Половое воспитание детей
Шрифт:
Дочери у понимающих и поощряющих матерей более активны, а у таких же отцов — более пассивны; и матери, и отцы поощряют активные у сыновей и социально-подражательные у дочерей игры, но на активную игру девочек матери реагируют нейтрально, а отцы ее не поощряют; дети реагируют не просто на поведение родителей, а на связанное с полом поведение, и роль отца, особенно для мальчиков, может быть даже более значимой [Biller H., 1971; Tauber M., 1979]. Дело, однако, не в «измерении» значимости; роль отца имеет свои специфические особенности. В современной семье отец все больше выступает как партнер матери по воспитанию детей, беря на себя возрастающую долю заботы о них. Патриархальные представления о роли отцовства (заметим, часто исповедуемые, как это ни кажется странно, женщинами) нередко еще сводятся к представлению о суровом и жестком главе семьи, распределяющем награды и наказания; на практике отцу отводится роль «палача», приводящего в исполнение приговор матери («Вот подожди — придет отец…»). Прогрессивная тенденция заключается в том, что роль отца как главы семьи сменяется ролью более уравновешенного, стабильного, сильного друга жены и детей: от него ожидаются сдержанность в проявлении чувств при безусловном наличии этих чувств, справедливая и беспристрастная оценка положительных и отрицательных событий.
Вопрос о половом воспитании в неполной семье не столь прост, как это иногда представляется. Безусловно, неполнота семьи не оптимизирует развития ребенка. Но сводить вопрос о неполной семье лишь к фактическому отсутствию отца и видеть в этом исключительно отрицательное влияние на половое воспитание было бы, на наш взгляд, неверно. Отец должен быть представлен в психологии ребенка. Мы видим семьи, в которых роль существующего отца «сведена на нет», и семьи, в которых фактически отсутствующий отец незримо присутствует в доме. В этом плане показательны имеющиеся у нас наблюдения детей 2,5–5 лет (мальчиков и девочек), агрессивно-расторможенное поведение которых полностью нормализовалось при появлении в доме портрета отца. По нашим данным, значима, как правило, не сама по себе неполнота семьи, а травмирующий ребенка негативный образ отца, создаваемый живущими с ним взрослыми, либо непредставленность отца в мировосприятии ребенка. С известной долей условности можно сказать, что для ребенка глубинно значимо порой не только то — присутствует ли отец рядом с ним, сколько то — есть ли у него отец и «хороший» ли он.
В полной семье даже самые сдержанные родители не могут не демонстрировать ребенку стиль отношений между собой. Этот стиль информирует отнюдь не только о моральной, но и о психосексуальной сторонах отношений между людьми вообще и между родителями. Забота друг о друге, прикосновения, объятия, поцелуи, не всегда произвольно контролируемые эротические реакции и т. д. постепенно вводят ребенка в стиль отношений мужчины и женщины.
Каково отношение взрослых к сексуальным проявлениям у детей? В поисках ответа на этот вопрос одним из нас (В. Е. Каган) были обследованы с помощью методики семантического дифференциала 50 студентов (44 женщины и 6 мужчин) 5-го курса — будущих врачей-педиатров, реальных и будущих родителей. Все они оценивали детскую сексуальность как достоверно более маскулинное проявление. Характеристики понятий «сексуальность» и «детская сексуальность» оказались ярко различающимися (рис. 3). В установочных представлениях мужчин и женщин детская сексуальность связывалась с болезнью, которая пугает, ассоциируется со стыдом и брезгливостью. Эти выводы подтвердились и при обследовании детских психиатров (21 женщина и 6 мужчин со стажем работы не менее 3 лет) (рис. 4). Трудно допустить, чтобы столь отчетливо выраженные репрессивные установки не сказывались в их реальном поведении и как родителей, и как педиатров — консультантов семьи.
Рис. 3. Факторные показатели семантического шкалирования понятий «сексуальность» и «детская сексуальность».
1 — показатели мужчин; 2 — женщин для понятия «сексуальность»; 3 — мужчин и 4 — женщин для понятия «детская сексуальность». По оси абсцисс — баллы, по оси ординат — факторы оценки (О), силы (С) и активности (А).
В целом следует отметить, что родители и семья являются первыми воспитателями ребенка; они не односторонне влияют на ребенка, а взаимодействуют с ним; это взаимодействие во многом определяется соотношением пола ребенка и родителей и отношением последних к полу ребенка: важная роль отношений взрослых между собой подчеркивает роль семьи как воспитателя; половое воспитание в семье ключевым образом влияет на восприятие ребенком разворачивающихся позже более широких влияний; успешность полового воспитания в семье зависит и от выраженности маскулинности — фемининности у ребенка.
