага).

Функции зрения и слуха. Модус японского нарративного описания таков, что семе зрения уделяется в нем повышенное внимание (это касается как текстов официальных, так и художественных). Так, герой повествования постоянно «видит» происходящее (не «случилось то-то и то-то», а «герой увидел, что случилось то-то и то-то»). В ранних официальных источниках тэнно предстает вполне «зрячим» и в этом смысле ничем не отличается от обычного человека — его присутствие в месте действия является вполне обычным. Важнейшим обрядом, который совершает тэнно, является ритуал «осматривания страны» (куними), смысл которого заключается в «присвоении» взглядом взошедшего на священную гору правителя подведомственной ему территории. И в этом смысле тэнно предстает «сверхзрячим».

Право и обязанность тэнно — видеть все, что происходит в универсуме, но его (в пределе) не может видеть никто, кроме самых приближенных. Судя по всему, это очень давняя традиция. Так, китайская хроника «Вэйчжи» (конец III в. н. э.) сообщает, что царица-шаманка из страны Ва (какое-то протогосударственное объединение на территории архипелага, вероятнее всего на Кюсю) по имени Химико не показывалась на глаза людям. Запрет (ограничение) смотреть на тэнно в значительной степени сохранялся и в более позднее время. Так, во время такого редкого для тэнно передвижения пешком его короткий путь ограждается занавесками ^[789] . На одной из главных государственных церемоний — поздравлении тэнно с началом нового года (она называлась «лицезрение государя» — микадо огами) — могли присутствовать только чиновники 5-го ранга и выше, что составляет разительный контраст по сравнению с Китаем, где на новогодней церемонии присутствовали «представители» со всей страны ^[790] . Кроме того, изобразительный материал более позднего времени («Нэнтю гёдзи эмаки») позволяет говорить о том, что на самом-то деле никакого «лицезрения» не было, поскольку тэнно пребывал в помещении, а придворные выстраивались за его пределами (т. е. он мог видеть их, а они его — нет). Китайская хроника «Суй-шу» в записях за 600 г. приводит слова японского посла о том, что правитель страны Ва (Ямато) усаживается на трон ночью, а утром покидает его, что было сочтено за весьма странный обычай, который должен быть исправлен ^[791] . Нам, однако, представляется, что речь идет прежде всего о запрете смотреть на правителя, а самому правителю — смотреть на солнце ^[792] . В связи с этим запретом тэнно, похоже, должен был постоянно носить головной убор или же скрываться под его разновидностью — зонтом. Отсутствие традиции портретирования тэнно, по-видимому, также следует объяснить запретом на его видение (напомним, что в синто отсутствуют изображения божеств).

789

¹⁷³Мурасаки Сикибу. Повесть о Гэндзи. М.: «Восточная литература», 1993, книга 2, с. 252.

790

¹⁷⁴Ооцу Тоору. Кодай тэнносэй рон. — Иванами кодза нихон цуси, Токио: «Иванами», 1994, т. 4, сс. 234–235.

791

¹⁷⁵Саикава Макото. Тэнно га вакарэба нихон га вакару. Токио: «Тикума синсё», 1999, сс. 72–73.

792

¹⁷⁶ Согласно «Нихон сёки», первоправитель Дзимму так объясняет постигнувшее его временное поражение при покорении восточных земель: «Я — дитя Небесных богов, а сражаюсь с врагом, обратившись к солнцу. Это противоречит Пути Неба. Лучше я повернусь и отступлю, покажу, что я слаб, восславлю богов Неба, богов Земли, со спины мне божество Солнца силу придаст, буду нападать, на собственную тень ступая. Тогда, и не обагряя меч кровью, я непременно одержу победу над врагом» («Нихон сёки», т. 1, с. 179).

С течением времени в восприятии (описании) тэнно происходят значительные изменения. Они не касаются ограничений на лицезрение тэнно, но начиная приблизительно с VIII в. тэнно практически никогда ничего «не видит» сам. То есть взгляд тэнно перестает быть верификатором происходящего. В значительной степени это связано, вероятно, с тем, что он теряет функцию движения, и (в тенденции) всегда пребывает в сакральном центре — дворце. Кроме того, усложнившаяся система управления ставила между тэнно и социумом посредников в лице соответствующих должностных лиц, так что вся чиновничья пирамида представляла собой скорее иерархию «слушающих», чем «видящих». И находившийся на вершине этой пирамиды тэнно видел меньше всех остальных. В связи с этим вместо «утраченного» зрения особое развитие получает у тэнно слух. Высочайшие указы очень часто начинаются таким образом: «Услышали Мы, что…». То есть указ, имеющий, на первый взгляд, форму монолога, является на самом деле формой диалога, в котором излагаются слова обоих его участников.

