Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву
Шрифт:
…Съезд открыл свою работу в конце марта, уже после всесоюзного референдума 6 марта о единстве СССР. Ельцин выступил с предусмотренным докладом «О социально-экономической и политической обстановке в Российской Федерации». В нем был анализ ошибок и просчетов Верховного Совета, его президиума и российского правительства. С другой стороны, Председатель Верховного Совета показал степень нашего реального влияния на российские дела и высветил то огромное «белое пятно», которое лежит вне нашего воздействия, хотя и называется Россией. И в сфере экономики,
Обстановка на съезде была вполне благоприятной для нас с Ельциным. Мы внесли в Конституцию статьи о президенте России, что открывало правовой путь для Ельцина стать первым российским президентом. Таким образом, попытку отстранить Ельцина заговорщическим путем мы превратили в свой триумф.
Уже спустя много лет, как-то при случайной встрече, Горбачев с иронией напомнил мне об этом событии: дескать, ты, Руслан, спас Ельцина от моего гнева, а он тебя «отблагодарил», бросив в тюрьму, а затем изгнал из политической жизни страны… А тогда, в 1991 г., я в первый раз спас Ельцина от позорного изгнания из большой политики.
О том, насколько решительно Горбачев был настроен сместить Ельцина с его поста руководителя России, хорошо иллюстрирует следующий эпизод. Он непосредственно показывает степень психологического давления на законно избранную народом России власть со стороны союзного центра. Вот что произошло тогда. В день начала работы Третьего съезда народных депутатов в Кремле в центр Москвы были введены вооруженные силы армии. Это фактически означало, что высшая власть России находится в окружении войск, причем значительных, численностью свыше 50 тыс. солдат и офицеров с бронетехникой. Депутаты сильно обеспокоены, спрашивают, с какой целью введены эти войска? Можно только догадаться, что с целью напугать, «надавить» на съезд, который и так был созван для того, чтобы свергнуть Ельцина. Этим самым был дан четкий сигнал тем, кто поставил вопрос о смещении Ельцина: «Держитесь! — я к вам пришел на помощь с армией, надо действовать смелее» — смещайте Ельцина. В этом и была суть введения крупного массива воинских подразделений в центр Москвы в эти дни, — Горбачев не хотел упускать возможности отстранения Ельцина от руководства Россией.
В такой обстановке чрезмерное силовое давление Кремля вызвало обратную реакцию у большинства депутатов: их возмутили действия союзных властей. И я полагаю, что большинство депутатов съезда продемонстрировали достаточно мужества в тех нелегких условиях. Интересно, кстати, и то, что двумя-тремя днями раньше управление московской милиции было выведено из подчинения Моссовета и переведено в одностороннее подчинение Министерства внутренних дел СССР. Таким образом, и Вооруженные силы, и московская милиция были противопоставлены властям России. В такой ситуации даже те из парламентариев, кто колебался в своем отношении к Ельцину, заняли позицию его поддержки.
Столкнувшись с Армией, окружившей Кремль в период, когда там только начиналась работа съезда российских депутатов, этот высокий форум прервал свою работу, выдвинув требование к президенту страны немедленно убрать войска из Москвы. Председатель Верховного Совета Ельцин, с согласия съезда, поручил мне, своему первому заместителю, встретиться с Михаилом Сергеевичем, выяснить этот вопрос и потребовать вывести войска из Москвы. С этим поручением я направился к Президенту СССР, в его кремлевские апартаменты. Он принял меня немедленно. Разговор у нас был довольно долгий, тяжелый. Я, как мог, убеждал президента, что Москва — не только столица СССР, но и столица России, — никто не вправе оказывать такое давление на российскую власть; в его же, Горбачева, интересах немедленно отдать приказ войскам покинуть Москву.
«С какой целью вы окружили съезд войсками?» — спрашивал я.
Горбачев ответил: «Для того чтобы защитить съезд депутатов России». И напомнил мне, что поводом для ввода войск послужило обращение 29 депутатов, которые подверглись на Втором съезде критике москвичей из-за их голосования, направленного против нашей программы экономической реформы. Эти депутаты решили почему-то обратиться к Президенту СССР с просьбой «обеспечить их безопасность».
Это — пояснение Горбачева, которое он выдвинул относительно мотивов введения вооруженных сил в Москву в эти дни. Абсурд, конечно, но повод, таким образом, был найден, чтобы оказать на нас силовое давление. Я же считал, что это — начало поражения реакционных сил, наметившегося уже с первого дня работы съезда — с введения войск для «охраны» 29 депутатов-штрейкбрехеров. Но надо было каким-то образом завершить этот нелепый конфликт — о том, что Горбачев прикажет армии «активно действовать» против нас, я, конечно, не верил.
Горбачев сразу же набросился на меня с обвинениями — дескать, «вы с Ельциным не даете мне завершить демократический процесс». Я возразил, сказав, что смешно говорить об этом, прибегая к помощи танковых войск и осаде парламента. Поэтому нам следует перейти к решению этого главного вопроса — выводу войск из Москвы, в противном случае съезд не будет продолжать свою работу.
Горбачев заявил, что до конца работы Российского парламента он войска не выведет. «Примите правильные решения, и проблем с Армией не будет» — так он сформулировал свою мысль. Очевидно, «правильные решения» подразумевали смещение Ельцина.
Я тоже разозлился, стал тверже и жестче. Ответил Горбачеву, что в условиях вооруженной осады работать Российский съезд не будет до тех пор, пока он не отдаст приказ о выводе Армии из Москвы и прекращении осады съезда.
Горбачев. Это не осада, а помощь, направленная на обеспечение безопасности ваших депутатов.
Я. Михаил Сергеевич, уполномочен съездом заявить вам, что съезд не нуждается в такой «помощи», и я требую от имени съезда убрать войска из Москвы.
— Вы требуете? — взвился в негодовании Горбачев.
— Да, Михаил Сергеевич, — я требую от вас выполнить решение высшего органа власти Российской Федерации и убрать войска. Вынужден разговаривать с вами именно таким образом, поскольку вы отказались, прибегли к силе. Вам остается два пути — или применить ее, эту силу, или отказаться от ее применения. Вы выводите войска? Даете нам, съезду народных депутатов, возможность работать или нет? Мне нужен Ваш конкретный ответ, который должен сообщить съезду. Что мне сказать?
Горбачев. Съезд будет работать — без тебя, Руслан, и «твоего» Ельцина.
Я. Без меня и без Ельцина съезд народных депутатов России работать не будет. Очень плохо, что вы, Михаил Сергеевич, этого не знаете.
— Увидим! — бросил Горбачев.
Я заметил ему, что парламент России сильно отличается от съезда депутатов СССР. Нет силы, кроме власти народа России, или божественной силы, которая может заставить работать наш парламент без Ельцина и Хасбулатова. И он, Горбачев, здорово заблуждается на этот счет. «Если президент СССР не желает дальнейшего обострения ситуации в стране, будет лучше отступить — вывести войска, затть достойную позицию. Другого пути у него нет. К тому же мы, российские руководители, ему понадобимся гораздо раньше, чем он думает». Горбачев рассмеялся: «Ну и самоуверенный ты, Руслан. Откуда это у тебя: Ельцин-то совсем другой!»