Полководцы Древней Руси
Шрифт:
Горели полоцкие селения, полнились телеги имением местных поселян, а позади лежал сожженный Смоленск, а еще позади сожженный им же самим в жестокой войне Чернигов.
Князь Черниговский
На первых порах мирно текла жизнь в Чернигове. Борис и Роман убиты, Олег сгинул в неизвестности — после гибели Романа хазары захватили его неподалеку
После возвращения из Смоленска Мономах принялся отстраивать свои города. Из подгородных сел и слобод потянулись в Чернигов, Смоленск, Ростов, Суздаль тележные обозы с кирпичом, известью, деревянным и железным припасом. Надорванные изнурительными междоусобными войнами, пожарами, грабежами, бесконечными правежами, хозяйства смердов и ремесленников уже не выдерживали новых, строительных повинностей. Они отказывались давать лошадей и телеги, прятались от княжеских тиунов, которые гнали их на каменную и деревянную работу. Свои нивы стояли неубранными, сгоревшие дома неотстроенными. Но Мономах бы неумолим. Вначале надо достроить храм божий, где можно было бы преклонить колени, затем надлежало обновить, отстроить заново крепостные стены, башни, ворота: затишье в усобицах — дело временное, к тому же с каждым годом половцы, чувствуя слабость Руси, усиливают свой натиск на русские земли. Следовало возобновить и княжеские хоромы, отстроить дворцы бояр и дружинников, потом можно и отпустить вожжи, пусть смерды и ремесленники пекутся и о своем жилье, о своем бытии, без них, без оратаев, работников нет ни воинов, ни кормильцев на Руси.
После окончания строительства храма Спаса, починки крепостных стен, возведения всяких новых строений в Чернигове Мономах самолично повез лучших каменосечцев, древоделов и других работников в Смоленск и Суздаль. По всем землям Мономаха тюкали топоры, пели пилы, разливался в воздухе терпкий запах извести. Отстраивались города и городки, высились новые крепостные стены, стояли подновленные неприступные детинцы. На исходе 70-х годов во время большого строительства в Чернигове у Владимира появилась мысль о возведении неприступного города-замка, где князю можно было бы отсидеться в тяжкую годину от врагов внутренних и внешних, откуда можно было бы грозить своим недругам.
Такие замки он видел на береговых кручах у чехов и моравов. И взять их врагу было очень трудно.
Во время своих частых походов по Руси Мономах давно уже заприметил старинный город Любеч, что стоял на берегу Днепра, на полпути между Смоленском и Киевом и неподалеку от Чернигова. Теперь Любеч тянул к черниговским землям и попадал под прямое управление Мономаха.
Всем был богат этот город. Здесь приткнулась к берегу удобная корабельная пристань, неподалеку высилась сосновая роща; из этих могучих сосен рубились русские однодеревки, вокруг города простирались поля, лесные угодья со звериными ловами, бортными ухожеями. Над городом круто поднималась Замковая гора со стареньким на ней детинцем, который брал боем еще князь Олег Старый. Вот здесь-то Мономах и замыслил построить новый неприступный замок.
Лучших каменосечцев, древоделов, кузнецов и прочих ремесленников отобрали его тиуны из княжеских сел и стольных городов. Тяжкой повинностью легло строительство замка и на любечан. От них требовались телеги с лошадьми, землекопы и люди на всякую Другую работу.
Старые, обветшалые стены любечской крепости и детинца были разобраны, и началось строительство новых стен. Огромные дубовые бревна укладывали в могучие срубы и забивали их глиной, притискивали ее тяжелыми колодами, которые едва поднимали
Надзор за этой привычной на Руси работой Мономах поручил своему огнищанину, наместнику в Любече. Когда же начали выкладывать новый детинец на Замковой горе, Владимир сам стал наезжать туда то из Чернигова, то из Киева, то из Смоленска, следя за идущими работами.
Месяц за месяцем шло строительство любечского замка. И вот уже начал вырисовываться общий его облик, невиданный доселе на Руси. Все строительство размещалось на площади в тридцать пять на сто сажен с небольшим. Въехать или войти на гору можно было лишь по крутому подъему, обращенному в сторону города. Здесь-то и были построены въездные ворота, перед которыми через ров строители перекинули подъемный деревянный мост. За воротами въездной башни шел узкий проезд вверх, огороженный с обеих сторон поднимающейся уступами крепостной стеной. А дальше шли главные ворота крепости и начиналась основная крепостная стена. Если бы враги паче чаяния взяли первые ворота и ворвались внутрь прохода, им пришлось бы продвигаться к основным воротам крепости под ударами оборонявшихся, расположившихся на уступах стены по обеим сторонам прохода, а дальше они утыкались в могучие бревна основной стены.
Следующие ворота с двумя башнями, стоящими по бокам от них, пройти тоже было непросто. Выход в город шел через глубокий и длинный крытый проход с тремя заслонами, каждый из которых, опускаясь, мог преградить путь врагам. Проход кончался небольшим двориком, где размещалась замковая стража. Отсюда был ход на стены. На этом дворике располагались каморки с очагами для обогрева стражи в студеное время. В стенах, огораживающих дворик, было прорезано множество клетей, в которых хранилась разная готовизна — вяленая и сушеная рыба, мед, вина, зерно, другая ества.
В глубине дворика стражи стояла самая высокая, массивная, четырехъяурсная башня замка — вежа. Если бы враг все-таки прорвался через замковую стражу, ему пришлось бы еще миновать на пути к княжескому дворцу это последнее прибежище осажденных. В глубоких подвалах вежи располагались ямы — хранилища для зерна и воды. Только миновав вежу, можно было попасть к клетям с готовизной, заделанным в стены, только через нее шел путь внутрь детинца. Тот, в чьих руках была вежа, держал все нити жизни и управление замком. Именно сюда поместил Мономах впоследствии своего огнищанина — управителя замка. И уже за вежей шел парадный двор, ведущий к княжеским хоромам. На этом дворе поставили шатер для дворцовой стражи, отсюда же был проложен тайный спуск к стене.
Дворец Мономах строил по своему вкусу: в нем все должно было быть надежно, красиво, долговечно, и сам дворец должен был представлять в этом замке настоящую крепость, взять которую было бы непросто. Он был трехъярусный, с тремя высокими теремами. В нижнем его ярусе находились печи, жилье для челяди, клети для всяческих запасов — съестных, питьевых и железных. Во втором ярусе располагались княжеские хоромы. Здесь были выстроены широкие сени для летних сборов и пиров, а рядом большая княжеская палата, где могли поместиться за столами до ста человек. Около дворца древоделы срубили небольшую церковь с кровлей, крытой свинцовыми листами. С плоских крыш дворца можно было по бревенчатым скатам спуститься прямо на подходящие сюда вплотную городские стены.
Замок был приспособлен для мощной и долговременной обороны. Вдоль его стен, кроме клетей с готовизной, стояли вкопанные в землю медные котлы для горячей смолы, кипятка, которые опрокидывали на врагов, приступающих к стенам крепости. Из дворца, из церкви, от одной из клетей, медуши, шли подземные ходы, уводившие в стороны от замка. В тяжкий час по этим глубоким, скрытым от неприятеля ходам можно было тайно покинуть детинец и уйти восвояси.
Во всех помещениях замка в глинистом грунте, хорошо держащем влагу, было вырыто много ям для питьевой воды и хранения жита.