Политика (сборник)
Шрифт:
Появление рукописи нового сочинения Аристотеля произвело сильное впечатление даже на людей, не имеющих никаких умственных интересов. Сначала всех охватил восторг, а затем, как всегда, возникли сомнения, точно ли данное сочинение принадлежит Аристотелю. Сомнения, однако, скоро рассеялись. Известно, что до нас не дошли многие сочинения великого философа, поэтому в появлении новых сочинений нет ничего невозможного. Найденное же сочинение принадлежит к целой серии описаний различных в то время существовавших республик, в том числе Афинской. Есть основание думать, что Аристотель собирал о многих из них точные сведения через своих учеников, которые стекались к нему из разных стран. Все эти сочинения отличаются большою объективностью и носят исключительно описательный характер; они представляют материал для выводов, которые были Аристотелем в его «Политике».
Современные Аристотелю писатели цитируют места из найденного сочинения Аристотеля, и он
Объективный характер труда объясняется также самим положением Аристотеля в Афинах. Мы говорили, что Аристотель как друг царя македонского неминуемо должен был возбуждать подозрение афинян; последнее дошло до того, что Аристотель оставил Афины, не желая подвергать их опасности второй раз согрешить против философии. Аристотель писал свое сочинение об Афинах в то время, когда там шла непримиримая борьба партий, поэтому нельзя не удивляться тому спокойствию и той справедливости, с которыми он обсуждает то, чему приходилось ему быть свидетелем; можно подумать, что он описывает отдаленные века и времена!
Мы сказали, что сочинение это, переписанное кем-то для собственного употребления, уцелело благодаря росписи доходов и расходов, занимавшей первые страницы. Но любопытно знать, для чего именно оно предназначалось. Сочинения Аристотеля служили образцами красноречия, и потому есть основание предположить, что обладатель найденной рукописи изучал ее как образец красноречия, которое было в те времена, пожалуй, так же необходимо для домашнего обихода, как и ведение росписи доходов и расходов.
В заключение этого очерка жизни и деятельности великого Стагирита мы приведем выдержки из сочинения Аристотеля об Афинской конституции, предоставив таким образом возможность Аристотелю самому сказать о себе слово нашим читателям.
«Ареопаг, – говорит Аристотель, – был блюстителем законов и смотрел за тем, чтобы чиновники правили по законам. Всякий потерпевший имел право подать жалобу в ареопаг, указав тот закон, который был нарушен по отношению к нему. Но лично они находились в кабале, как выше сказано, и земля принадлежала немногим.
Вследствие такого устройства государства и порабощения большинства народ восстал против знати. Острый характер разлада и продолжительность враждебных отношений заставили обе стороны сообща выбрать Солона архонтом для водворения между ними мира и поручить ему государственное устройство, после того как он сочинил элегию, начало которой следующее: «Я понимаю, и печаль наполняет мое сердце, когда я взираю на старейшую Ионийскую землю». Тут он нападает и на тех и на других, заступаясь в то же время за обе стороны, и затем убеждает их прекратить возникшую вражду. Солон по личным качествам и популярности принадлежал к числу первых граждан, но по состоянию занимал среднее положение, как это признается и другими и как он сам свидетельствует в следующих стихах, убеждая богатых не быть алчными: “Вы, которые пресытились многими благами, усмирите свое непреклонное сердце в груди и воспитайте в смиренности гордый свой дух, ведь мы вас не послушаемся и вам не все целым останется”. Вообще, он всегда приписывает вину раздоров богатым; так и в начале элегии он говорит, что боится корыстолюбия и высокомерия, усматривая в них причину бедствий. Став во главе правления, Солон освободил народ как в настоящем, так и в будущем, воспретил давать ссуды на кабальных условиях, издал законы и уничтожил долговые обязательства частным лицам и государству, что принято называть сисахфией, так как народ благодаря этой мере стряхнул с себя бремя. По поводу этой меры некоторые пытаются оклеветать его. Случилось, что Солон, задумав ввести сисахфию, предварительно сообщил об этом некоторым знакомым, и как говорит народная партия, его перехитрили друзья. Злые же языки судачат, что он и сам был причастен к тому, что последовало. А именно: друзья его на взятые в долг деньги скупили много земли и спустя некоторое время, когда были уничтожены долговые обязательства, оказались богатыми, откуда, как говорят, и ведут свое происхождение крупные состояния так называемых издавна богатых домов. Однако более правдоподобна народная версия. Невероятно, чтобы он, проявивший такую умеренность и беспристрастность во всех других делах, что не пожелал возвыситься над другими и сделаться тираном, а предпочел личной выгоде исполнение долга и благо государства, вследствие чего не угодил ни той, ни другой партии, – невероятно, чтобы этот человек мог запятнать свою честь в таком низком и недостойном деле. Но что он располагал такою возможностью и, тем не менее, исцелил больной государственный организм, об этом он и сам часто говорил в стихотворениях, и все другие в этом согласны. Таким образом, это обвинение должно считать ложным».
