Полное собрание стихотворений

Фет Афанасий Афанасьевич

Самообольщение

Соседкин занавес в окне Волнуется опять. Знать, хочет заглянуть ко мне И дома ль я — узнать. И точно ль гнев ревнивый свой, Что целый день таю, Я оскорбленною душой Навеки сохраню? Но нет! ребенок милый мой Не думает о том, — Я вижу, ветер заревой Играет полотном.

(1857)

На озере

И силу в грудь, и свежесть в кровь Дыханьем вольным лью. Как сладко, мать-природа, вновь Упасть на грудь твою! Волна ладью в размер весла Качает и несет, И вышних гор сырая мгла Навстречу нам плывет. Взор мой, взор, зачем склоняться? Или сны златые снятся? Прочь ты сон, хоть золотой, — Здесь любовь и жизнь со мной! На волнах сверкают Тысячи

звезд сотрясенных, В дымном небе тают Призраки гор отдаленных. Ветерок струится Над равниною вод, И в залив глядится Дозревающий плод.

(1859)

Новая любовь — новая жизнь

Сердце, сердце, что такое? Что смутило жизнь твою? Что-то странное, чужое; Я тебя не узнаю! Всё прошло, что ты любило, Всё, о чем ты так грустило, Труд и отдых — всё прошло, — До чего уже дошло! Иль тебя цветком росистым Эта девственность чела, Взором кротким, нежно-чистым Своевольно увлекла? Вдруг хочу от ней укрыться, Встрепенуться, удалиться, Но мой путь еще скорей Вновь, увы, приводит к ней! И меня на нити тонкой, Безнаказанно шутя, Своенравною ручонкой Держит девочка-дитя; Красоты волшебной сила Круг заветный очертила. Что за странность — как во сне! О любовь, дай волю мне!

(1862)

Прекрасная ночь

Вот с избушкой я прощаюсь, Где любовь моя живет, И бесшумно пробираюсь Под лесной полночный свод. Лунный луч, дробясь, мерцает Меж дубами по кустам, И береза воссылает К небу сладкий фимиам. Как живительна прохлада Этой ночи здесь, в тиши! Как целебна тут отрада Человеческой души! Эта ночь томит, врачуя, Но и тысяч равных ей Не сменяю на одну я Милой девушки моей.

(Февраль 1878)

Ночная песня путника

Ты, что с неба и вполне Все страданья укрощаешь И несчастного вдвойне Вдвое счастьем наполняешь, — Ах, к чему вся скорбь и радость! Истомил меня мой путь! Мира сладость, Низойди в больную грудь!

(Февраль 1878)

Границы человечества

Когда стародавний Святой отец Рукой спокойной Из туч гремящих Молнии сеет В алчную землю, — Край его ризы Нижний целую С трепетом детским В верной груди. Ибо с богами Меряться смертный Да не дерзнет. Если подымется он и коснется Теменем звезд, Негде тогда опереться Шатким подошвам, И им играют Тучи и ветры; Если ж стоит он Костью дебелой На крепкозданной, Прочной земле, То не сравняться Даже и с дубом Или с лозою Ростом ему. Чем отличаются Боги от смертных? Тем, что от первых Волны исходят, Вечный поток: Волна нас подъемлет, Волна поглощает, И тонем мы. Жизнь нашу объемлет Кольцо небольшое, И ряд поколений Связует надежно Их собственной жизни Цепь без конца.

(1877)

Рыбак

Неслась волна, росла волна, Рыбак над ней сидел, С душой, холодною до дна, На уду он глядел. И как сидит он, как он ждет, Разверзлась вдруг волна, И поднялась из шума вод Вся влажная жена. Она поет, она зовет: «Зачем народ ты мой Людским умом и злом людским Манишь в смертельный зной? Ах, если б знал, как рыбкам весть Отрадно жизнь на дне, Ты сам спустился бы, как есть, И был здоров вдвойне. Иль солнце красное с луной Над морем не встают И лики их, дыша волной, Не вдвое краше тут? Иль не влечет небес тайник, Блеск голубой красы, Не манит собственный твой лик К нам, в вечный мир росы?» Шумит волна, катит волна К ногам из берегов, И стала в нем душа полна, Как бы под страстный зов. Она поет, она зовет, — Знать, час его настал: Влекла ль она, склонялся ль он, — Но с той поры пропал.

