Поля крови. Религия и история насилия

Армстронг Карен

Одним из признаков тяжелого положения населения было множество неврологических и психических больных. Эти заболевания приписывались бесам. За исцелением люди часто шли к Иисусу: он и его ученики, видимо, обладали способностью «изгонять» подобные хвори {615} . Иисус объяснял, что победа учеников над бесами отражает победу Бога над Сатаной на вселенском уровне. Когда они вернулись после успешной проповеди, в ходе которой совершили много исцелений, он объявил им: «Я видел Сатану, спадшего с неба, как молнию» {616} . По-видимому, «одержимость» часто связана с экономическим, сексуальным или колониальным угнетением: люди ощущают себя в плену у некой чужеродной силы, которую не в силах контролировать {617} . А вот показательный эпизод: когда Иисус изгнал множество бесов из одного одержимого, бесы объявили, что имя им – «легион», тем самым отождествив себя с римскими войсками, наиболее раздражающим символом оккупации. Иисус сделал то, чего желали многие завоеванные народы: послал «легион» в стадо свиней, самых нечистых животных, а те бросились в море {618} . Судя по всему, правящий класс считал Иисусовы экзорцизмы политическим актом, и неслучайно Антипа решил принять меры против Иисуса {619} .

615

Мф. 4:1–11; Мк. 12–13; Лк. 4:1–13

616

Лк. 10:17–18

617

M. Lewis, Ecstatic Religion: An Anthropological Study of Spirit Possession and Shamanism (Baltimore, 1971), pp. 31, 32, 35, 127

618

Мк. 5:1–17; Crossan, Jesus, pp. 99–106

619

Лк. 13:31–33

Таким

образом, в служении Иисуса политика неотделима от религии. Расправу с ним, возможно, вызвал провокационный въезд в Иерусалим на Пасху, когда толпы называли Иисуса «сыном Давидовым» и «царем Израилевым» {620} . А потом Иисус еще и учинил акцию в храме, перевернув столы менял и назвав дом Божий разбойничьим притоном {621} . Вопреки расхожему мнению, это не призыв к более духовному служению. Иудея была храмовым государством с персидской эпохи, и храм давно стал орудием имперской власти, в котором хранились подати, – хотя сотрудничество первосвященников с римлянами настолько дискредитировало их, что крестьяне отказывались платить налог на храм {622} . Впрочем, не надо думать, что Иисус «путал» религию с политикой. Переворачивая столы в храме, он ссылался на пророков: пророки сурово обличали людей, которые ревностно блюдут обряды, но закрывают сердце от страданий бедняков. Угнетение, несправедливость и эксплуатация всегда были религиозно значимыми темами в Израиле. Идея, будто вера не должна лезть в политику, была столь же чужда Иисусу, сколь и Конфуцию.

620

Мф. 21:1–11; Мк. 11:1–11; Лк. 19: 28–38

621

Мф. 21:12–13

622

Horsley, Spiral of Violence, pp. 286–89; Sean Frayne, Galilee: From Alexander the Great to Hadrian, 323 BCE to 135 CE. A Study of Second Temple Judaism (Notre Dame, Ind., 1980), pp. 283–86

Как Иисус относился к насилию, не до конца понятно. Нет никаких свидетельств, что он замышлял вооруженное восстание. Он запрещал ученикам бить людей и отвечать злом на зло {623} . Он не сопротивлялся при аресте и упрекнул ученика, который отсек ухо рабу первосвященника {624} . Однако в своих высказываниях он бывал резок: клеймил богачей {625} , очень жестко говорил о тех «книжниках и фарисеях», которые обслуживали интересы властей {626} ; призывал возмездие Божье на селения, отвергшие его учеников {627} . Как мы уже видели, у иудейских крестьян Палестины была традиция ненасильственного сопротивления имперскому владычеству, и Иисус знал: любая конфронтация с иудейскими или римскими правящими классами – он не проводил грани между ними – опасна. Он предупреждал, чтобы каждый ученик был готов нести свой крест {628} . Создается впечатление, что он, подобно Иуде Галилеянину, уповал на вмешательство Божие. А его мать, когда была беременна им, предрекала, что Бог уже начал создавать более справедливый мировой порядок:

623

Мф. 5:39, 44

624

Мф. 26:63

625

Лк. 6:20–24

626

Мф. 12:1–12; 23

627

Лк. 13:13

628

Лк. 9:23–24

Явил силу мышцы Своей;рассеял надменных помышлениями сердца их;низложил сильных с престолов, и вознес смиренных;алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем;воспринял Израиля, отрока Своего… {629}

Возможно, Иисус, подобно Иуде Галилеянину, верил: если ученики не дрогнут перед лицом смерти и сделают первый шаг, Бог низвергнет богачей и сильных.

