Полночь
Шрифт:
– Все было в рамках приличия, – ответила я. Хотя какие рамки приличия в стриптиз-клубе?
– Хорошо… – Маша посмотрела на мои руки. – Тебя трясет. Ты пила с гостями?
– Нет, это от привата. Переволновалась.
– Так бывает. Выпей, это успокоит. Ты привыкнешь, Кира. Зато теперь я знаю, что тебя можно пускать в верхние комнаты.
Маша покровительственно улыбнулась, коснулась моей руки. В «Полночи» меня касается как никогда много людей. Кто-то хочет полапать, кто-то – успокоить. Я отыскала взглядом Сашку – смеется, как ни в чем не бывало. Веселит гостей. Только что спасла меня, и тут же об
– Ты молодец, Кира. Быстро осваиваешься, – похвалила Мария. – В «Полночи» каждый получает по заслугам. Кто работает, тот зарабатывает. Гости в восторге от молоденькой танцовщицы, они готовы платить тебе, не переставая. А если ты еще и за приваты примешься – будешь зарабатывать больше всех в клубе.
– Звучит отлично, – без энтузиазма сказала я.
Со второго этажа спустился Николай. Недовольно подошел к своему столику, потом к бару. Рассчитался и ушел. Даже не взглянул в мою сторону.
– Маша, в приватах есть камеры?
– Нет. А почему ты спросила?
– Просто так…
Против этого мужика у нас ничего нет. Если он решит заложить меня маме, ничто ему не помешает. И даже отомстить я не смогу. Я доверила свою судьбу чужому страху.
Улыбнуться одному, поговорить со вторым, посмеяться с третьим. Кружиться на пилоне, раздеться, вернуться в гримерку, отложить деньги. Работа вернулась в привычное русло. Только я никак не могла выбросить из головы то, что произошло в привате.
Она играла или нет?
Сашка ускользала от меня, стоило мне подойти поговорить. А когда я все же оказывалась рядом, не могла найти слов, которые хотелось бы сказать. Увидев, как я мучаюсь, Сашка перестала улыбаться гостям и подошла.
– Ты грустишь, малышка? Вижу по глазам – боишься. Кира, милая. Мы отогнали одного злодея, отгоним и других.
– Там, в привате…
– Это была игра. И мы выиграли. Теперь можешь дальше спокойно жить и работать.
Значит, все-таки игра. Сердце стучит. То, что произошло в привате, не должно оказываться за его пределами. Но оно просочилось – через мои мысли, через чувства. Меня тянуло к хитрой лисе, а она только увиливала.
Захотелось домой. Найти фотографию Марка, посмотреть на него. Убедиться, что он все еще обнимает меня где-то там, в прошлом. Не бросил ли меня за то, что произошло этой ночью?
Когда смена закончилась, я получила расчет и даже не пересчитала деньги. Кажется, сегодня больше, чем обычно – это из-за того танца. Вызвала такси – утром до дома лучше добираться на машине.
– Саша, поедешь со мной? – спросила я ее.
Она покачала головой, едва слыша меня. Сашка набирала сообщение в телефоне. Мне удалось заглянуть.
Контакт подписан: «Витя, 23». Что это значит? Похоже на порядковый номер, как у футболистов.
«Работа закончилась. Уже едем, котик».
Едем? Кто кроме нее? И куда? Я так и не узнала – моя машина подъехала раньше.
Глава 7
В нашем городе один стриптиз-клуб, один роддом и четыре детских дома. Такая вот статистика.
На самом деле мысль о том, чтобы найти и подружиться с мальчишкой из детдома, пришла ко мне не сразу. Поначалу я
Хоть я и отгоняю эту мысль, но факт остается фактом: Марк погиб из-за меня. Сорвался ко мне на помощь, и по пути отказали тормоза. Я погубила его судьбу, а значит, должна восстановить равновесие в мире: подарить кому-нибудь другому билет в жизнь. Ребенок из детского дома подходит на эту роль.
Может быть потом, в далеком Северном городке, я пойму, что никакой жизни после смерти не существует, и я зря стараюсь связаться с Марком. Нет, это действительно похоже на шизофрению, но я не могу отделаться от мысли, что мы с ним не попрощались. В месте, где мир истончается, я свяжусь с ним. Никакие логические доводы меня не остановят – просто верю в эту ерунду и все тут!
Если разум победит, если действительно ничего не произойдет после моего путешествия – пусть. Хотя бы часть плана будет однозначно выполнена. Марк погиб, сломал жизнь. Ради него я должна помочь кому-нибудь другому – жизнь построить. Это будет честно и правильно.
В первом детдоме ответили, что, если я не собираюсь никого усыновлять, нечего звонить и тревожить ранимую детскую душу. По второму номеру долго не отвечали, а когда ответили – пробормотали что-то невразумительное. В третьем сказали, что если хочу помочь – могу перевести деньги на счет. Нет уж, я планирую, чтобы моя помощь дошла до детей, а не осела у кого-нибудь в кармане.
Четвертый детский дом назывался «Надежда». Где-то я читала, что один из синонимов надежды – ожидание. Горькая ирония для сотен ребятишек.
– Добрый день! – ответили бодро, будто и вправду ждали моего звонка.
Мы говорили долго. Я расспрашивала обо всем, что может пригодиться: как можно пообщаться с сиротами, что с собой приносить, о чем разговаривать…
Прежде всего, мне сказали, что нельзя называть их «сиротами». Хотя бы не вслух. Забавно, за последние недели я узнаю все больше «запретных» слов. В клубе штрафуют, если назвать посетителей клиентом. Еще и ругаются: клиенты в борделе, а у нас – гости! Вот и в детском доме тоже есть слова, которые произносить нельзя, хотя все понимают, что это правда.
Итак, детей нельзя называть сиротами. Приходить просто так, для общения, тоже нельзя – лучше учить их чему-нибудь. И нужно быть уверенной, что я приду не один раз – дети быстро привязываются. Ну, с этим проблем не будет, настроена я серьезно. Девушка с другой стороны телефона посоветовала мне связаться с группой волонтеров – они регулярно приходят в «Надежду». Я позвонила туда.
Алина, волонтер, устроила мне настоящее собеседование: кто я такая, зачем хочу помогать, что умею, где работаю. Отвечать старалась честно, только возраст преувеличила и про место работы соврала – сказала, то тренер по танцам. Это почти правда, когда я ходила на танцы, меня часто ставили провести разминку или повторить движения. Потом и вовсе целые занятия в младших группах доверяли. Жаль, что пришлось уйти с тренировок – это случилось сразу после трагедии с Марком. Потом я просто не захотела возвращаться.