Полуночный лихач
Шрифт:
…Понял чего-нибудь? – спросил Родик уже прежним, чуточку насмешливым голосом, хотя глаза его были серьезны.
– Чего ж не понять.
– Ага. Дело простое. «Слишком дорогое это дерьмо – тюряга» – вот и вся мораль сей басни. Мораль, да… Помню, под Новый год это было. Ну, какой, к хренам, в зоне Новый год? Я про него вспомнил, уже лежа на нарах. Все спят, а я слушаю: внизу, в караулке, где радио включено, начали куранты бить. Мать честная, думаю, полночь, ведь надо желание загадать! В незапамятные свободные времена на бумажке желание писали, бумажку жгли, в бокал с шампанским пепел сыпали и пили. У меня под матрасом газетка была. Выдернул, написал в темноте на чистом краешке обгорелой спичкой заветное слово. Только успел поджечь бумажку – и как раз с последним ударом затолкал в рот еще тлеющий клочок…
– А какое это было слово? – неловко спросил Николай.
– Ну, угадай с трех раз!
– Свобода?
– Свобода! И знаешь, помогло: попал под амнистию. Конечно, еще и ливер гнилой свою роль сыграл, ничего не скажу. – Родик усмехнулся. – А чего это мы с тобой затужили не по делу? Хочешь анекдот? «Новый русский» говорит корешу: «Я тут, брателла, прикупил японскую супермашину: в ней все управляется усилием мысли». – «Ну и как? Клёво?» – «Класс! Только вот пока никак с ручника сняться не могу!»
Да, намек более чем прозрачен, подумал Николай. В самом деле, зачем он сюда пришел? Байки зэковские слушать? Чаек с печенюшками попивать? Пора и честь знать!
Николай сделал наконец требуемое «усилие мысли» и выговорил:
– Вы не могли бы мне помочь разыскать двух парней?
– Из урок? – без тени удивления, деловито спросил Родик. – Или фраера?
– Да, по-моему, это криминалитет, – щегольнул словцом Николай. – Они очень активно наезжали на одного бизнесмена.
– Не факт, что наши! – покачал головой Родик. – Сейчас ведь расплодилась куча всякого незаконного дерьма, вроде охранных агентств, а также полно контор, которые деньги из должников вышибают.
– Не знаю, – растерялся Николай. – Я и не предполагал… Понимаете, я с этими парнями познакомился, так сказать, в ту минуту, когда они пытались выбросить из окна жену этого бизнесмена.
– А высоко было? – с живейшим интересом осведомился Родик.
– Восьмой этаж.
– Ну! Далеко лететь!
– Далеко.
– Я так понял, они благодаря тебе ее все-таки не выбросили? – сверкнул вставной улыбкой Родик.
– Не выбросили. Хотя и мне перепало!
– А бизнесмена достали?
– Его кое-что другое достало, – буркнул Николай, и Родик покладисто кивнул:
– Ладно, не хочешь – не говори. Но про парней уж расколись на подробности, а то как я их искать буду? Ты их разглядел?
– Не очень, – признался Николай. – Но их хорошо разглядел, например, наш шофер, и другие видели. Два парня от двадцати пяти до тридцати лет, оба очень бледные и чем-то похожи друг на друга. Не такие высокие, как я, но под метр восемьдесят пять будут. Крепкие, очень сильные – это я со всей ответственностью заявляю. Волосы белобрысые, глаза светлые, даже как бы беловатые.
– Альбиносы, что ли? – вскинул брови Родик.
– Да нет, просто они выцветшие какие-то. Будто картофельные ростки в подвале.
– Ну, эти картофельные ростки тебя все-таки умудрились приложить, – буркнул Родик. – Но намек ясен: я и сам был таким ростком выцветшим, когда с последней ходки вернулся. Еще что?
– Зовут их, в смысле, клички – Жека и Кисель. У Жеки на правом виске отчетливо виден шрам. Как сказал наш шофер, в него будто был сделан контрольный выстрел, но башка оказалась такая крепкая, что пуля отскочила.
– Хорошо сказано, – кивнул Родик и поднялся. – Посиди-ка шесть секунд.
Он вышел в коридор, откуда некоторое время звучал его неразборчивый голос, потом вернулся с сотовым телефоном в руке. Сунул его Николаю:
– На, повтори про этих двух ребятишек все, как ты мне говорил. И насчет шрама не забудь.
– Алло? – спросил Николай, неуклюже беря телефон. – Здравствуйте…
Ответом было чье-то дыхание.
– Говори, – хохотнул Родик. – Там поймут.
Николай добросовестно перечислил скудные приметы Жеки и Киселя и даже процитировал дядю Сашу – насчет контрольного выстрела.
– Как фамилия парня, на которого эти братки наезжали? – остановил его Родик, когда Николай хотел передать телефон.
– Дебрский, – мрачно произнес Николай, и в трубке раздались гудки отбоя.
– Дебрский… – задумчиво повторил Родик. – Интересная фамилия. Редкая, если не редчайшая. Однако я знавал еще одного человека с такой фамилией…
Он вздохнул, потер бок, и его лицо приобрело мрачно-задумчивое выражение. Николай бросил взгляд исподлобья, чувствуя не то опаску, не то жалость к этому насквозь больному мужику, который, конечно, и богат, и власть имеет, однако ничто не сможет вернуть ему утраченного здоровья. И с каждой минутой он все больше поражался своей наглости, толкнувшей заявиться сюда и еще вопросы задавать. Родик ведь ничем ему не обязан, кроме маленького мухлежа с вызовом «Скорой». Николай ввязался в ту игру из чистой бравады, однако немало нашлось бы желающих сделать это элементарно за сотню рублей. И уж они-то больше никогда бы не напоминали о себе «волку»! А он приперся вот…
– Еще чайку? – предложил радушный хозяин.
– Да нет, спасибо. – Ему пора было уходить, Николай это чувствовал. Но все-таки оставалось кое-что, и он, почти с отчаянием поглядев на Родика, пробормотал: – А можно еще один вопрос?
Если тот и был потрясен наглостью нечаянного знакомца, то ничем этого не показал. Кивнул спокойно:
– А давай.
Николай сунул руку в карман и стиснул в кулак то, что там лежало.
– Собственно, вы, очень может быть, ничего мне об этом не скажете, – пробормотал он. – Просто мне показалось, что эта вещь была сделана… я видел такие ручки, знаете, и финки с наборными рукоятками, и это тоже такого типа…
– Да кончай солому жевать, – нетерпеливо перебил Родик. – Я же не круглый дурак, понимаю, раз ты ко мне пришел, значит, припекло до крайности, так или нет? Разве нормальный человек придет к вору просить помощи, если это не вопрос жизни и смерти?
В его голосе не было даже легкого оттенка горечи – просто констатация очевидного факта. Но Николаю стало неизмеримо легче оттого, что «волк» снова все понял.
– Да, это вопрос жизни и смерти, – кивнул он, вынул руку из кармана и разжал потную ладонь. – Вот, посмотрите. Мне надо знать хотя бы примерно, как это могло оказаться у… у одной женщины.