Полное собрание стихотворений

Бальмонт Константин Дмитриевич

Молитва последняя

Боже, не дай мне людей разлюбить до конца. Вот уже сердце, с мучительной болью, слабее, слабее. Я не о них, о себе умоляю всекрасивого Бога-Творца. Отвращенье уродует все выраженье лица. Люцифер светел как Змей, но в остывшем, уставшем, склонившемся Змее. Червь просыпается. Ненависть, вспыхнув огнем, Падает – до равнодушья, и стелется скользким червем. Страшно мне. Лучше – любить недостойных. Думать нельзя бесконечно о войнах. Лучше простить. Позабыть. Отдаваться. Иного не жаждать венца. Низким отдать все свое. Но душою быть в помыслах стройных. Боже, не дай, о, не дай мне людей разлюбить до конца!

Мировые розы

Крик белоликого

Мне снятся розы красные, И золотисто-чайные, И нежно-снежно-белые, Но радости мне нет. Сверкания прекрасные, Цветы необычайные, Но стонут сны несмелые, Что страшен черный цвет. Мой сад – Земля обширная, И весны в нем повторные, Сплетенья многозвездные Меняют свет и тьму. Но тает сказка пирная, Встают виденья черные, И болты мне железные Велят упасть в тюрьму. Как цепи снять ужасные? О, как сломлю те болты я? О, где вы, братья смелые? Как снять нам этот гнет? Сперва царили Красные, Потом царили Желтые, Теперь кончают Белые, За Черными черед.

Заколдованное поле

Ровное, чистое, Поле путистое, Путь убегает – куда? К недостижимому, Счастью любимому. Счастье, блеснешь ли когда? Только пойдешь к тебе, Только речешь Судьбе Дай же мне, дай мне мой Рай, — Поле меняется, Путь затрудняется, Рытвины, вот, примечай. Темные пропасти, Страшные лопасти Жадно-разъятых цветов, Дьяволом сеянных, Ведьмой взлелеянных, Ведьмой повторности снов. Тех же все тающих, Ум ослепляющих, В омут ведущих, во рвы Сонными чарами, Чадом, кошмарами Дышат все стебли травы. И засыпаешь ты, Сонно блуждаешь ты, Падаешь, тянешься ввысь Ты изуродован, Весь обнародован, Явность ты, липкость, и склизь. Сыты ли лопасти? Полны ли пропасти? Кто их наполнит, и чем? В снах повторительных, Вечно-мучительных, Слей ты, и глух ты, и нем. Вдруг все окончено То, что утончено, Рвется, бледнеет – и вот Снова на воле ты, Снова на поле ты, Снова дорога – зовет

Одолень-трава

Кто найдет Одолень-траву тот вельми себе талант обрящет на земли.

Народный Травник

Одолень-трава, Я среди чужих, Стынут все слова, Замирает стих Я среди людей, Нет житья от них, Помоги скорей, Дай мне спеть мой стих. Ты, как я, взросла Меж полей, в лесах, Под Луной светла На немых волнах Ты печальница, Нежный цвет твой был, Ты купальница, Водяной прострел. Пала молния В безглагольность вод, Пала молния, И цветок цветет. Одолень-трава, Уж который год Ты светло-жива Меж зеркальных вод. Я блуждал, скорбя, Меж пустых полей, Я нашел тебя, Помоги скорей. Одолей ты мне Не обрывы гор, Где на темном дне Шепчет темный бор. О, не мрак лесной, И не тьму ночей, И не омут злой, И не ширь степей. Одолень-трава, Одолей ты мне Тех, в ком жизнь едва Тлеет в тусклом сне. Кто, как мертвый гнет, Тяготит мечты, Меж зеркальных вод Не узнав цветы Ты всегда жива, Талисман лучей, Одолень-трава, Одолей людей.

Мировое древо

Под старым дубом я сидел. Кругом тепло, светло. А старый дуб гудел и пел. Я заглянул в дупло. Там был пчелиный дикий рой. Они жужжат, поют Красавец леса вековой Минутный дал приют. Не также ль мы жужжим, поем В пещерах мировых? В дуплистом Небе, круговом. Поем судьбе свой стих, Но нас не слышит Игдразиль Таинственных судеб. Мы в мед сольем цветную пыль, Но мед наш сложим в склеп. И лишь в глубокий час ночей, Когда так вещи сны, Узор звездящихся ветвей Нам светит с вышины.

