Полуночные укусы. Сборник рассказов из серии "Морганвилльские вампиры"

Кейн Рейчел

Ева все еще пригвождала его мрачным взглядом.

— Майкл. Мы не можем позволить ей умереть. Я не могу.

— А я не могу позволить тебе идти.

— Приятель, — сказал Шейн, — что заставляет тебя думать, что ты можешь позволить нам что-то делать?

Он протолкнулся, вышел и спустился по ступенькам с Клэр, наступающей ему на пятки. Он и Ева стояли вместе с Локхартом, смотрящим на них в безмолвном и измученном горе.

— Он прав, — сказала Ева. — Что делает тебя моим боссом? Мы партнеры или нет?

Ему

это не нравилось, но он уступил.

— Партнеры, — ответил он. — Это означает, что что бы ты не делала, это влияет на нас обоих. Верно?

Она поцеловала его. Это был быстрый, теплый, сладкий поцелуй, и он жаждал постигнуть ее столькими способами, а потом она ушла, направляясь вслед за Клэр и Шейном к дому Локхартов.

Майкл закрыл и запер за ними дверь, потому что… Морганвилль.

***

Входная дверь Локхартов была широко открыта, бросая теплый, маслянистый блеск света на потрескавшиеся ступеньки и мерцающий на блестящем деревянном полу внутри. Когда Майкл с Евой подошли, Клэр и Шейн стояли у подножия лестницы, и Клэр посмотрела на них.

– Как вы хотите сделать это? — спросила она.

Локхарт протиснулся мимо них в дом, спотыкаясь в своем рвении, и скрылся за углом. Как Стеклянный дом, этот дом был квадратным, но в половину меньше. Майкл мог сказать, что о нем хорошо заботились; то, что он мог видеть внутри, было чистым и аккуратным, а на стенах в рамках висели фотографии счастливой семьи. И были дети. Двое детей.

Ева сделала глубокий вдох и сказала:

— Ну, ему нужна я, так что давайте посмотрим, что произойдет. Майкл меня прикроет.

— Не только он, — сказал Шейн. — Я тоже на миссии "Защита Гота".

Клэр не нужно было добавлять, что и она тоже. Все они приняли это как должное.

Майкл поборол почти непреодолимое желание увести Еву обратно, чтобы держать ее в безопасности, и позволил ей идти впереди него по лестнице и по полированной деревянной прихожей. Он чувствовал Шейна позади, надежного и крепкого, и знал, что Клэр будет анализировать все, продумывая возможности. Нет никого лучше в плохой ситуации, чем Клэр, даже если она выглядит обманчиво хрупкой.

Ева, с другой стороны, выглядела задирой, и она это знала. И когда она повернула за угол, он увидел, она словно надела броню, когда остановилась, поставила ноги в боевую стойку и послала мужчине, сидящему на диване через комнату, дерзкий наклон головы.

— Нужна я? Вот она я, — сказала она. — Теперь отпусти ее.

Миссис Локхарт сидела рядом с Кириллом Рожковым, что она, очевидно, ненавидела. Он обнимал ее за плечи, но каждый мускул в ее теле был напряжен и дрожал, а взгляд был в одном шаге от безумия. Она не была ранена, и Майкл не чувствовал запах пролитой крови. Все идет нормально.

Рожков осмотрел Еву с ног до головы.

— Ты

не такая, как я ожидал.

— Нет? Ханжа. Убери от нее свои проклятые руки.

— Думаю, я подожду, — сказал он, и кажется, его совсем не волновал тон крайнего неуважения Евы. — Твою прабабушку звали Ульяной, да? Она родилась в Минске?

— Моя прабабушка? — Ева покачала головой. — Без понятия. Я никогда не знала ее.

— Но семья твоей матери из России.

— Думаю, да. Но в основном мы Морганвилльцы. А что? Ностальгируешь по Старой Стране?

Рожков улыбнулся. Это было пугающе, и холодный свет в его глазах был резким, как битое стекло.

— В некотором роде, — ответил он. — Иди, дитя. Присядь. — Он похлопал по дивану с другой стороны. Ева не сдвинулась с места. Он похлопал снова, словно поощрял собаку. Майкл стиснул зубы от порыва — очень сильного — пойти на парня с зубами. — Присядь, и я позволю этой женщине уйти. — Ева все еще не двигалась, и терпение Рожкова заметно поубавилось. — Или, непременно, стой и смотри, как я веселья ради разорву ее на кусочки. Можешь выбирать.

Это даже не выбор. Ева медленно выдохнула и пошла к дивану, но не села. Она стояла, глядя на вампира.

— Отпусти ее, и я сяду.

Он колебался, растягивая момент, а затем убрал руку с плеч миссис Локхарт; молодая женщина — не намного старше, чем сама Ева, может, лет двадцать пять — взмыла с дивана и побежала, чтобы броситься в объятия мужа.

— Убирайтесь отсюда, — сказал Шейн, не отрывая глаз от того, что происходит с Евой. Майкл тоже не смотрел, как они ушли, устремляясь вверх по лестнице к детской спальне, спасая семью так, как они могли.

В гостиной повисло глубокое молчание, и вампирские чувства Майкла — в состоянии повышенной готовности — слышали каждый щелчок часов на стене, низкий гул электроники, сердцебиения его друзей, тонкий шелест их дыхания.

— Садись, — повторил Рожков, глядя на Еву.

Она села.

Майкл задрожал от едва контролируемого импульса броситься вперед. Он чувствовал перемещение воздуха, как иглы на его коже, когда Шейн шагнул влево, готовый двигаться при необходимости. Он погрузился в свои чувства, что он редко делал, полное вампирское измерение мира причиняло боль; оно давило на него во многих личных отношениях.

— Знаешь, — сказал Рожков — не Еве, а Майклу, фокусируясь, — ты бы не чувствовал такой дискомфорт, если бы так не держался за мир. Ты борешься с самим собой, и это делает тебя слабым, Майкл. Мы все это знаем. Все, кроме тебя. — Он засмеялся. Смех звучал печально, но за ним крылась вспышка клыков. Рожков был обескураживающе противоречив. Он вернулся к Еве. Он не пытался прикоснуться к ней, что было хорошо; Майкл вовсе не был уверен, что мог сдержаться, если это случится. — Твоя прабабушка, мы говорили о ней. Ульяна. Я знал ее.