Сверстники. Их роль в половом воспитании обычно определяется тем, чего не делают взрослые. Именно они оказываются основным источником информации о половых различиях и сексуальном поведении [Исаев Д. Н., Каган В. Е., 1979; Gagnon J., 1977]. Эта информация немедленна, откровенна и реалистична, но и очень неточна, часто опошлена. «Улица воспитывает. Сокрушаться по этому поводу бесполезно, да и неразумно. Лучше подумать: как помочь улице в ее воспитательной работе» [18] . Принципиально важным при этом является признание существования особой, преимущественно скрытой от глаз взрослых, детской субкультуры: ребенок — «не только объект воспитательных воздействий со стороны взрослого, но и субъект познания и общения, носитель и творец собственной культуры» [19] . «Педагогизированное» сознание взрослых, — отмечает М. В. Осорина, — связано со стереотипными образами детства, беспочвенно однозначными представлениями о правилах поведения так называемого «нормального» ребенка, непониманием половозрастных особенностей детского восприятия и творчества, стремлением подчинить ребенка, игнорированием или отверганием многих сторон и проявлений детской субкультуры — «страшилок», изученных и описанных О. Н. Гречиной и М. В. Осориной (1981); «неприличного» и потаенного детского эротического фольклора [Осорина М. В., 1985]; детских «магии», дразнилок, пародичности поведения и т. д. Характерной чертой детской субкультуры «…является ее демонстративное противостояние «правильному» и нередко подавляющему миру взрослых и даже пародирование этого мира, позволяющее детям почувствовать свою самостоятельность, утвердить собственные нормы и ценности» [20] . Уже сама по себе поразительная устойчивость традиций детской субкультуры, переходящих из поколения в поколение, несмотря на борьбу с ними взрослых (например, надписей и рисунков на стенах), заставляет предположить их существенность для детского развития. На всех возрастных уровнях детской субкультуры традиции девочек и мальчиков существенно различаются, что привлекает возрастающее внимание исследователей. Именно в среде сверстников ребенок может испытывать себя как представитель пола, апробировать усваиваемые полоролевые установки в нерегламентируемом взрослыми общении. Дети подкрепляют друг у друга соответствующее полу поведение, а вызывающее отрицательное отношение сверстников поведение, не соответствующее полу, прекращается быстрее, чем подкрепляемое. Эти данные M. Lamb и соавт. (1980) тем более значимы, что на них не повлияли индивидуальные вариации чувствительности к поощрениям и наказаниям. С возрастом осознаваемые и мотивированные отрицательные реакции на несоответствие поведения сверстника (-цы) полу учащаются. Наблюдая около 500 детей от 3 до 5 лет, B. Seegmiller (1980) пришел к выводу, что половая роль — один из самых распространенных механизмов детского научения. Если в общении со взрослыми ребенок ориентируется на стандартные стереотипы полоролевого поведения, то в общении со сверстниками он практически проделывает динамику половой дифференциации. В детской субкультуре происходит важнейшая часть того процесса, в котором «ребенок в известном смысле сам является творцом своего воспитания. В том смысле творцом, что воспитывает та деятельность, которая исходит из души ребенка, является его собственной деятельностью, основанной на побуждениях его „я"» [Азаров Ю., 1984]. Роль и значение детской субкультуры в половом воспитании сколько-нибудь серьезно пока не исследованы.
18
Жуховицкий Л. Свободное время школьников. М., 1969, с. 68.
19
Осорина М. В. Современный детский фольклор как предмет междисциплинарных исследований. Сов. этнография, 1983, № 3. с. 35.
20
Осорина М. В. Современный детский фольклор как предмет междисциплинарных исследований. Сов. этнография, 1983, № 3, с. 36.
Рис. 4. Отношение к понятиям «сексуальная жизнь» и «проявления сексуальности у детей» у детских психиатров.
а — отношение к понятию «сексуальная жизнь» — сравнение показателей мужчин и женщин; б — то же для отношения к понятию «проявления сексуальности у детей»; в — сравнение отношений к исследуемым понятиям у мужчин; г — то же у женщин. Указаны только достоверные различия. По оси абсцисс — показатели расстояний между понятиями «сексуальная жизнь», «проявления сексуальности у детей» и терминами, выражающими отношение (по оси ординат).
Но уже само допущение необходимости ее для развития личности, ее существование могут избавить взрослых от многих неадекватных шагов в половом воспитании.
Организованное обучение и воспитание. Не так давно вопрос о половом воспитании в структуре организованного обучения и воспитания практически не стоял. И сейчас сохраняют свою актуальность многие возражения педагогов и воспитателей против этой работы, на которые врач должен уметь аргументированно возразить. Педагогическая нагрузка за счет полового воспитания не возрастает, так как основная его часть должна быть «растворена» в других предметах. Те, кто пытается работать по введенной программе, ссылаются на свою неосведомленность и неподготовленность, но это лишь актуализирует вопрос о такой подготовке, которая не противоречила бы и личным интересам педагога. Различный уровень развития детей должен, конечно, учитываться, но едва ли он имеет большее значение, чем во всех остальных областях педагогики. Реализация мнений о желательности индивидуальной работы с детьми привела бы к практическому ее отсутствию, ибо даже при желании педагога она связана с высокими психологическими перегрузками, на много большими, чем при работе с классом. Передача детям необходимых общих сведений педагогом обеспечена его профессионализмом, тогда как врачу даже высокой квалификации она едва ли доступна в силу педагогической неподготовленности и неизбежной ограниченности своей сферы знаний (по данным бесед с директорами школ видно, что для таких бесед они склонны приглашать психиатра, уролога, венеролога, иногда — психолога). Так обстоит дело в школе. В дошкольном организованном воспитании половое воспитание не представлено вообще; лишь некоторые воспитатели интуитивно реализуют дифференцированный подход к мальчикам и девочкам, акцентируя внимание детей на обязанностях мальчиков помогать и уступать девочкам, не обижать их, заступаться за них и т. п. [Репина Т. А., 1984]. Нельзя не отметить явную односторонность этой интуитивной тактики, которая весьма красноречива как характеристика воспитания, осуществляемого почти исключительно женщинами: воспитываются не взаимоотношения мальчиков и девочек, а одностороннее долженствование мальчиков. Если в семье эта «фемининная педагогика» хоть отчасти компенсируется возрастающим участием отцов в воспитании, в школе необходимое выравнивание запрограммировано школьной реформой, то в детском саду она остается пока абсолютным принципом воспитания, казуистические исключения из которого лишь подтверждают его. Отмечая необходимость учета диалектики противоречий, с которыми сталкивается педагог в детском саду, Т. А. Репина пишет: «Перед педагогом встает сложная задача — найти пути, способствующие дружбе между мальчиками и девочками, и вместе с тем не тормозить процесс половой дифференциации» [21] . Сгладить эти противоречия, полагает Т. А. Репина, могут учитывающие интересы и мальчиков, и девочек сюжетно-ролевые игры. В спонтанных детских играх так и происходит.
21
Репина Т. А. Особенности общения мальчиков и девочек в детском саду. Вопросы психологии, 1984, № 4. с. 69.
Но организация таких игр педагогом предполагает его участие, а при существующем в дошкольном воспитании положении в таких организованных играх будет не хватать только одного участника — мужчины.
По существу аналогичное положение сохраняется и в школе вплоть до 8-го класса, когда подросткам впервые будут преподнесены сведения о воспроизводстве человека. До этого времени половое просвещение практически педагогами не осуществляется и не имеет методических основ, а воспитание продолжает линию долженствования мальчиков и носит характер односторонних деклараций типа: «Девочка — будущая женщина, это мать и сестра». Половая социализация в школе пока определяется преобладанием женщин среди преподавателей.
Дискуссия о том, кто — школа или семья — должен проводить половое воспитание, еще недавно разрешающаяся приглашениями врача для бесед с подростками и упованиями на средства массовой коммуникации и искусство, сегодня уже не носит столь острого характера, как это было до введения в школах соответствующего курса. Но отношения в треугольнике «семья — школа — медицина» все же требуют уточнения. Врач, даже если он обладает более или менее интегрированным запасом сведений (в процессе обучения он их не получает; в программах циклов усовершенствования вопросы детской сексологии обычно если и затрагиваются, то лишь очень бегло), ни физически, ни за отсутствием педагогического опыта не может быть ни основным, ни — тем более — единственным проводником полового воспитания, но он может и должен, как мы уже отмечали, быть консультантом, а при необходимости — и воспитателем воспитателей (родителей, педагогов). Но и при этом сохраняется вопрос: какой именно врач? Задачи дошкольно-школьных отделений детских поликлиник ограничиваются соматической медициной — ни психогигиена, ни психогигиена пола в них не входят. Безусловно, минимумом знаний этого рода должен владеть каждый педиатр. Но когда за дело отвечают все, то практически не отвечает никто. Между тем, именно дошкольно-школьные отделения в силу своего места в системе здравоохранения и воспитания, по нашему мнению, могли бы стать такими психогигиеническими центрами, работающими в непосредственном контакте с отделами народного образования.
Литература и искусство — специфические средства познания мира, содержательной осью которых так или иначе является поиск смысла жизни и места человека в ней; они никогда не обходили вопросов пола, сексуальности, эротики. В русских народных колыбельных песнях прямо отражались полоролевые стереотипы: «Баю-баю девушку — /На полянке жнеюшку, /На лужке грабеюшку, /У стола стряпеюшку,/ — У окошка швеюшку./Баю-баю паренька — /На полянке пахарька,/— На гулянке форсунка, /На беседе плясунка» [22] . Целомудренная откровенность народного творчества воспринималась лучшими литераторами: «Кабы я была царица, — /Третья молвила сестрица, — /Я б для батюшки-царя/Родила богатыря… Царь недолго собирался:/В тот же вечер обвенчался./Царь Салтан за пир честной/Сел с царицей молодой;/А потом честные гости/На кровать слоновой кости/Положили молодых/И оставили одних…А царица молодая, /Дела вдаль не отлагая/С первой ночи понесла» [23] .
22
Русская народная поэзия. Л., 1984, с. 243.
23
Пушкин А. С. В кн.: Сказки русских писателей, Л\., 1984, с. 24.