О, не зови! Страстей твоих так звонокРодной язык.Ему внимать и плакать, как ребенок,Я так привык!Передо мной дай волю сердцу битьсяИ не лукавь,Я знаю край, где всё, что может сниться,Трепещет въявь.Скажи, не я ль на первые воззваньяСтрастей в ответИскал блаженств, которым нет названьяИ меры нет?Что ж? Рухнула с разбега колесница,Хоть цель вдали,И распростерт заносчивый возницаЛежит в пыли.Я это знал — с последним увлеченьемКонец всему;Но самый прах с любовью, с наслажденьемЯ обойму.Так
предо мной дай волю сердцу битьсяИ не лукавь!Я знаю край, где всё, что может сниться,Трепещет въявь.И не зови — но песню наудачуЛюбви запой;На первый звук я как дитя заплачу —И за тобой!
1847
«Облаком волнистым…»
Облаком волнистымПыль встает вдали;Конный или пеший —Не видать в пыли!Вижу: кто-то скачетНа лихом коне.Друг мой, друг далекий,Вспомни обо мне!
1843
«Я пришел к тебе с приветом…»
Я пришел к тебе с приветом,Рассказать, что солнце встало,Что оно горячим светомПо листам затрепетало;Рассказать, что лес проснулся,Весь проснулся, веткой каждой,Каждой птицей встрепенулсяИ весенней полон жаждой;Рассказать, что с той же страстью,Как вчера, пришел я снова,Что душа всё так же счастьюИ тебе служить готова;Рассказать, что отовсюдуНа меня весельем веет,Что не знаю сам, что будуПеть, — но только песня зреет.
1843
Деревня
Люблю я приют ваш печальный,И вечер деревни глухой,И за лесом благовест дальный,И кровлю, и крест золотой,Люблю я немятого лугаК окну подползающий пар,И тесного, тихого кругаНе раз долитой самовар.Люблю я на тех посиделкахСтарушки чепец и очки;Люблю на окне на тарелкахОвса золотые злачки;На столике близко к окошкуКорзину с узорным чулком,И по полу резвую кошкуВ прыжках за проворным клубком;И милой, застенчивой внучкиКрасивый девичий наряд,Движение бледненькой ручкиИ робко опущенный взгляд;Прощанье смолкающих пташек,И месяца бледный восход,Дрожанье фарфоровых чашек,И речи замедленный ход;И собственной выдумки сказки,Прохлады вечерней струю,И вас, любопытные глазки,Живую награду мою!
1842
«Ах, дитя, к тебе привязан…»
Ах, дитя, к тебе привязанЯ любовью безвозмездной!Нынче ты, моя малютка,Снилась мне в короне звездной.Что за искры эти звезды!Что за кроткое сиянье!Ты сама, моя малютка,Что за светлое созданье!
1843
Узник
Густая крапиваШумит под окном,Зеленая иваПовисла шатром;Веселые лодкиВ дали голубой;Железо решеткиВизжит под пилой.Бывалое гореУснуло в груди,Свобода и мореГорят впереди.Прибавилось духа,Затихла тоска,И слушает ухо,И пилит рука.
1843
«Люди спят; мой друг, пойдем в тенистый сад…»
Люди спят; мой друг, пойдем в тенистый сад.Люди спят; одни лишь звезды к нам глядят.Да и те не видят нас среди ветвейИ не слышат — слышит только соловей…Да и тот не слышит, — песнь его громка;Разве слышат только сердце и рука:Слышит сердце, сколько радостей земли,Сколько счастия сюда мы принесли;Да рука, услыша, сердцу говорит,Что чужая в ней пылает и дрожит,Что и ей от этой дрожи горячо,Что к плечу невольно клонится
плечо…
1853
«Растут, растут причудливые тени…»
Растут, растут причудливые тени,В одну сливаясь тень…Уж позлатил последние ступениПеребежавший день.Что звало жить, что силы горячило —Далеко за горой.Как призрак дня, ты, бледное светило,Восходишь над землей.И на тебя как на воспоминаньеЯ обращаю взор…Смолкает лес, бледней ручья сиянье,Потухли выси гор;Лишь ты одно скользишь стезей лазурной;Недвижно всё окрест…Да сыплет ночь своей бездонной урнойК нам мириады звезд.
1853
На Днепре в половодье
А.Я. П-вой
Светало. Ветер гнул упругое стеклоДнепра, еще в волнах не пробуждая звука.Старик отчаливал, опершись на весло,А между тем ворчал на внука.От весел к берегу кудрявый след бежал;Струи под лодкой закипели;Наш парус, медленно надувшись, задрожал,И мы как птица полетели.И ярким золотом и чистым серебромЗмеились облаков прозрачных очертанья;Над разыгравшимся, казалося, ДнепромСтруилися от волн и трав благоуханья.За нами мельница едва-едва виднаИ берег посинел зеленый…И вот под лодкою вздрогнувшей быстринаСверкает сталью вороненой…А там затопленный навстречу лес летел…В него зеркальные врывалися заливы;Над сонной влагою там тополь зеленел,Белели яблони и трепетали ивы.И под лобзания немолкнущей струиПевцы, которым лес да волны лишь внимали,С какой-то негою задорной соловьиПустынный воздух раздражали.Вот изумрудный луг, вот желтые пескиГорят в сияньи золотистом;Вон утка крадется в тростник, вон куликиБеспечно бегают со свистом…Остался б здесь дышать, смотреть и слушать век…
1853
«Над озером лебедь в тростник протянул…»
Над озером лебедь в тростник протянул,В воде опрокинулся лес,Зубцами вершин он в заре потонул,Меж двух изгибаясь небес.И воздухом чистым усталая грудьДышала отрадно. ЛеглиВечерние тени. — Вечерний мой путьКраснел меж деревьев вдали.А мы — мы на лодке сидели вдвоем,Я смело налег на весло,Ты молча покорным владела рулем,Нас в лодке как в люльке несло.И детская челн направляла рукаТуда, где, блестя чешуей,Вдоль сонного озера быстро рекаБежала как змей золотой.Уж начали звезды мелькать в небесах…Не помню, как бросил весло,Не помню, что пестрый нашептывал флаг,Куда нас потоком несло!
1854
Сосны
Средь кленов девственных и плачущих березЯ видеть не могу надменных этих сосен;Они смущают рой живых и сладких грез,И трезвый вид мне их несносен.В кругу воскреснувших соседей лишь онеНе знают трепета, не шепчут, не вздыхаютИ, неизменные, ликующей веснеПору зимы напоминают.Когда уронит лес последний лист сухойИ, смолкнув, станет ждать весны и возрожденья, —Они останутся холодною красойПугать иные поколенья.
1854
Больной
Его томил недуг. Тяжелый зной печей,Казалось, каждый вздох оспаривал у груди.Его томил напев бессмысленных речей,Ему противны стали люди.На стены он кругом смотрел как на тюрьму,Он обращал к окну горящие зеницы,И света божьего хотелося ему —Хотелось воздуха, которым дышат птицы.А там, за стеклами, как чуткий сон легки,С востока яркого всё шире дни летели,И солнце теплое, морозам вопреки,Вдоль крыш развесило капели.Просиживая дни, он думал всё одно:«Я знаю, небеса весны меня излечут…»И ждал он: скоро ли весна пахнет в окноИ там две ласточки, прижавшись, защебечут?