Однажды фарисеи и иродиане задали Иисусу коварный вопрос: «Позволительно ли давать подать кесарю или нет? Давать ли нам или не давать?» Налоги всегда были опасной темой в римской Палестине, и отрицательный ответ был чреват арестом. Иисус указал на имя и изображение императора на динарии, которым выплачивалась подать, и сказал: «Отдавайте кесарю кесарево, а Божие Богу» {630} . В сугубо имперском контексте требование кесаря законно: словом «отдавайте» переведен греческий глагол «аподидоми», который использовался, когда речь шла о законных выплатах {631} . Однако, поскольку все иудеи знали, что их владыка – Бог и все принадлежит Богу, кесарю почти ничего и не оставалось. Согласно Евангелию от Марка, вскоре после данного инцидента Иисус предостерег людей, которые служили пособниками римской власти и обижали нищих и слабых:

629

Лк. 1:51–54

630

Мк. 12:13–17; Horsley, Spiral of Violence, pp. 306–16

631

F. F. Bruce, ‘Render to Caesar’, in F. Bammel and C. F. D. Moule, eds, Jesus and the Politics of His Day (Cambridge, 1981), p. 258

Остерегайтесь книжников, любящих ходить в длинных одеждах и принимать приветствия в народных собраниях, сидеть впереди в синагогах и возлежать на первом месте на пиршествах, – сии, поедающие дома вдов и напоказ долго молящиеся, примут тягчайшее осуждение {632} .

Когда Бог установит свое царство, приговор им будет суровым.

Царство Божие помещалось в центре учения Иисуса {633} . Возникновение альтернативы имперскому насилию способно ускорить момент, когда Бог полностью преобразит человеческую историю. Поэтому ученики должны жить так, словно Царство уже пришло {634} . Иисус не мог изгнать римлян из страны, но возвещенное им «царство», с его справедливостью и равенством, открыто для всех, особенно для жертв нынешнего режима. Человеку, который пригласил его в гости, он втолковывал, что звать на праздник надо не только друзей и богатых соседей: «Когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых». И звать надо, проходя «по улицам и переулкам города», по дорогам и вдоль изгородей {635} . Иисус восклицал: «Блаженны нищие, ибо ваше есть Царство Божие» {636} . «Блаженства» удостоились лишь нищие, ибо все люди, хоть сколько-нибудь причастные системному насилию имперского владычества, виновны в нищете ближних {637} . Поэтому Иисус говорил: «Горе вам, богатые! Ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! Ибо взалчете» {638} . В Царстве Божьем первые будут последними, а последние первыми {639} . Молитва Господня предназначена для людей, которые боятся впасть в долги и могут надеяться лишь на выживание изо дня в день: «Хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого» {640} . Иисус и его ближайшие спутники делили судьбу с самыми неимущими из крестьян, жили простой жизнью бесприютных скитальцев, хотя и получали иногда помощь от учеников более состоятельных, таких как Лазарь и его сестры Марфа и Мария {641} .