К царю мало применим глагол «слушания», во всяком случае официальные источники не акцентируют эту функцию его поведения, ибо такой модус поведения предполагает некоторую форму диалога, т. е. наличие обратной связи, идея которой, судя по всему, была чужда имиджу царя. Царь выслушивает церковную службу («литоргию», «понахиды»), т. е. это такое слушание, которое не предполагает собеседника. В крайнем случае он выслушивает советы иерархов, но другие его подданные предстают при нем как бы почти безгласными. Они задействованы в политической «массовке», их роль — оттенить единственно правильное мнение, исходящее от царя. Царь выслушивает не столько советы, сколько донесения (в основном, от гонцов с полей сражений и послов), на основе которых он принимает решение. Отсутствие (ослабленность) функции слушания как составной части диалога отражает более общую ситуацию российского способа управления, которая представляет собой систему с ослабленной обратной связью. Эта обратная связь проявляется, по преимуществу, в условиях жесточайших кризисов власти. В условиях малой разработанности такой связи в обычной жизни она принимает свою наиболее раннюю, «примитивную» форму — выслушивание царем мнения «народа» в случае прямой апелляции к нему.

Царь видит и видим, хотя это происходит и не каждый день. Подданные имеют возможность наблюдать царя в особых случаях, хотя особых запретов на его лицезрение, похоже, не существовало ^[793] . Повествуя о победоносном возвращении Ивана IV после окончания казанской компании, составитель «Степенной книги» отмечает: «И все велико благодарение Богу воздаваху и царю, яко победителю, дары и благодарение приношаху; и вси паче солнечного сияния просвещахуся радостию, насыщахуся царского зрения». ^[794] Само лицезрение царя, считают составители летописи, способно поднять воинский дух его полков ^[795] . Подданные имеют возможность видеть царя и во время наиболее значительных праздников. Более того, лицезрение царя, даже на значительном расстоянии, ассоциировалось с возможностью исполнения желаний ^[796] . Лицезрение царя — большая честь (наложение опалы предполагало, что опальный не имеет права являться к царю и видеть его), которая подразумевает и обязанность служить ему. ^[797]

793

¹⁷⁷ Согласно сообщению Г. Котошихина, существовал запрет смотреть на царевичей и цариц, пока они не достигали возраста в 15 лет. До этого времени, даже когда они отправлялись в церковь, «около их по все стороны несут суконные полы» (Г. Котошихин, указ. соч., с. 24). Такой запрет был, вероятно, связан с опасностью сглаза. Это создавало предпосылки для часто возникавших слухов о том, что «царевича скрыли».

794

¹⁷⁸ ПСРЛ, т. XXI, с. 649.

795

¹⁷⁹ «И се вторая прииде от града: великое время царю ехати, да укрепятца воини, видев царя» (ПСРЛ, т. XIII, с. 217).

796

¹⁸⁰ Описывая празднование Нового года, происходившее на кремлевской площади, Адам Олеарий отмечал: «Тут же стояло бесчисленное количество русских, державших вверх свои прошения. Со многими криками бросали они эти прошения в сторону великого князя: потом прошения эти собирались и уносились в покои его царского величества» (Адам Олеарий, указ. соч., с. 65).

797

¹⁸¹ «И страх велик нападе на гражаны [осажденного в 1514 г. Василием Ивановичем Смоленска], и абие начяша из града вопити и кликати, чтобы великий государь пожаловал, меч свой унял, а бою престати повелел, а они хотят государю бить челом и град подати. И великий государь вскоре повелел бою престати, и владыка Смоленской Варсунофий, и князи и бояря Смоленскиа, и мещане и все гражане выслаша из града бити челом, чтобы великий государь свою отчину и дедину пожаловал, опалу свою и гнев отдал им, а очи свои велел им видети и служити им себе велел. И великий государь свою отчину и дедину пожаловал, владыке Смоленскому Варсунофию, и князем, и бояром, и мещаном, и всем людям градским свою опалу и гнев им отдал и очи свои велел им видети и служити им себе велел. И Июля в 31 день князи и бояря Смоленские град отвориша, а сами поидоша к шатром великому государю челом ударити и очи его видети, да туто и приказалися великому государю и крест целовали. И князь великий их пожаловал, слово свое им жаловалное молвил и ести их звал». (ПСРЛ, т. XIII, с. 19).

Речевая функция. При описании поведения правителя летописи наибольшее внимание уделяют его речевому поведению.

Это связано с тем, что коммуникация является основным его свойством, обязанностью и «профессией». Это утверждение носит, по всей вероятности, универсальный характер. Вопрос состоит в том, с кем общается правитель и в каких формах протекает этот коммуникативный процесс.

Основной формой, в которой реализуется речевая деятельность тэнно, являются его указы. Эти указы бывают как устными, так и письменными, но количество письменных указов безусловно превалирует, что говорит об общей ориентированности японской политической культуры на управление с использованием письменного канала информации. При этом обычным для записей хроник является приведение текста указа полностью, т. е. цитирование. Многие указы тэнно являются юридическим документом, они не имеют строго ограниченного во времени и пространстве ситуативного характера, направлены на изменение базового законодательства, предназначаются для того, чтобы все чиновники руководствовались ими в своей повседневной деятельности, в связи с чем эти указы сводятся затем в особые сборники, дополняющие основной корпус законов.