Полное собрание стихотворений

Кленовский Дмитрий Иосифович

505

Есть роковая дрожь. Не тела, а души, Неизъяснимое и страшное мгновенье! В обычном шуме дня или в ночной тиши Оно приходит вдруг - и нету исцеленья. Ты обречен. Ты мертв. Еще ты будешь петь, Любить и трепетать, но это все пустое. Вчера ты был один, теперь вас стало двое. Ты человек и труп. Ты жизнь еще и смерть.

506. Может быть…

Не сосчитать, не взвесить, не измерить, Пропавшее не отыскать звено… И счастлив тот, кто может просто верить, Не мудрствуя лукаво и темно. Дана простая заповедь Господня: Любить

других, как самого себя. И, может быть, кратчайший путь сегодня - Прожить свой век, не зная, но любя. И, может быть, придет к Последней Двери Тот, кто любил, куда быстрей, чем тот, Кто сосчитал, и взвесил, и измерил, Но сохранил в душе покой и лед. Не торопись! Быть может, просто надо, Не выбирая дальнего пути, Открыть калитку своего же сада, Чтоб до всего дойти и все найти.

507

Еще страдать мы не умеем, Боимся есть земную соль, И, получив в подарок боль, Не знаем, что нам делать с нею. В сосуде скрытого вина Боимся мы изведать сладость, И разрушительная радость Нам соблазнительна одна. А созидающих обид И благотворных испытаний, Не доверяя им, заране Наш ум испуганный бежит. А между тем, как много сот Таит гудящий гневом улей, И тучи молнии метнули С каких прозрачнейших высот! Не укрывайся же от бури, Не бойся пасеки своей И через них себе пробей Дорогу к меду и лазури!

508

Работай только на вечность - Над камнем и над стихом. Заманчивая беспечность Всегда отомстит потом! И пусть твоя вечность станет, Как молния, коротка: Рассыпется в прах твой камень, Истлеет твоя строка… Но что хорошо построишь, И миг проживет, как век. Довольно, что до него лишь Дотронулся человек. Твой камень ему был домом, Причастьем - твоя строка. Не зная того, ведом он Тобою издалека. И в вечность возьмет с собою Для новых и слов и дел Тот дом, что ты здесь построил, И песню, что здесь пропел. 1950

509. Истина

Валялось тело. Уже не дыша. Скорчившись беспомощно и убого. Тело было трупом. А его душа На своей звезде говорила с Богом. Враги вытирали окровавленные ножи, Друзья, закрывая лицо, рыдали. А того, что убитый не мертв, а жив - Ни те, ни другие не понимали. И это хорошо. Нам смерть нужна, Как нужна зерну, чтобы стать злаком. И скорбь нужна, - как дождь для зерна. И если бы человек это только знал - Никто бы не убивал и никто не плакал.

510. Перед осенью

Геннадию Панину

Усталостью первой уже тяжелеет природа: Цветы догорают, тускнеет и никнет трава, Умолкшие реки несут равнодушные воды, И тронута пеплом остывших небес синева. Но не был напрасен торжественный путь к умиранью: Колосья сухие о хлебе тугом шелестят, На ветке поблекшей плоды наливаются тканью, И, кроясь загаром, вино бережет виноград. …И нас уже тоже сковала земная усталость… Беднее становятся мысли, скупее - дела… И вот уже сердце томит безнадежная жалость К единственной жизни, что так ни к чему отцвела. О,

если бы стать виноградником, рощею, нивой, И к осени горькой, к зиме равнодушной придти Тяжелою гроздью, зерном, ароматною сливой, Кому-то глоток подарить и ломоть принести! Но нет! Нам одни лишь овраги, холмы, перелески, - Задворки забвенья, где молча наш путь изнемог… А небо скудеет, и ветер, холодный и резкий, Нас жесткой метлою с чужих выметает дорог. 

511

Нет, конечно, это не пророчество, Это лишь подслушанная весть, Та, что боль земного одиночества Помогает легче перенесть. Ангелы ко мне не наклонялися И созвездия меня не жгли. Как и всем, мне зори улыбалися, Пели ветры и поля цвели. Но из этой каждодневной малости, Этой скудной милостыни я Сделал песню - пригорошню радости - Песню о бессмертьи бытия. Хорошо в моей вечерней комнате. Всем, когда открою дверь мою, И, быть может, обо мне вы вспомните В мною вам подсказанном краю.

512

Тяжело, конечно, здесь и горько, Ничего не удержать в руке… И одно освобождает только - Холодящий иней на виске. Вот уйду и звездному глаголу Научусь (в который раз!) опять, Чтобы все, что было здесь тяжелым, Самым легким именем назвать.

513

Тот день? Он мне давно не нужен. Он просто стал каким-то днем, Затерянным средь многих дюжин, И скучно вспоминать о нем. А между тем, в какой-то связи С вмешательством недобрых сил, Подобно медленной заразе Он все другие иссушил. Я это чувствую, когда я, И неохотно, и с трудом, Бессонной ночью вспоминаю Тот город, улицу и дом. Там совершилось преступленье: Тот легкий и веселый грех, В котором только искаженье Нездешних, неземных утех. И с той поры в любой улыбке, В любом прикосновенье губ Мертвящий привкус той ошибки Я не заметить не могу. 1956

514

Я с давних пор в моих мечтах Желанье это сохранил: Чтоб на моих похоронах Хотя б один ребенок был. Чтоб он глядел по сторонам, Обрядом строгим не смущен. И то, что огорченье нам, Как некий праздник принял он. И этим бы, один из всех, В прощание со мной принес Улыбку, радость - даже смех!
– И никаких ненужных слез. 1956

515. Стихи о Петербурге

1

Среди всего, чего не надо Перечислять (не перечтешь!), Был оснеженным Летним Садом Наш Город Северный хорош. Там, за оградою ажурной, Легка, по-девичьи стройна, Встречала мраморная урна, …Стоит ли и сейчас она? А сад? Его сожгли, конечно. В те безысходные года, А от ограды (мнилось - вечной!) Наверно, нету и следа. И все же, все же верить надо В освобождающую ложь: В то, что давно сожженным садом, Давно разрушенной оградой И урной, той, что не найдешь, По-прежнему и всем в усладу Наш Город Северный хорош.