Полное собрание стихотворений

Бальмонт Константин Дмитриевич

Заговор красной девицы

С темной зарею, с вечерней зарею, Спать я ложилась, заря закатилась, Было темным-темно. Вставала я с утренней красной зарею, Умывалась я свежей водой ключевою, Было светлым-светло. Из двери во дверь, из ворот воротами, Пошла я дорогой, сухими путями, До Моря, где остров на нем. От Моря смотрела, а Море горело, На поле смотрела, и в поле узрела: — Стоит Семибашенный Дом. Пою я, и вижу, под слово напева: — Там Красная Дева, там ясная дева На кресле сидит золотом. Твердит заговоры, на скорби, недуги, И стала молить я о милом, о друге, Вошла в Семибашенный Дом. Сердцем смирилась, до ног поклонилась, Вот, говорю, я к Могучей явилась, Ты мне с моим помоги. Чарой скрути призороки, недуги, Злые шептанья, намеки, испуги, Все, что готовят враги. Все за двенадцатью спрячь ты замками, Красная Дева, будь ласкова с нами, В Море ключи опусти. Белая рыбица пусть их проглотит, Все пусть двенадцать ключей не воротит, Дай нам любить и цвести. С темной зарею, с вечерней зарею, Пусть он смеется со мною одною, Будет темным-темно. С утренней мглою, с красной зарею, Пусть он подольше помедлит со мною, Будет светлым-светло.

Заговор матери

Разрыдалась я во тереме родительском высоком, С красной утренней зари В чисто поле, в тоскованьи одиноком, Все смотря, смотря, как в Небе, в тучках тают янтари, Досиделася до поздней до вечерней я зари, До сырой росы, в беде, Стало ясно и звездисто, стало тихо так везде. Не взмилилось мне о дитятке тоской себя крушить, Гробовую я придумала тоску заговорить. Чашу брачную взяла я, со свечою обручальной, В чисто поле я пошла, Я достала плат венчальный, В студенце загорном, чистом, зачерпнув, воды взяла, Призорочною чертою Очертилась я в лесу, Под Луною молодою Я над свежею водою Слово молвлю о дитяти, чтоб сберечь его красу. Вот над чашей этой брачной, Над водой ключа прозрачной, Пред свечою обручальной, Расстеливши плат венчальный, Чисто личико я мою, И свечу своей свечою, Той единою, венчальной, Чтоб не быть душе печальной, Утираю платом белым, Завещаю Век будь смелым, Будь весенних дней милее, Солнца ясного светлее, Ненаглядный мой, любя, Отвожу я от тебя: — Духа страшного, седого, Ветра, Вихоря ночного, Домовых и водяных, Одноглазых леших злых; — Змея огненною знаю, От него предохраняю, И от Киевской от злой Ведьмы, с Муромской сестрой; — И от Ворона лихого, От Кощея, и от слова Чернокнижника – волхва, Чьи захватисты слова; — От русалки от моргуньи, И от той Яги-колдуньи, И от знахаря-слепца Будь сохранен до конца. Пусть в ночи и в полуночи У тебя не меркнут очи, Пусть в дороге и пути Знаешь ты, куда идти. Будь сокрыт от скорби страстной, И от смерти от напрасной, От врагов и от беды, От огня и от воды А как час твой смертный глянет, Пусть твой разум воспомянет Про того, в тебе чья кровь, Про мою к тебе любовь. Ты на родину вернися, С кровным, с близким распростися, И к сырой земле прильни, Непробудным сном засни. Слово то, что я сказала, Живо с самого начала, И сильнее, чем Вода, Да пребудет навсегда. Кто перечить мне захочет, Кто морочит, узорочит, Пусть узорчанье его Возвратится на него. Пусть в свои впадет узоры, И за древние за горы Пусть ведун напрасный тот В Преисподнюю сойдет.

Заговор охотника

Засветло встал я, Лицо умывал я, И в двери иду из дверей, Из ворот я иду в ворота, В чисто поле, к дремучему лесу, где между ветвей Днем темнота. А из лесу дремучего, темною, Из лесу огромного, Двадцать бегут ко мне дьяволов, сатанаилов, лесных, И двадцать иных, Пешие, конные, черные, белые, Низкие, Близкие, Страшные видом, а сами несмелые, Сатанаилы, и дьяволы, стали они предо мной, На опушке лесной. Сатанаилы, и лешие, дьяволы странные, Низкие, близкие, темные, Плоско-огромные, И вы, безымянные, Видом иные, На остров идите, Зверей мне гоните, В мои западни поставные, Ночные, вечерние, утренние, И полуденные, и полуночные, Идите, гоните, Остановите, В моих западнях примкните!

Заговор на утихание крови

Два брата камень секут, Где два брата, и кровь есть тут. Две сестры в окошко глядят, Две свекрови в воротах стоят. Ты, свекор, воротись, А ты, кровь, утолись. Ты, сестра, отворотись, А ты, кровь, уймись. Ты, брат, смирись, А ты, кровь, запрись. Кровь бежит, брат дрожит, Брат дрожит, брат бежит, Сестра кричит, свекор ворчит. А это слово крепко будь, Чтоб кровь идти забыла путь, Чтоб кто ушел, пришел назад, Сестра к сестре, и к брату брат.