632

Мк. 12:38–40

633

Horsley, Spiral of Violence, pp. 167–68

634

A. E. Harvey, Strenuous Commands: The Ethic of Jesus (London and Philadelphia, 1990), pp. 162, 209

635

Лк. 14:14, 23–24; Crossan, Jesus, pp. 74–82

636

Лк. 6:20–21. Crossan, Jesus, p. 61, отмечает, что здесь использовано именно слово «нищие» («птох'oс»), а не «бедняки» («п'eнес»)

637

Crossan, Jesus, pp. 68–70

638

Лк. 6:24–25

639

Мф. 20:16

640

Мф. 6:11–13

641

Gerd Theissen, The First Followers of Jesus: A Sociological Analysis of the Earliest Christians, trans. John Bowden (London, 1978), pp. 8–14

И все же

Царство – не утопия далекого будущего. В самом начале проповеди Иисус объявил: «Пришло время, и наступило Царство Божие» {642} . Деятельное присутствие Бога очевидно в Иисусовых чудесах исцеления. Всюду, куда он смотрел, он видел людей, доведенных до грани отчаяния, обиженных и обездоленных: «Видя толпы народа, Он сжалился над ними, что они был изнурены (эскюлм'eной) и рассеянны (эррим'eной), как овцы, не имеющие пастыря» {643} . Указанные греческие слова имеют политические коннотации: речь идет о жертвах имперского хищничества {644} . Это люди, страдающие от тяжелого труда, плохой санитарии, перенаселенности, долгов и тревоги, то есть типичных проблем народных масс в аграрном обществе {645} . Царство Иисуса бросало вызов жестокости римской Иудеи и иродианской Галилеи, приближаясь к воле Божьей («да будет воля Твоя и на земле, как на небе») {646} . Если человек боится задолженностей, он должен прощать долги ближним. Он должен любить даже своих врагов, оказывая им практическую и моральную поддержку. Людям в Царстве Божьем подобает не нести в мир жестокость и насилие, как поступают римляне, а жить в соответствии с золотым правилом:

642

Мк. 1:15; перевод мой

643

Мф. 9:36

644

Warren Carter, ‘Construction of Violence and Identities in Matthew’s Gospel’, in Shelly Matthews and E. Leigh Gibson, eds, Violence in the New Testament (New York and London, 2005), pp. 93–94

645

John Pairman Brown, ‘Techniques of Imperial Control: The Background of the Gospel Event’, in Norman Gottwald, ed., The Bible of Liberation: Political and Social Hermeneutics (Maryknoll, NY, 1983), pp. 357–77; Gerd Theissen, The Miracle Stories: Early Christian Tradition (Philadelphia, 1982), pp. 231–44; Warren Carter, Matthew and the Margins: A Socio-Political and Religious Reading (Sheffield, 2000), pp. 17–29, 36–43, 123–27; 196–98

646

Мф. 6:10

Ударившему тебя по щеке подставь и другую, и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку. Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад. И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними {647} .

Ученики Иисуса должны быть сострадательными, как и сам Бог сострадателен, щедро давая всем и никого не осуждая {648} .

После распятия у учеников Иисуса были видения, которые убедили их, что Иисус воскрес и вознесен одесную Бога, а вскоре вернется и окончательно установит Царство {649} . Иисус проповедовал в селах римской Палестины, а городов обычно избегал {650} . Однако Павел, иудей из Тарса Киликийского, который лично не был знаком с Иисусом, верил, что Бог послал его возвещать «благую весть» языческому миру, – и Павел стал учить в греко-римских городах, расположенных на основных торговых путях в Малой Азии, Греции и Македонии. Это была совсем иная среда: Павловы новообращенные не нищенствовали, но зарабатывали, подобно самому Павлу, на жизнь, причем нередко были людьми более-менее состоятельными. Известные нам Павловы послания – древнейшие из сохранившихся христианских текстов (50-е гг. н. э.), а учение Павла повлияло на рассказы об Иисусе в синоптических Евангелиях (Евангелиях от Марка, Матфея и Луки), написанных в 70-е и 80-е гг. н. э. И хотя синоптики использовали самые ранние палестинские предания об Иисусе, работали они в городской среде, пронизанной атмосферой греко-римской религиозности.

