Полосатый отпуск
Шрифт:
– Чую, - ответила я коротко.
– Моя стихия.
– Вот как?
– следователь потер нос. Казалось, ему трупная вонь совсем не мешала. Может, насморк? То-то он немного гундосит. – Кстати, вы не представились.
Я ведь не думала, что получится увильнуть, верно?
– Анна Стравински. Домовой.
Кажется, мое имя теперь сродни красному флажку и барабану на шее.
Полицейский моргнул и уже открыл рот, когда его похлопал по плeчу подошедший доктор.
– Ну, что тут у нас?
– бодро спросил он, потирая руки.
–
– Девушка вот говорит, что причина смерти не утoпление.
"Поплавок"? В чувстве юмора, пусть и мрачноватом, местным не откажешь.
Доктор остро взглянул на меня, но ничего не сказал. Следователь уже откровенно шмыгнул носом.
– Опять у тебя аллергия? – покачал головой доктор, роясь в медицинском саквояже.
– Как маленький! Знаешь же, что нельзя тебе эти вoдоросли даже нюхать . На вот, скушай таблеточку.
Следователь цапнул белый кругляш из его ладони и посулил мрачно:
– Уйду я от вас.
– Куда?
– доктор опустил чемоданчик и присел рядом с трупом на корточки.
– Да куда угодно. Хоть в водопроводчики. Даже у них дер...
– следователь Царев покосился на меня и поправился: - грязи меньше.
Доктор ничуть не проникся, хмыкнул только. Зато пожилой опер хохотнул.
– Ты, Иван Васильевич, и сменишь профессию? Не смеши. Ты ж полицейский до мозга костей!
***
К ужину я, конечно, опоздала. Меня приглашали на семь, а было уже семь сорок, когда полицейский "бобик",тарахтя мотором, промчался по всей Кляровской и затормозил у ворот.
Транспорт наш был набит полицейскими, как воз сеном. Меня сплющило между двумя операми,так что дышать получалось через раз. А уж какое амбре стояло! Пот, сигареты, грязные носки... Лучше бы я пешком пошла.
Я поморщилась и с трудом отлепилась от дермантинового сиденья.
– Спасибо за помощь, домовой, – буркнул следователь Царев, покосившись на прильнувших к заборам соседей. Еще бы, такое событие!
Хотелось съязвить, нo я лишь кивнула в ответ,толкнула заедающую дверцу и выбралась наружу, под перекрестье взглядов. Страшно представить, какие теперь сплетни пойдут!
– ? шо, у нас опять вишню покрали? – громко спросила одна соседка другую.
– В этих, как их? Особо крупных размерах, о!
Я представила "особо крупные размеры" вишни и с трудом сдержала смех.
– Бери выше, - ответила та, лузгая семечки. – ?оворят, банда у нас туточки завелась,тащат усе без разбору!
– Та ты шо!
– первая схватилась за сердце.
– Вдруг Глашку мою уведут?
– Да кому твоя ?лашка нужная?
– Как это кому? Да моя Глашка!..
Вторая сплюнула прилипшую к губе шелуху и повысила голос.
– Толку-то с нее?
– Да она у меня знаешь каких кровей?! Чисто королевна!
– Простите, - вмешалась я, - а кто такая Глашка?
Соседки переглянулись и та, что с семечками, пояснила снисходительно:
– Та коза ее. Дурная, шо жуть .
– Сама ты дура крашена!
– сиреной взревела хозяйка оклеветанной ?лашки.
Вторая соседка широко улыбнулась и уперла руки в боки, предвкушая скандал.
– Нет, спасибо, - поспешно отказалась я и удрала. А то ещё попаду под раздачу!
Семья Сапсанидзе собралась за столом под развесистым старым абрикосом. Ранние фрукты уже отошли,так что мо?но было сидеть, не рискуя, что на макушку прилетит оранжевый компресс, хотя дорожку под ногами ещё украшали подсыхающие бурые кляксы.
Тетя Бруня лицом в оливье не ударила: сияли хрусталь и мельхиоровые столовые приборы, скатерть была белоснежная настолько, что глазам больно, а от вида нарезок, салaтов и закусок я чуть слюной не захлебнулась. Зато худощавый и невысокий дядя Вано на фоне жены как-то терялся. В своей серой кепочке и кургузом пиджачке он выглядел, как забредший на свадьбу алкоголик-сосед. Младшие сыновья быстро-быстро жевали, явно строя планы, как бы поскорей удрать. Зато виновникам семейного сбора о побеге нечего было и мечтать. Старший сы?, в парадной форме моряка, нежно держал за руку юную красавицу в плюшевой юбочке и старомодной белой блузке. Красавица была бледна,только на щеках рдели пятна лихорадочного румянца.
– А де вы працюете?
– допытывалась гномка, вперив в будущую невестку прокурорский взгляд.
– Я не работаю, – тихим голосом отвечала та. – Только учусь .
– И ким будете? Та вы йижте, йижте. Чи не смачно?
– ?чень вкусно!
– заверила несчастная, давясь салатиком.
– Я учусь на факультете истории и философии.
Судя по лицу практичной гномки, история и философия были для нее синонимом тунеядства.
– Завтра утром у Ксюши экзамен, - вмешался ?ених, ободряюще сжав руку невесты.
– Так что мы ненадолго.
– Шо, й чаю не попьете?
– насупилась тетя Бруня.
Сын с невесткой переглянулись,и он сказал решительно:
– В другой раз, мам.
Зря. Хотя им, кажется, терять уже было нечего.
Красивая, кстати, пара. Жених, голубоглазый брюнет, по–птичьи тонкокостный, по–гномьи крепкий и жилистый. И невеста, худенькая и изящная, с зелеными глазищами и русой косой.
Тетя Бруня наконец заметила меня, всплеснула руками.
– Аню, шо ж ты так спизнылась?
Опоздала, не поспоришь. Хотя лучше бы вообще не пришла.
– Извините.
Я попыталась прошмыгнуть к себе. Не место мне за этим столом, что бы там себе ни думала тетя Бруня.
Ха! От Брунгильды Марковны ещё никто голодным не уходил.
– Стий!
– рявкнула она так, что мужчины семейства Сапсанидзе дружно втянули головы в плечи.
Зато девчoнка оказалась крепким орешком. Только глазами хлопнула да косу на грудь перебросила.
– Кхм? – приподняла бровь я.
– ?й, дивонько, – опомнилась гномка, руками всплеснув. – Вибач. Звичка.