(6 сентября 1885)

Зимняя поездка на Гарц

С коршуном сходно, Что, на тяжелых утренних тучах Тихим крылом почивая, Ищет добычи, пари, Песня моя. Ибо бог Каждому путь его Предначертал, Коим счастливец К радостной цели Быстро

бежит; Тот же, чье сердце Сжато несчастьем, Тщетно противится Тесным пределам Кованой нити, Что всё ж горькие ножницы Только однажды прервут. В чаще суровой Прячется дикий зверь, И с воробьями Давно богачи В топи свои опустились. За колесницей легко Следовать пышной Фортуны, Как безмятежным придворным По дороге исправленной Вслед за въездом владыки. Но кто там в стороне? Путь его тонет в кустах, Сзади его Ветви смыкаются вновь, Снова трава восстает, Пустыня его поглощает. Кто ж уврачует того, Ядом кому стал бальзам, Кто из избытка любви Выпил ненависть к ближним? Презренный, став презирающим, Тайно достоинство он Только изводит свое В самолюбивом стремленьи. Коль на псалтири твоей Есть, отец милосердья, Звук, его уху доступный, Сердце его утоли! Взор раскрой отуманенный На миллионы ключей Рядом с томящимся жаждой Тут же в пустыне. Ты, посылающий радости Каждому полною мерой, Благослови и ловцов, Братьев на поиск зверей; Со своеволием юным, Жаждой убийства, Поздних мстителей буйства, Тщетно с которым уж годы Бьется с дубиной крестьянин. Но увей одинокого Тучей своей золотой, Зеленью зимней венчай ты До возрождения роз Влажные кудри певца, О любовь, твоего же! Ты мерцающим факелом Светишь ему Ночью через броды, По бездонным дорогам, По пустынным полям; Тысячецветной зарей В сердце смеешься ему; Едкою бурей своей Ты возносишь его; Зимние прядают воды С гор в песнопенья к нему; И алтарем благодарности нежной Грозной вершины встает перед ним Снегом покрытое темя, Что хороводами духов Чутко венчали народы. Ты с неприступною грудью Смотришь таинственно явно Над изумленной землей И взираешь из облак На страны и богатства, Что из жил твоих братий Рядом с собою ты льешь.

(1885)

Из Шиллера

Вечер

Бог лучезарный, спустись! жаждут долины Вновь освежиться росой, люди томятся, Медлят усталые кони, — Спустись в золотой колеснице! Кто, посмотри, там манит из светлого моря Милой улыбкой тебя! узнало ли сердце? Кони помчались быстрее: Манит Фетида тебя. Быстро в объятия к ней, вожжи покинув, Спрянул возничий; Эрот держит за уздцы; Будто вкопаны, кони Пьют прохладную влагу. Ночь по своду небес, прохладою вея, Легкой стопою идет с подругой-любовью. Люди, покойтесь, любите: Феб влюбленный почил.

1840

Дифирамб

Боги всегда к нам На землю приходят Дружной толпой. Только что Бахус ко мне принесется, Тотчас крылатый Амур улыбнется И прилетит Аполлон золотой. Стремятся, несутся Жильцы небо-края, Бессмертных приемлет Обитель земная. Скажите, чем примет Убогий сын Геи Хор неземной? О, дайте вы, боги, мне жизнь неземную! Скажите, что, смертный, вам в дар принесу я? Возьмите меня на Олимп за собой. В чертоге Зевеса Лишь царствует радость… Налейте же в кубок Мне нектара сладость! «Подай ему кубок! Полон поэту, Геба, налей, Росою небесной смочи ему очи, Чтоб они вечной не видели ночи, Чтоб он был равен нам славой своей.» Небесная влага, Напенясь, белеет, И грудь не мятется, И око светлеет.

1840

К цветам

Дети солнечного всхода, Пестрых пажитей цветы, Вас взлелеяла природа В честь любви и красоты. Ваши яркие уборы Под перстом прзрачным Флоры Так нарядно хороши; Но, любимцы неги вешней, Плачьте: прелесть жизни внешней Не вжохнула в вас души. Вслед за жаворонком нежно Соловьи о вас грустят, На листах у вас небрежно Колыхаясь сильфы спят, Ваши пышные короны Превратила дочь Дионы В брачный полог мотыльков. Плачьте, плачьте, дети света! В вас тоска понятна эта — Вам неведома любовь. Но томление разлуки Выношу я, не скорбя; Друг мой Нанни, эти руки Вьют подарок для тебя! Жизнь и душу, страсть и речи, Сердца нежные предтечи, Вам теперь передаю, — И сильнейший меж богами Здесь под скромными листами Скрыл божественность свою.