Полковник Империи
Шрифт:
Пытаясь осмыслить свои поступки Максим не понимал, что его толкало на них. Можно же было все сделать проще, легче и понятнее. Зачем весь этот цирк? Зачем он пустился во все тяжкие? Этот цирк с вороном. Байки про эльфов. Пирамида из отрубленных голов австро-венгерских солдат и офицеров, что прикрывались военнопленными. Рассказы про демонов. И, наконец, жертвоприношение быка на Капитолийском холме…
Это был какой-то угар. Ураган бреда и какой-то изысканной наркомании. Ему было страшно представить, что творится в головах аборигенов. Ведь газеты без всякого сомнения освещали этот вопрос с самыми детальными подробностями. А тех, которых никто не знал, выдумывали. А ведь еще наверняка подключились всякого рода мистики и специалисты по эзотерике. Чего они там буровят — даже представить страшно…
Да. Максиму было
— Я знаю, что дальше свои же и раньше… меня грохнут в той роще. Так будет всем проще… — тихо прошептал он слова из песни Павла Пламенева.
— Что вы говорите? Максим Иванович, не расслышал, — поинтересовался один из офицеров.
— Ветер — друг перемен — бросит пылью в лицо, но героя опять назовут подлецом, даже если слова никогда не расходятся с делом. Для того, кто признал неизбежность войны безмятежная жизнь не имеет цены… — задумчиво, после долгой паузы произнес наш герой, декламируя строки из песни «Волки из Мибу». — Для любого безумца отмерен предел: сделать все, что успел, но не всё, что хотел. А мосты сожжены, и обратной дороги не будет. Если вечно собрался по кругу идти — незавидный удел — быть на шаг впереди. А на чьей стороне ныне правда? Пусть время рассудит!
Глава 9
1916, 24 мая. Флоренция
Поняв, что каждый день в Риме увеличивает накал бреда и мракобесия, Максим как можно скорее завершил свои дела и выдвинулся на севере. Туда, где гремел гром сражений. Там, во всяком случае, у него не было необходимости постоянно общаться с осаждающими его журналистами и всякого рода дельцами, стремящимися «под шумок» «погреть руки». И соблазн с каждым предложением становился все сильнее и сильнее. Например, ему не раз и не два озвучивали желание увидеть его на престоле Итальянского королевства, то есть, Римской Империи. Дикость и глупость. Но мысль эта все равно точила его разум и начинала манить, все больше находя оправданий и объяснений для столь опрометчивого поступка.
Да, Меншиков вел игру на грани фола. Во всем. В том числе и с полномочиями. Пока в руководстве Антанты были вынуждены идти на уступки, ловя момент, все было хорошо. Они просто не были в состоянии оперативно реагировать на всю ту дичь, что он творил. Но ведь там могли и отозвать его полномочия. А это грозило большими, просто чудовищными проблемами… если не фатальным кризисом. Да, он прекрасно понимал, что в сложившейся ситуации смерть шла за ним по пятам. И будущее его рисовалось очень призрачным, потянутым туманной дымкой неизвестности… настолько густой, что можно было бы предположить, что там не будущее уже, а непроглядная мгла и пустота. Но он не сдавался. Он продолжал трепыхаться и бороться за свою жизнь и будущее.
Чтобы не оказаться занятым в пучину политической борьбы Максим и рванул на север. К войскам и сражениям. Тем более, что отсутствие устойчивой линии фронта на Австро-Венгерской границе и каких-либо значимых контингентов в тех краях открывало перед Меншиковым большие перспективы. Он собирался, воспользовавшись моментом, проскочить обратно в старую Австрию и пошуметь там немного. Благо, что технику уже более-менее обслужили, а запасы топлива и масла пополнили.
Но что-то пошло не так, впрочем, как и всегда…
Поняв, куда направится Меншиков после Рима, Генеральный штаб Германии, совместно со своими союзниками в Австро-Венгрии, постарался сделать все, чтобы в Италии его и заблокировать. Несмотря ни на что. Просто заткнуть пробкой как джина в бутылке. Оставалось дело за малым — найти пробку и вовремя ей ткнуть в горлышко.