Заговор на путь-дорогу

Еду я из поля в поле, поле в поле, и луга, Долог путь, и нет мне друга, всюду чувствую врага. По вечерним еду зорям, и по утренней заре, Умываюся росою в раноутренней поре. Утираюсь ясным солнцем, облекаюсь в облака, Опоясался звездами, и светла моя тоска. О, светла тоска, как слезы, звездным трепетом жива, Еду полем, в чистом поле Одолень растет трава. Одолень-траву сорвал я, ей на сердце быть, цвети, Сделай легкой путь-дорогу, будь подмогой мне в пути. Одолей высоки горы, долы, топи, берега, Темны чащи, темны думы, тайну темного врага. Чтоб рука не поднималась, замышляющая зло, Чтобы в совести вспененной стало тихо и светло, Чтобы зеркалом холодным вдаль душа могла взглянуть Чтоб с цветком, с цветком у сердца, равномерно мерить путь.

Заговор от черной немочи

Птица летит за моря, Зверь за леса убегает, Дерево в дерево, искра в огонь ускользает, горя, Железо в руду, свою мать, земля в Мать-Землю вникает, — Так, Черная немочь, не мучай души, Не мучь и усталого тела, В черную тьму, в непроглядную Ночь поспеши, В пропасть, где Ночь без предела. Оставь Человека, недуг, Уйдите, болести, хворобы, Уныние, приступы злобы, Все корчи, которые узят, кривят мироздания круг. Да не будут умы как угрюмые гробы, Свет да войдет в бытие, Слово велико мое, В слове моем Человек воплощает желанье свое!

Заговор громов

Гром с Востока означает изобилие во всем, Гром с Полудня – лето тепло, но созренье яблок трудно, Гром от Запада – так лето будет скудное дождем, Гром с Полуночи – так лето будет северно и скудно. Гром с Полуночи – замкнись в холодном царствии своем, Гром от Запада – слюбися с влажной тучей обоюдно, Гром с Полудня – в честь твою мы сок из яблок винный пьем, Гром с Востока, Гром с Полудня – гряньте в мире многочудно.

Заговор от сглаза

Бог, избавь от глаза нас, Защити на слабый час, Сохрани от черного, Серо-голубого, Ласкового, злого, Желтого, укорного, Синего, немого, От зеленолистного, Горько-ненавистного, Лживого, завистного, Ясного, лихого, Женского, мужского, И от полуночного, От совсем бессрочного, От непостижимого, Нам неощутимого, Но неотвратимого, Бог, избавь от глаза нас, В глазе жизнь – и смертный час.

Заговор против смерти

Начертивши ножом Круговую черту, Углем ее обведя, И зажженной лучиной как глазом змеиным глядя. В полночасьи ночном, И зажженной лучиной, сосновой, отрезанный круг свой святя, Озаряя свою круговую черту, Я в молчаньи узоры заклятья, узоры проклятья плету Смерть заклинаю, – не белую, – черную, Желтую, серую, красную, Смерть я зову, отвергаю, Зарок налагаю На рабыню подвластную, Смерть, уходи, В сказку мою, в сказку жизни узорную, Смерть, не гляди, Смерть заклинаю я красную, От убийства, бесчасную, Смерть заклинаю я черную, От бесчестья, позорную, Смерть заклинаю я желтую, Смерть пожелтевшую, С жизнью живущую, с жизнью от лет ослабевшею, Смерть заклинаю ползучую, серую, Мутною тучей встающую, Чтоб закрыть, заслонить Красоту с жизнелюбящей верою, Серо-гнетущую, Самую тяжкую, самую в жизнях обычную, Соки в расцветностях пьющую, Тяжесть кошмарных повторностей, тускло растущую, С силой дневной, ежедневной, недельной, годичною, В плоскости все забывающей, краски стирающей, Счета не знающей, Счета не знающей, Незнакомой с какой бы то ни было мерою, Смерть заклинаю я серую, Чтоб в сад мой, в расцветнои различности дней, Когда я прослушаю песнь полнозвонности, Когда охвачу все пределы я, — В своей непреклонности, В освежительной силе своей, Пришла ко мне, белая, белая, Та, в нагорной одежде, что Смертью зовется, равно, меж людей, Но кого я Свободой, и Новою Жизнью зову в многострунностях песни моей.

Заговор от металлов и стрел

За горами за дольними Там Небо беззвездное, За горами за дольними Есть Море железное Путь в Море бесследный, Есть в Море столб медный, На столбе том чугунный Пастух, От всех он живых вдали, До Неба тот столб от Земли, На Восток и на Запад чугунный Пастух Говорит, размышляя вслух. У того Пастуха убедителен вид, Он, заповедуя, детям своим говорит: — Железу, булату, синему, красному, Меди и стали, Свинцу, Серебру, золоту, ценному камню прекрасному, Стрелам и пищали, Борцам заурядным, кулачным, и чудо-борцу, Великий дает им завет Вы все, увидавшие свет, Железо, каменья, свинец, Другие металлы, узнайте теперь свой конец, В мать свою Землю сокройтесь, в глубины Молчанья великого, В безгласную Ночь, От лица светлоликого Прочь! Пищалям, кинжалу, ножу, топору — Кровавую кончить игру, Пусть на луке застынет навек тетива. Крепче кольчуги и тверже булата Воля, что сжата В эти слова, Я их замыкаю замками, и ключ Бросаю под Камень горюч, На дно, В железное Море. Да будет отныне решенье мое свершено!