К небу

Небо, тебя я пою, Напевом прерывным. Небо, тебя я пою, Красоту голубую твою. Но ты мне не будешь отзывным. Все, что в себе ты таишь, колыбель несосчитанных звезд, Ты для себя создаешь, и лелеешь, качаешь, Бросишь кометы, планеты кругом расцвечаешь, Бездну вспоишь и над бездною вытянешь мост. Но на призыв, на призыв лишь загадками мне отвечаешь, Ты – водоем, Вечно в себя из себя истекаешь, играешь, колодец эфирный. Ты – водоем, Взглянешь – утонешь в богатстве твоем. Если кому быть богатым, так Бездне, конечно, всемирной. Роскошь твоя – без конца. Только зачем же я беден? Небо, быть может, ты любишь, что падают слезы с лица? Может, кому я свечу, потому что от боли я бледен? Звезды ведь бледны на Млечном Пути. Что ж, мое сердце, сердце людское, Порвись и цвети. Красок так много, возьми сочетанье любое, В золоте, в пурпуре можешь взрасти, Тешься, играй, расцвети, отцвети. В Море утонешь, красиво оно, голубое.

Свет вечерний

Твой вечер настанет, и вместо всемирности вольного света, За Солнцем погасшим, затеплишь ты в тесном покое свечу. Твой вечер настанет. Кончается лето. За летом? За осенью? Что там? Молчу. Мы любим, хотя нам и жутко от тени, Мы любим законченность комнат знакомых с узором немых половиц. Крыльцо на запоре. Не хрустнут ступени. Немые! Дрожат на стене, как живые, Отраженья движений. И в странном, в каком-то церковном сближеньи сочетаются бледности лиц. Без звука веселий, Глаза утопают в глазах. Что скрыто в их безднах? В них духи сейчас пролетели? В них омут печали? В них сказка свидания? Страх? Никто не придет к вам. На версты кругом закрутились завей метели. Не плачь и не бойся. В затеях-завеях мы тонем, но светим, как звезды в ночах.

При море Черном

При Море черном стоят столбы. Столбы из камня. Число их восемь. Приходят часто сюда рабы. И сонмы юных несут гробы. Бледнеют зимы. И шепчет осень. Порой и звери сюда дойдут. Порой примчится сюда и птица. И затоскуют? Что делать тут? Пойдут, забродят, и упадут, Устав стремиться, устав кружиться. При Море черном стоят столбы. От дней додневных. Число их грозно. Число их веще меж числ Судьбы. И их значенья на крик мольбы: — Навек. Безгласность. Враждебность. Поздно.

В путь

День меняется на вечер, коротается, Солнце красное на Запад содвигается Лес зеленый на пределах стал светлей, Лес зеленый в чаще принял тьму теней. В путь-дорогу, в путь-дорогу, в даль скитания, Воздохнув, пошли, идут мои мечтания Белый лик, тесовый гроб, туман, тоска В путь-дорогу. В путь Дорога далека.

К норнам

Парки, Норны, Суденицы, Назначающие час, Необманные Девицы, Кто вам, страшным, предал нас? Парки, Норны, Суденицы, Скоро ль мой настанет час? Ткань готова Бредил Случай. Я встречался с Красотой. Больше, Миг, меня не мучай, Не сменяй черту чертой. Да укроюсь черной тучей, Да упьюсь моей бедой. Это – Было, Есть, и Будет — Раздробило цельность сна. Норны, Север да остудит Сердце, где жила Весна. Пусть меня весь мир забудет. Мной забыт он Тишина.

Тесный грот

Тесовый гроб, суровый грот смертельных окончаний, В пространстве узких тесных стен восторг былых лобзаний. Тяжелый дух, цветы, цветы, и отцветанье тела, Застылость чувственных красот, в которых жизнь пропела. Безгласность губ, замкнутоесть глаз, недвижность ног уставших, Но знавших пляску, быстрый бег, касанье ласки знавших. Тесовый гроб, твой ценный клад еще прекрасен ныне, Не сразу гаснет смелый дух померкнувших в пустыне. Но, тесный грот, твой мертвый клад в ужасность превратится. Чу, шорох. Вот Безглазый взгляд. Чу, кто-то шевелится.