647

Лк. 6:30–31

648

Лк. 6:31–38

649

Деян. 2:23, 32–35; Флп 2:9

650

Ср. Мф. 10:5–6

Ни древние греки, ни древние римляне не проводили грань между религией и секулярной сферой. Наше понятие религии они, пожалуй, и не поняли бы. У них не было ни священных писаний, ни догм, ни клира, ни обязательных этических правил. Не было и онтологической пропасти между богами и людьми, но у каждого человека был свой божественный покровитель (гений), а боги часто принимали человеческое обличье {651} . Боги были глубоко причастны общественной жизни, и греко-римский город был по сути религиозной общиной. Каждый город обладал своим божественным покровителем, а гражданская гордость, денежные интересы и благочестие переплетались столь тесно, что в нашем секулярном обществе это кажется диковинным. Участие в религиозных праздниках в честь городских богов было неотъемлемо от гражданской жизни: общественных праздников и выходных не существовало, поэтому Луперкалии в Риме и Панафинеи в Афинах были редкими возможностями отдохнуть и расслабиться. Эти праздники определяли римскую и афинскую идентичность, разворачивали грандиозное шоу, наделяли гражданскую жизнь трансцендентным смыслом, давали шанс показать сообщество с лучшей стороны и внушали гражданам ощущение принадлежности к единой семье. Участие в этих обрядах было не менее важно, чем любая форма личного благочестия. Стало быть, принадлежать к городу значило почитать его богов (впрочем, ничто не мешало горожанам почитать и других богов) {652} .

651

James B. Rives, Religion in the Roman Empire (Oxford, 2007), pp. 13–20

652

Ibid., pp. 104–14

Это таило в себе проблемы для иудейских и языческих новообращенных Павла в Антиохии, Коринфе, Филиппах и Греции: ведь они, монотеисты, считали римскую религию идолопоклонством. Римская империя уважала иудаизм как древнюю традицию и считалась с отказом иудеев участвовать в общественном культе. На тот момент пути иудаизма и христианства еще не разошлись {653} , и Павловы языкохристиане видели в себе часть Израиля {654} . Однако в многолюдных греко-римских городах христиане часто вступали в конфликт с местными синагогами, а поскольку еще и гордо называли себя «новым Израилем», выходило неуважение к исконной вере, недопустимое с точки зрения римлян {655} . Из Павловых писем видно: Павла заботило, что его подопечные привлекают к себе нежелательное внимание в обществе, в котором необычность и новизна чреваты неприятностями. Он советовал им не выделяться одеждой {656} , соблюдать приличия и самоконтроль, подобающие римским гражданам, а также избегать излишне экстатических форм благочестия {657} . И вместо вызова римским властям Павел проповедовал послушание и уважение: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению» {658} . Рим не злая империя, а гарант порядка и стабильности, а значит, христиане должны платить налоги: «Для сего вы и подати платите, ибо они Божии служители, сим самым постоянно занятые» {659} . Впрочем, Павел знал, что такое положение дел временное, ибо Царство Иисуса вскоре установится на земле: «Проходит образ мира сего» {660} .

653

Jonathan Z. Smith, ‘Fences and Neighbours: Some Contours of Early Judaism’, in Imagining Religion: From Babylon to Jonestown (Chicago and London, 1982), pp. 1–18; John W. Marshall, ‘Collateral Damage: Jesus and Jezebel in the Jewish War’, in Matthews and Gibson, eds, Violence in the New Testament, pp. 38–39; Julia Galambush, The Reluctant Parting: How the New Testament’s Jewish Writers Created a Christian Book (San Francisco, 2005), pp. 291–92

654

Деян. 5:34–42

655

Деян. 13:44; 14:19; 17:10–15

656

1 Кор. 11:2–15

657

1 Кор. 14:21–25

658

Рим. 13:1–2

659

Рим. 13:6

660

1 Кор. 7:31

Ожидая славного пришествия Иисуса, члены церкви (экклесиа) должны жить по его учению: быть добрыми, щедрыми и благожелательными. Такова альтернатива структурному насилию имперского владычества и эгоистической политике аристократии. Празднуя вечерю Господню (общинную трапезу в память об Иисусе), богачи и бедняки должны сидеть за одним столом и вкушать одну пишу. Раннее христианство было не частным делом между индивидом и Богом: свою веру в Иисуса христиане обретали в опыте совместной жизни в тесно спаянных общинах. Эти общины, представлявшие собой религиозное меньшинство, бросали вызов неравному распределению богатства и власти в стратифицированном римском обществе. Без сомнения, «Деяния апостолов» идеализируют первоначальную церковь в Иерусалиме, но христианский идеал показателен: