Полуночный лихач
Шрифт:
– Не могли, – твердо сказала Инна. – Не могли! А ничего не говорили из-за Лапки.
– То есть чтобы не ранить чувства ребенка? – Антон пренебрежительно фыркнул. – Судя по всему, мы были немалыми циниками и притворами, и чтобы нас так заботила Лапка… Ну да ладно! Впрочем, это уж второй вопрос.
– Нет, это как раз вопрос первый, – пробормотала Инна, однако Антон отнес ее слова за счет женской сентиментальности.
– Да шут с ней, с Лапкой! Может, тебе легче станет, поскольку я не только тебя, любимую, но и родную дочь, даже имени ее, не помню. То есть никаких чувств, абсолютный нуль! – Антон резко рубанул воздух ладонью. – Поэтому давай-ка поговорим о деле. Ты говоришь, что Нина ждала меня у деда. Каким же образом она оказалась в моей машине, которая как раз и ехала в Карабасиху?!
– Ты меня спрашиваешь? – сладким голосом осведомилась Инна, закинув ногу на ногу таким резким взмахом, что Антон разглядел: она не в колготках, а в черных чулках. – Если помнишь, этот вопрос я тебе еще днем задала.
– Помню, – насупился он, с усилием отводя взгляд от кружевной каймы чулка, видной из-под короткого платья. – Помню, но ответить не могу. Вообще по логике получается, что я ехал-ехал, потом увидел ее где-то по дороге, на обочине, посадил в «Форд», и мы помчались обратно в Карабасиху, за Лапкой. По-моему, это единственное объяснение ее присутствия в моей машине, верно?
– Логично, – пробормотала Инна.
– А вот в поступках Нины я не усматриваю никакой логики! Если все так, как мы думаем, зачем она возвращалась в город? Ночью, пешком… Авария произошла недалеко от Пуриха, то есть, по идее, я должен был ее подобрать где-то возле Горьковского моря. А то и вообще в Заволжье! Дальше она просто не смогла бы пешком уйти за это время. Неужели она не поверила моим объяснениям, что я был у тебя по поводу наездов? А кстати, кто на меня наезжал, вообще-то говоря?
– Версия такая, что тебя заказал один кидала по фамилии Асламов, – тихо сказала Инна. – С помощью подставных счетов и мухлевки с наликом он нагрел вашу фирму на пятьдесят тысяч баксов.
– Не хило… – пробормотал Антон, для которого не прошло даром общение с Аликом, и он лихо умножил 26 рублей на пятьдесят тысяч.
– Не хило, – согласилась Инна. – Какие-то братки дважды, нет, даже трижды появлялись у тебя дома, один раз устроили что-то со звонком, чтобы током убило того, кто ткнет туда палец, а два раза в твое отсутствие нападали на Нину. Первый раз ее спас какой-то врач «Скорой помощи»…
– Врач со «Скорой»? – вскинулся Антон. – А кто он, как его фамилия?
– Не знаю. Второй раз они пришли ночью, думали устроить засаду и подкараулить вас. Но Нина с Лапкой вернулись раньше, чем собирались. Они спаслись каким-то чудом, перелезли на чужой балкон. А потом Нина поехала ко мне и увидела там тебя…
– Интересно, – ломким голосом сказал Дебрский, – а откуда ты знаешь такие интимные подробности насчет того вечера? Засаду устроили, перелезли на балкон…
– Антон! – Инна вскочила. – Все эти подробности я знаю от тебя! Ты вернулся, услышал от соседки, что здесь была милиция, позвонил туда – тебе все и рассказали. А ты, естественно, пересказал мне. А что, – она вызывающе вскинула голову, – ты решил, что я наняла братков, чтобы они прикончили Нину, а я бы могла соединиться с тобой? Нет, мой дорогой, любовь любовью, а…
Она умолкла, потом вдруг схватилась за подол своего платья и, резко потянув его вверх, вывернулась из алой ткани, словно вылупилась из нее. Мотнула растрепавшейся головой, и лоснящиеся локоны покорно улеглись в прежнем безупречном порядке.
– Хватит! – сдавленно выкрикнула Инна, заводя руку за спину и расстегивая алый бюстгальтер. – Хватит болтать глупости! Мы тратим время на ерунду. Я знаю, что надо сделать, чтобы ты вспомнил!
Трусики на ней тоже были алые… были, вот именно. Через мгновение из всей одежды остались только черные чулки с кружевной каймой. Однако в сочетании с синими расшлепанными тапками Инна выглядела не дерзко раздетой, а просто – неодетой женщиной.
Поймав взгляд Антона, в котором блеснула насмешка, Инна сбросила тапочки и рухнула на колени перед Дебрским. «Прощения просит? – мелькнула перепуганная мысль. – За что?»
Дело оказалась не в прощении… Антон встал поудобнее, оперся о голые Иннины плечи, на которых отпечатался след от кружевных бретелек, зажмурился. Вот эта поза, ощущение этого жаркого рта ему и правда знакомы! А интересно, раньше он тоже чувствовал страх, что острые зубы Инны вот-вот вопьются в его плоть?..
Но тем дело и кончилось. Дебрский ничего не вспомнил, хотя Инна добросовестно пыталась разбудить его память и для этого проделывала все, что он видел на фотографиях Алика, а также многое другое.
Ничего он не вспомнил! Ничего не испытал и ничего не смог.
– Здравствуйте, Родион Петрович! – Николай обрадованно вскочил. – Да, я вас ищу! Извините, что без предупреждения, но я звонил, а телефон не отвечал…
– Телефон и не должен был отвечать, – усмехнулся Родик Печерский. – Но он с определителем номера, и я потом, как правило, перезваниваю всем своим звонильщикам. Только у тебя тоже ни разу не ответил телефон, вот какая история.
Николай растерянно моргнул. Несколько дней назад он сказал на работе, будто телефон испортился, и просил в случае чего звонить соседке-пенсионерке. На самом деле аппарат работал – просто Николай не брал трубку. Он думал, нет, он опасался… Короче, ему было о чем думать и чего опасаться. А в это время Родик, значит, пытался связаться с ним. Что ж, такая обязательность очень обнадеживает.
– Ты чего хотел-то? – спросил тот, слегка поеживаясь: он был в одной рубашке, а последние дни как начало уныло моросить и дуть ветрами, так и не прекращало. – И вообще, пошли лучше в избу, чего тут торчать?
Николай чуть не засмеялся. Когда был жив его дед, он именно так все время и говорил: «Пошли в избу», хотя доживал свой век в однокомнатной хрущобе с балконом и совмещенным санузлом. Впрочем, Печерский и сам далеко не молод, ему давно-о за пятьдесят! Ну и худой же он – в чем душа держится?
– Спасибо. Мне бы с вами поговорить.
– Ну и поговорим в тепле, а то я совсем задрог.
И, не дожидаясь ответа, Родик Печерский повернулся и пошел, однако совсем не в тот подъезд, куда незадолго до этого наведывался Николай.
Странно. А как же знакомый отбитый угол и железная дверь в тамбур?
– Вы что, квартиру поменяли? – робко поинтересовался Николай, но Родик только хохотнул в ответ, а больше ничего не сказал.
На этом крылечке трясла коляску очередная барышня (видимо, в Верхних Печерах имел место быть демографический взрыв). В подъезде возился то ли электрик, то ли телефонист, весь опутанный проводами, однако здесь лифт работал.