На роль этого замечательного изделия из коры пробкового дерева выдвинули спешно собранную «с бору по сосенке» механизированную бригаду. Бригад! Громкое название! Очень громкое. Но только название. Потому что на деле эта бригада представляла сведенные воедино все найденные в Германии и Австро-Венгрии бронеавтомобили, усиленные грузовиками и мощными легковыми автомобилями, превращенными в этакие «шахидмобили». Точно такими же, что и сам Меншиков применял в 1914 году. Только вооружали их не только
12
Батарейные митральезы — это тип митральез, у которых много стволов располагалось в одной плоскости неподвижно, что принципиально отличало их от митральез с вращающимся блоком стволов, вроде «картечницы Гатлинга».
Получилось стильно, модно, молодежно. Только очень пестро. А главное — дискретно и практически неуправляемо. Фактически эта механизированная бригада была только на бумаге бригадой. На деле — просто практически неуправляемая россыпь различных подразделений, редко превышающих десяток единиц техники в каждой. Слишком все на бегу. Слишком спешно. Времени-то не было. Доходило до смешного — автомобили загружали на железнодорожные платформы и отправляли к месту концентрации. И уже походу, где в пути, где в местах выгрузки их оснащали оружием и укомплектовывали экипажами.
В этой бригаде было много оговорок. Однако она была. За столь непродолжительный период времени немцам и австрийцам удалось собрать ее собрать и укомплектовать, что само по себе выглядело чудом. Пусть совершенно дурную, странную, неуправляемую, но весьма многочисленную. С ней-то Лейб-гвардии механизированный полк и столкнулся в пригороде Флоренции…
Передовой дозор из трех легких бронеавтомобилей БАЛ-1 «Новик» выехал из-за поворота дороги, огибавшей небольшой холм. Головная машина, скрипнув тормозами, остановилась. Ее примеру последовали и остальные. Командир откинул крышку башенного люка и выглянул из него с биноклем в руках.
Секунда. Вторая. Третья.
— Твою мать… — присвистнув произнес командир, разглядывая в бинокль медленно выползающую вереницу бронеавтомобилей и различной эрзац бронетехники. Помедлив еще пару секунд, он хлопнул по крыше башни и крикнул. — Уходим! Ходу! Ходу! — А сам полез обратно, стремясь укрыться от возможного обстрела.
Головной «Новик» рыкнул мотором и тронулся, съезжая с дороги на обочину и далее на пашню для разворота. За ним последовал второй и далее третий. Когда же на вспаханной землю они забрались всей компанией, от незваных гостей начали раздаваться выстрелы. Как одиночные, так и очереди со все нарастающей интенсивностью. В том числе и из пушек. Поэтому вокруг начали подниматься не только мелкие фонтанчике от пуль, пролетевших мимо, но и «всплески» грунта посильнее, хоть и редко. Застучали пули по броне. Бронебойных, видимо, не завезли. Поэтому пули основного калибра со свинцовым сердечником просто расплескивались, попадая в броню. Тем более с такого расстояния. «Закуска градус крадет», никак не хуже дистанции, уменьшающей пробитие брони из-за потери кинетической энергии пули или снаряда. Тем более, что действительно чего-то сильно уж высокоскоростного у них не было — немцы и австрийцы ставили на свои бронеавтомобили и грузовики только обычные пулеметы или укороченные пушки. Бороться с отдачей они еще не научились. Да и некогда им было выдумывать что-то. Действовали экспромтом, по наитию, пытаясь любой ценой массировать парк бронетехники, пускай и совершенно уродской, ни на что не пригодной, ежели к ней присмотреться повнимательнее. Главное — остановить продвижение лейб-гвардии механизированного полка Его Императорского Величества.
И вот уже когда третий «Новик» почти скрылся за холмом в него попал снаряд из малокалиберной старой морской пушки. Чугунный. Но под очень неудачным углом, почти по касательной. Поэтому чуть помяв 10-мм лист брони он срикошетировал куда-то в сторону…
— Немцы, — тихо произнес Максим, расплываясь в улыбке от звуков перестрелки. — Немцы… — А потом, чуть погодя, но уже очень громко. — Останавливай полк!
Сигнальщик на соседнем автомобиле замахал флажками, передавая приказ по колонне. Ему вторили другие. И спустя каких-то секунд тридцать вереница грузовиков замерла. Благо что скорость их была небольшой.