Политика (сборник)
Шрифт:
* * *
Дня через два после «дня Гитлера» Ленка принесла мне кассету. Сказала, что это «панк-рок», а группа называется «Секс пистолз» – «сексуальные пистолеты». Она мне и раньше давала послушать всякий рок – и «Лед Зеппелин», и «Пинк Флоид», и «Битлз». Но когда я пришел домой, вставил кассету в свою «Весну» и включил, мне она понравилась больше, чем все остальное. Я стал скакать по комнате и махать руками, и соседка снизу, тетя Шура, застучала по батарее.
Назавтра в школе я сказал Ленке:
– Да, это классная музыка.
– Да, ты прав. Это – клево. Вот это настоящие панки. В наших газетах про них пишут, что они, хоть и протестуют против буржуазной действительности, но все равно дегенераты и моральные уроды. А мне брат рассказал, что это они специально – одеваются так и стригутся, чтобы всех раздражать, чтобы все их ненавидели. А нас с тобой тоже ведь ненавидят, за то, что мы учимся хорошо и за то, что из нормальной семьи. И учителя тоже нас ненавидят, потому что мы много болтаем такого, что им неприятно.
– Откуда ты знаешь?
– Все знают. Но это все ерунда. Если хочешь, приходи сегодня ко мне, послушаем музыку – мне брат много кассет принес. Родители эту музыку ненавидят, но сегодня их дома не будет.
Ленкин отец – учитель математики и алкоголик. Про него говорят, что он много раз попадал в вытрезвитель, и что за это его выгоняли с нормальной работы. Сейчас он работает сторожем. А еще, он – бывший поэт, и его стихи лет десять назад или больше печатали в городской газете. Ленка ненавидит своих родителей, а они ненавидят ее. Они ругают ее постоянно за то, что у нее поведение «неуд». Ленка, хоть и отличница, но ругается с учителями и задает им вопросы с подколкой. В седьмом классе ей не дали за поведение похвальную грамоту, хоть у нее были и все пятерки. Классная говорит, что после десятого ей напишут такую характеристику, что ни в один институт не возьмут. Но Ленка всегда ей отвечает:
– Ну и пусть. Мне все равно.
А я, наоборот, веду себя тихо, и Классная часто приводит меня в пример. Мне тогда стыдно, противно и неприятно.
* * *
Ленка угостила меня вином. Мы пили из больших граненых стаканов. Я никогда раньше не пил вино, только шампанское иногда, за столом на семейных праздниках.
Ленка сказала:
– Ты только не думай, мы целоваться не будем и ничего другого. Даже не думай. Если полезешь – сразу выгоню и дружить с тобой больше не буду и брату скажу, чтобы он тебе набил морду. Но ты все равно лучше, чем все эти колхозники и кретины.
Ленка включила «Секс Пистолз» на полную громкость.
Я спросил:
– А соседи не прибегут?
– Прибегут. Только мы им не откроем. Если только милицию вызовут – тогда придется открыть.
Мы выпили еще понемногу, потом Ленка сказала:
– Ты же умный, ты должен понять, что это все лажа. Только музыка – класс, такая, как эта. И те, кто ее слушают, то есть, панки, тоже классные. Давай мы с тобой будем панками? Или ты испугался? А я не боюсь. И вообще, я сильнее тебя. Можем с тобой побороться.
Ленка поставила свой стакан, и мы слезли с дивана на пол и стали бороться. Она пыталась положить меня на лопатки, и мне это было смешно, я хохотал и не сопротивлялся, и она положила меня на лопатки.
– Ну что, видишь, какая я сильная?
Ленка взяла со стола бутылку, разлила вино по стаканам. Я выпил все залпом, и мне стало легко, в голове зашумело и закружилось, и я решил, что обязательно стану панком, а то Ленка скажет, что я соссал, и больше не будет меня никогда уважать, и никогда больше я вот так не приду к ней домой, и мы не будем пить с ней вино…
Дома я сразу прошел в ванную, открутил кран и подставил голову под струю, чтобы от холодной воды протрезветь. Я не хотел, чтобы мама заметила, что я пьяный. Но она услышала, что я в ванной, и заглянула.
– Что случилось? Ты выпил? С кем? Признавайся быстрее.
Но я не признался. Я просто лег спать.
* * *
Утром жутко болела голова. Мама уже ушла на работу, в квартире не было никого. Я нашел в ящике под трельяжем старую машинку для стрижки и выстриг себе виски. Получилось не очень ровно, ну и плевать. Я начесал волосы надо лбом – получилось почти, как на фотографии в газете, где была статья про панков. Вместо голубой школьной рубашки я надел черную, а вместо школьных штанов – джинсы, и галстук не надеваю вообще.
Пока я шел по коридору, на меня глазела вся школа. Я зашел в кабинет – первым уроком химия. Все обернулись и стали смотреть на меня. Многие хохотали, кое-кто крутил пальцем у виска. А Ленка одобрительно улыбнулась, и на все остальное мне было насрать.
В кабинет зашла классная, остановилась.
– В чем дело, почему у тебя такой внешний вид?
– А какой внешний вид? Все как обычно, только галстук забыл надеть…
– А рубашка? А брюки? А прическа?
– Рубашки все в стирке и штаны школьные тоже. А почему бы в старших классах не ввести свободную форму одежды?
– Вон с урока.
– Тогда и я тоже уйду, – говорит Ленка. – Человека ни за что выгоняют – он ничего не нарушал.
Пока Ленка идет по проходу, многие злорадствуют и хихикают.
Вечером мама ругала меня – Классная позвонила ей на работу и все рассказала.
– Из-за этих своих фокусов не получишь медаль, – сказала мама.
– А мне медаль не нужна.
– А что тебе нужно?
– Ничего.
Мама заплакала, и сказала, что если бы с нами жил папа, то я бы не вырос таким идиотом.
* * *
Ленка на следующий день тоже пришла в школу, одетая в новом стиле, и у нее получилось гораздо лучше, чем у меня. В правом ухе сидели две сережки – она сказала, что вторую дырку проколола сама. А еще она выстригла виски и пришла без передника, зато в ярко-красных колготках и кедах.
– Но учиться мы должны хорошо, как всегда, как будто ничего не произошло, чтобы не к чему было доколупаться, – сказала она. В стране – перестройка и демократия, и они не имеют права нам запретить одеваться и выглядеть так, как хотим.