Поля крови. Религия и история насилия
Шрифт:
Однако археологические данные говорят иное: никаких следов массового уничтожения, описанного в Книге Иисуса Навина, да и вообще чужеземного завоевания {430} . Впрочем, текст и не призван удовлетворить любопытство современного историка: это национальный эпос, который помог Израилю создать уникальную культурную идентичность. Когда Израиль впервые появляется в известном нам небиблейском источнике, прибрежный Ханаан – все еще одна из провинций Египетской империи. Стела, датируемая приблизительно 1201 г. до н. э., упоминает «Израиль» в качестве одного из мятежных народов, разбитых войском фараона Мернептаха в ханаанских высокогорьях. В этих местах, от Галилеи на севере до Беэр-Шевы на юге, находилось много деревень. По мнению многих ученых, их жители и были первыми израильтянами {431} .
430
Israel Finkelstein and Neil Asher, The Bible Unearthed: Archaeology’s New Vision of Ancient Israel and the Origins of its Sacred Texts (New York and London, 2001), pp. 103–07; William G. Dever, What Did the Biblical Writers Know and When Did They Know It? What Archaeology Can Tell Us About the Reality of Ancient Israel (Grand Rapids, Mich., and Cambridge, UK, 2001), pp. 110–18
431
George W. Mendenhall, The Tenth Generation: The Origins of Biblical Tradition (Baltimore and London, 1973); P. M. Lemche, Early Israel: Anthropological and Historical Studies on the Israelite Society before the Monarchy (Leiden, 1985); D. C. Hopkins, The Highlands of Canaan (Sheffield, 1985); James D. Martin, ‘Israel as a Tribal Society’, in R. E. Clements, ed., The World of Ancient Israel: Sociological, Anthropological and Political Perspectives (Cambridge, UK, 1989); H. G. M. Williamson, ‘The Concept of Israel in Transition’, in Clements, World of Ancient Israel, pp. 94–114
В XII в.
432
Finkelstein and Asher, Bible Unearthed, pp. 89–92
433
John H. Kautsky, The Politics of Aristocratic Empires, 2nd ed. (New Brunswick and London, 1997), p. 275; Karl A. Wittfogel, Oriental Despotism: A Comparative Study of Total Power (New Haven, Conn., 1957), pp. 331–32
Если и впрямь эти поселенцы были первыми израильтянами, некоторые из них относились к числу местных жителей, хотя к ним и примкнули мигранты с юга, которые принесли с собой веру в Яхве, бога Синая. Кто-то – особенно колено Иосифа – мог прийти из Египта. Однако ханаанеи, которые ранее жили под египетским владычеством в прибрежных городах-государствах Палестины, воистину ощущали себя «вышедшими из Египта». Библия признает, что Израиль состоял из различных народностей, объединенных договором {434} , и, согласно этому эпосу, первые израильтяне принципиально сказали нет эксплуататорскому аграрному государству. Их дома в высокогорных селах отличались скромностью и единообразием. Ни дворцов, ни публичных зданий не было. Это наводит на мысль об эгалитарном обществе, которое, возможно, вернулось к племенной организации, чтобы создать социальную альтернативу привычному стратифицированному государству {435} .
434
Нав. 9:15; Исх. 6:15; Суд. 1:16; 4:11; 1 Цар. 27:10; Frank Moore Cross, Canaanite Myth and Hebrew Epic: Essays in the History of the Religion of Israel (Cambridge, Mass., and London, 1973), pp. 49–50
435
Cross, Canaanite Myth, p. 69; Peter Machinist, ‘Distinctiveness in Ancient Israel’, in Mordechai Cogan and Israel Ephal, eds, Studies in Assyrian History and Ancient Near Eastern Historiography (Jerusalem, 1991)
Окончательная редакция Пятикнижия была осуществлена уже после того, как Иудейское царство было разрушено Навуходоносором (587 г. до н. э.), а его население депортировано в Вавилонию. Библейский эпос нельзя считать сугубо религиозным документом. Перед нами еще и очерк на тему политической философии: как маленькому народу сохранить свободу и самобытность в мире, где правят безжалостные империи? {436} Отринув ханаанские города-государства, израильтяне разработали идеологию, которая решительно отвергала системное насилие аграрного государства. Израиль не должен быть «как другие народы». И его вражда с «ханаанеями» была столь же политической, сколь и религиозной {437} . Поселенцы, видимо, составили следующие правила: земля не присваивается аристократией, а остается во владении расширенной семьи; обязательны беспроцентные займы нуждающимся израильтянам; зарплаты выплачиваются вовремя; рабство по контракту ограничено определенным временным сроком; есть положения, защищающие права наиболее уязвимых членов общества – вдов, сирот и чужеземцев {438} .
