Полное собрание стихотворений

Кленовский Дмитрий Иосифович

453

Листок, что с ним дружил все лето, Покинув только в сентябре, Оставил светлую замету На ярко-красной кожуре. То, что сначала было тенью, Теперь сиянием на ней! Пускай игра воображенья, Но это яблоко - вкусней! А почему б и нет? Быть может, Смягчила бережная тень Все, чем томит и чем тревожит Тяжелый, знойный летний день? И стал душистей отчего-то Листком убереженный плод! Ведь вот и нас порой забота Для лучшей доли бережет. 1972

454

Если

только девушка допустит Первое к себе прикосновенье - Что реке, приговоренной к устью, Нет ей ни возврата, ни спасенья. Побежит все легче, все смелее К дальнему, неведомому морю, Ни себя, ни встречных не жалея, Расточая радости и горе. Чтобы после, медленной, усталой, Добрести до тихого залива, Из всего, что так ее прельщало, Сохранив одну лишь ветку ивы. Ту, что ей на память подарило Деревце когда-то, под которым Жизнь ее впервые напоила Поцелуем влажным и нескорым. 1971

455

Живите, государи мои русские, в ладу со своей старой сказкой. Горе тому, у кого ее не будет под старость!

Леско

Кто в детстве не был в царстве сказок, Тот до своих последних дней Благоразумием наказан, И в мире нет его скучней. Глоток таинственного зелья, Что был нам подлит в молоко, Хранит от скуки и безделья, И с ним нам дышится легко. И если в жизни невидимкой Ты не таился никогда И наугад лесной тропинкой Не брел неведомо куда, А по ночам о небывалом, О невозможном не мечтал - То это значит: слишком мало Ты в детстве сказок услыхал! 1971

456

Мы сохраняем в памяти былых Друзей, подруг, а иногда знакомых, Такими всех, какими знали их: Непоседевших, стройных, невесомых. И вот к тебе через полсотни лет, Жестокой не поддавшись перемене, Вернется вдруг Мариинский Балет С Карсавиной на окрыленной сцене. Иль девушка, что много лет назад Так радостно близка была с тобою, Повторит тот же помутневший взгляд И так же мягко губы приоткроет. Как важно кем-то для кого-то быть, Стать в чьей-то жизни гостем, не прохожим! Ты можешь этим образ свой продлить, Пусть незаметно для себя, но все же! 1974

457

Придется, видно, стать поэтом Для лозунгов и для реклам! Ведь ритм и рифма только в этом И торжествуют! Только там! А в тех стихах, что для печати, Я находил уже не раз От этих чистых двух понятий Неубедительный отказ. Но вряд ли верный наш читатель Прельстится этой новизной, Для Русской Музы столь некстати, Столь оскорбительно чужой! Пути к бессмысленной потере Так приблизительно легки, Но все же верю, крепко верю В бессмертье девственной строки! 1971

458

Досадно мне, когда поэт снабжает Свои стихи цепочкой точных дат: Мол,

начал в январе, закончил в мае, В таком-то городе, деревне, крае, Такого-то числа. Скажи, собрат, Ужель ты так гордыней изувечен, Что должен возвестить вселенной всей О дне и месте неудачной встречи С многоречивой музою своей? Побольше скромности! Поменьше спеси! И помни, что не годы, а века Твои стихи неторопливо взвесят И что еще не Пушкин ты пока! 1974

459

Еще не все иссякли ассонансы, Не всем мазкам уже подведен счет, И если не симфонии - романсы Еще напишет кто-то и споет. И все-таки оно на то похоже, Что все искусство мира в этот час, Прощаясь с нами, топчется в прихожей И постепенно покидает нас. Возможны ль вновь высокие удачи: Разящий жест, крылатый взлет плаща, Те строки, над которыми заплачем, Те звуки, что услышим трепеща? Иль нам осталось только бормотанье, Косноязычье боли и стыда, И золотой подарок мирозданья Истрачен нами весь и навсегда? 1971

460

Луна опять пасется, бродит Овечкой около земли, И все почти как прежде, вроде Того, что не уберегли. И от живого дерзновенья, От окрыленного прыжка У нас остались лишь каменья Да пыль - и это все пока. Конечно, будем вновь и снова Тревожить лунный твердозем И много разного другого К себе оттуда привезем. Но будет так же озаренно И так же царственно она Светить поэтам и влюбленным, Невинна и обнажена. И это самым главным будет Из наших всех надлунных прав, Тем, чем всегда пленялись люди, На ней еще не побывав. 1972

461. Поэт зарубежья

Он живет не в России - это Неизбывный его удел, Но он русским живет поэтом И другим бы - не захотел. Пусть доходят всего лишь строчки До запретной его страны - Эти порванные листочки И желанны там и нужны. Их заучивают с опаской, Переписывают тайком. Их берут, как ребенок сказку, В свой, замученный явью, дом. Пусть сжигают в печи казенной Неугодливые стихи, Пусть свирепо и неуклонно Обличаются их «грехи» - Перебродит, перетомится, Отстрадает моя страна И обугленную страницу Прочитает тогда сполна! 1973

462

Сегодня совсем спокойный Пригожий осенний день, И листья легко и стройно Слетают в сырую тень. Нет, сравнивать я не буду (То делали, и не раз), Что с листьями схожи люди В их смертный, последний час. Но так бы хотелось все же, Для близких и для чужих, Чтоб час этот был пригожим, Спокойным, на тот похожим, Что в первых строках моих. 1971