Мы привели эти слова Аристотеля в защиту Солона, заимствуя их из недавно открытого его сочинения об Афинском государстве. Эта благородная защита Солона теперь, после того как прошли века, может служить и защитой памяти самого Аристотеля, которую
Все это еще в большей степени относится к нравственной стороне личности Аристотеля.
Источники
1. Barthelemy. Physique d'Aristote. Paris, 1882.
2. Schleiermacher. "Ueber die ethischen Werke des Aristoteles.
3. Brandis. "Ueber die Schicksale der Aristotelischen B"ucher und Schriften.
4. Franz Biese. Die Philosophie des Aristoteles. Bd. 1: Logik und Metaphysik. Bd. 2: Die besonderen Wissenschaften.
5. Thurat. Etudes sur Aristote.
6. Ad. Stahr. Aristotelin.
7. Zell. Aristoteles und Alexander.
8. Buhle. Vita of Aristotelis.
9. Blakesley. Life of Aristotel.
10. Maurice. Moral und Metaphysical Philosophy.
11. Аристотель. Афинская республика. Перевод Шубина.
Метафизика
Книга I [6]
I. О происхождении знания. О памяти, о способности научаться и об опытности. Различие между опытностью и искусством; первая относится к частному и состоит в знании того, что есть, второе имеет предметом общее и состоит в знании того, почему что-либо есть. Знания практически нужные и знания теоретические; вторые являются позднее первых; досуг как необходимое условие для их возникновения. Теоретическое знание есть мудрость и состоит в изыскании первых причин и начал.
6
Слова, которых нет в греческом тексте, но без которых нельзя было обойтись в русском, поставлены в скобках []; имена, поставленные взамен местоимений греческого текста, отмечены курсивом.
II. Точнейшее понятие о мудрости. Она состоит в знании всеобщего, труднее всего достижимом и точном. Ее предметом служат первые причины и начала. Она не имеет цели вне самой себя, и поэтому характер ее не служебный, но господствующий и свободный. Стремление к ней возникает из чувства удивления и притом тогда, когда уже удовлетворены все жизненные потребности. Как знание, совершенно свободное от влияния нужд, мудрость или философия как бы возвышается над человеческою природою, которая во многом является рабскою, и носит в себе божественные черты. Будучи менее нужна, чем прочие знания, она стоит, однако, выше их всех. Возникая из чувства удивления, она оканчивается уничтожением этого чувства, обнаруживая естественную необходимость того, что прежде казалось странным и удивительным.
III. Познание причинных основ как необходимое для понимания всего. Четыре значения, которые могут быть придаваемы слову «причина»: 1) сущность и форма, 2) материя и субстрат, 3) начало движения, 4) цель и благо. Для того чтобы убедиться, что этими четырьмя значениями исчерпывается смысл слова «причина», необходимо проследить мысли прежних философов о первых основах сущего. Большинство их понимали причину в значении субстрата, вечно покоящегося при происходящих в природе переменах; но они расходились в мнениях о том, что считать таким субстратом и есть ли он один или их много. Фалес за начало всего сущего принимал воду; происхождение этого учения. Анаксимен и Диоген признавали за начала сущего воздух, Гиппас Метапонтийский и Гераклит Эфесский – огонь, Эмпедокл – воду, воздух, огонь и землю. Учение Анаксагора о том, что все происходит через соединение и разъединение однородных частиц. Недостаточность всех этих мнений: никакой субстрат не может быть причиною изменений самого себя. Наводимые мыслью о необходимости какой-нибудь причины для изменений, прежние философы одно материальное начало принимали за движущее, а другое – за движимое. Невозможность, чтобы какое-нибудь материальное начало было причиною благоустройства в природе, и невозможность приписать это благоустройство влиянию случайности или судьбы.
IV. Присутствие в природе беспорядка и безобразия наряду с порядком и красотою. Дружба и раздор как причина движений в субстрате, по учению древних, и как источник порядка и беспорядка. Неумение прежних философов пользоваться своими началами, когда они даже и удачно выбраны, например Анаксагора – разумом, Эмпедокла – дружбою и раздором. Эмпедокл, признав четыре стихии природы, пользуется ими как двумя, соединяя три в одну. Левкипп и Демокрит; учение их о полном и пустом; причина различий в природе обусловливается различием в форме, порядке и положении отдельных частиц.