436
Подробнее см.: Yoram Hazony, The Philosophy of Hebrew Scripture (Cambridge, 2012), pp. 103–60
437
Norman Gottwald, The Hebrew Bible in Its Social World and in Ours (Atlanta, 1993), pp. 115, 163
438
Лев. 25:23–28, 35–55; Втор. 24:19–22; Gottwald, Hebrew Bible, p. 162
Впоследствии иудеи, христиане и мусульмане сочтут, что библейский Бог абсолютно трансцендентен, как Брахман или нирвана {439} . Однако Яхве в Пятикнижии – бог войны, похожий на Индру и Мардука, хотя и с одной существенной разницей. Подобно Индре, Яхве некогда сражался с драконами хаоса, чтобы упорядочить вселенную (особенно с морским чудовищем Левиафаном) {440} . Но в Пятикнижии он борется с земными империями, создавая не вселенную, а народ. Более того, Яхве – заклятый враг аграрной цивилизации. Сказание о Вавилонской башне содержит довольно прозрачное обличение Вавилона {441} . Опьяненные фантазиями о всемирном владычестве, его правители хотели, чтобы все человечество жило в едином государстве с единым языком; они думали, что их зиккурат достигнет небес. Разгневанный на имперскую гордыню, Яхве положил конец вавилонским политическим амбициям и произвел «смешение» (бав'eль) {442} . Вскоре после данного инцидента он велел Аврааму покинуть Ур, к тому моменту один из важнейших месопотамских городов-государств {443} . Яхве заповедал трем патриархам – Аврааму, Исааку и Иакову – сменить городскую жизнь, с ее стратификацией и тиранией, на свободу и равенство скотоводческой жизни. Однако дело пошло наперекосяк: снова и снова земля, избранная для патриархов, не обеспечивала их {444} .
439
Об этом процессе см.: мою книгу: A History of God: The 4,000-Year Quest of Judaism, Christianity and Islam (London and New York, 1993). (Армстронг К. История Бога. 4000 лет исканий в иудаизме, христианстве и исламе. – М.: Альпина нон-фикшн, 2014.)
440
Пс. 73:13–14; 81:8; 94:3; 95:4сл.; 96:7; Ис. 51:9сл.; Иов 26:12; 40:25–31
441
Быт. 11:1–9
442
Быт. 11:9
443
Быт. 12:1–3. Строго говоря, Яхве повелел Аврааму удалиться из Ура, расположенного на территории нынешнего Ирака. Фарра, отец Авраама, покинул Ур, но добрался только до Харрана. Однако впоследствии Яхве объяснит, что вся миграция была вдохновлена им. Он скажет Аврааму: «Я… вывел тебя из Ура Халдейского» (Быт. 15:7)
444
Hazony, Philosophy of Hebrew Scripture, p. 121
Такова была еврейская дилемма: Яхве хотел, чтобы его народ отказался от аграрного государства, но снова и снова выяснялось, что без этого государства не выжить {445} . В нужде Авраам искал временного приюта в Египте {446} . Из-за угрозы голода его сын Исаак оставил пастушескую жизнь и занялся сельским хозяйством, причем настолько разбогател, что на его собственность позарились жадные соседние цари {447} . И наконец, когда «голод усилился по всей земле», Иаков был вынужден послать десятерых сыновей покупать зерно в Египет. К своему изумлению, при дворе фараона они встретили давно потерянного брата Иосифа {448} .
445
Ibid., pp. 122–26
446
Быт. 12:10
447
Быт. 26:12–22; ср. 36: 6–8
448
Быт. 41:57–42:3
А с Иосифом, любимым сыном Иакова, вышла такая история. В юности он мечтал об аграрной тирании, в чем по глупости признавался братьям: «Вот, мы вяжем снопы посреди поля, и вот, мой сноп встал и стал прямо; и вот, ваши снопы стали кругом и поклонились моему снопу» {449} . Его братья возмущались: «Неужели ты будешь царствовать над нами?» {450} Мечты о монархии шли вразрез со всеми семейными идеалами, и Иаков выговорил мальчику: «Неужели я и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли?» {451} И все же отец потакал Иосифу. Наконец терпению братьев настал предел, и они продали Иосифа в рабство в Египет, а отцу сказали, что его загрыз дикий зверь. И все же, несмотря на столь драматическое начало, Иосиф, прирожденный аграрий, поднялся из низов, с удовольствием оставив скотоводческий этос, и замечательно адаптировался к жизни богатого аристократа. Он получил должность при дворе фараона, женился на египтянке и даже дал первенцу имя Манассия, что означало «тот, кто дает забыть»: «…потому что Бог дал мне забыть… весь дом отца моего» {452} . Став визирем Египта, Иосиф спас страну от голода: предупрежденный во сне о предстоящем недороде, в семь плодородных лет он реквизировал часть урожая, чтобы запасти зерно впрок {453} . Однако Иосиф также превратил Египет в дом рабства: в тяжелых обстоятельствах египтяне были вынуждены продавать поля фараону и за зерно становились рабами {454} . Иосиф спас жизни и своим родичам, когда они от голода подались в Египет. Однако и они потеряли свободу: фараон не отпустил их восвояси {455} .
449
Быт. 37:7
450
Быт. 37:8
451
Быт. 37:10
452
Быт. 41:51
453
Быт. 41:48–49
454
Быт. 47:13–14, 20–21
455
Быт. 50:4–9. После смерти Иакова братьям разрешили похоронить отца в Ханаане. В Ханаан они отправились в сопровождении большой свиты с колесницами и кавалерией, а их дети и собственность оставались заложниками в Египте
Читателей Пятикнижия часто смущает этика патриархов. Все они далеко не безупречны: Авраам продал жену фараону, чтобы спасти свою шкуру; Иосиф отличался высокомерием и эгоцентризмом, а Иаков без особых эмоций воспринял изнасилование своей дочери Дины. Однако перед нами не уроки нравственности. Если читать эти тексты как политическую философию, все станет понятнее. Обреченный на маргинальность, Израиль всегда был уязвим для сильных государств. Получившие заповедь покинуть цивилизацию, но не способные выжить без нее, патриархи оказались в тяжелой ситуации. И все-таки, при всех своих слабостях, Авраам оказался нравственнее правителей из этого же эпоса, которые присваивают жен своих подданных, захватывают их колодцы и безнаказанно насилуют их дочерей {456} . И если цари не стеснялись забирать чужое имущество, Авраам всегда был щепетилен в подобных вопросах и уважал права собственности. Он даже не оставил себе добычу, захваченную во время военной вылазки; вылазку же предпринял единственно с целью освобождения своего племянника Лота, которого увели в плен войска четырех царей-разбойников {457} . Его доброта и гостеприимство к трем путникам резко контрастируют с жестокостью, которую те пережили в цивилизованном Содоме {458} . Когда Яхве возвестил Аврааму о своем намерении разрушить Содом, Авраам умолял пощадить город: ведь в отличие от правителей, которые ни во что не ставят человеческие жизни, он страшился проливать невинную кровь {459} .
456
Быт. 12:15; 20:2; 26:17–18; 14:11–12; 34:1–2; Hazony, Philosophy of Hebrew Scripture, pp. 111–13, 143
457
Быт. 14:21–25
458
Быт. 18:1–8; 19:1–9
459
Быт. 18:22–32
Когда библейские авторы описывают, как Иаков на смертном одре благословлял своих двенадцать сыновей и предрекал их будущее, они дают понять, какой вождь способен создать в безжалостном мире жизнеспособное эгалитарное общество. Иаков сурово высказался о Симеоне и Левии: из-за склонности к бездумному насилию они не пригодны править землями, населением и армиями {460} . Он предсказал, что идеальным правителем стал бы Иуда, способный признавать и исправлять свои ошибки {461} . Однако никакому государству не выжить без политической смекалки Иосифа – неслучайно впоследствии при исходе из Египта израильтяне взяли с собой кости Иосифа в Землю обетованную. А еще бывают случаи, когда нации не обойтись без радикальности Левия: если бы не агрессивная целеустремленность левита Моисея, израильтяне так и остались бы жить в Египте.
460
Быт. 49:5–7
461
Быт. 49:8–12; 44:18–34
Книга Исхода описывает египетский империализм как крайний пример системного угнетения. Фараоны делали жизнь израильтян «горькою от тяжкой работы над глиною и кирпичами и от всякой работы полевой, от всякой работы, к которой принуждали их с жестокостью» {462} . Фараон принял меры и против повысившейся рождаемости израильтян, велев повитухам убивать новорожденных израильских мальчиков. Однако фараонова дочь спасла младенца Моисея и вырастила его как египетского аристократа. Как-то раз из инстинктивного отвращения к государственной тирании Моисей, истинный потомок Левия, убил египтянина, избивавшего еврейского раба {463} . Ему пришлось бежать из страны, и Яхве, который не открывал себя Моисею, когда тот был египетским аристократом, заговорил с ним, когда тот стал пастухом в Мадиаме {464} . Освободить Израиль Яхве мог лишь с помощью той же грубой тактики, что и любая имперская власть: он наслал страх на египетское население, погубил египетских первенцев и утопил всю египетскую армию. Против военной мощи государства мирная тактика была бессильна. Яхве разделил Чермное море, чтобы израильтяне перешли его посуху – столь же легко, сколь легко солнечный бог Мардук разделил пополам Тиамат, первичный океан, чтобы создать небо и землю, – но произвел не упорядоченную вселенную, а новый народ, который станет альтернативой имперскому владычеству с его агрессией.
462
Исх. 1:11, 14
463
Исх. 2:11
464
Hazony, Philosophy of Hebrew Scripture, pp. 143–44