Полюса притяжения
Шрифт:
Особенно когда Яна с тем же дерзким шутливым заигрыванием выдыхает:
— Мне нужен ты.
Обычно в жизни Рагнарина сближение — это управляемый процесс. Шахина же, не имея никаких очевидных навыков, имеет смелость соревноваться с ним. И в какой-то степени ей удается застать его врасплох и спровоцировать секундную вспышку потери контроля.
— Жду твоего хода, султанша. Но первый все же будет моим, — приглушенно и уже без тени улыбки произносит Рагнарин.
Она в тот же миг стесняется, краснея как маков цвет. Теряя слова и возможность как-то по-иному проявлять свои чувства, молча наблюдает за тем, как он берет со стола ее телефон и делает дозвон на свой.
— Готовь сказки, Янка. Посмотрим, кто кого приболтает.
Глава 4
Какая острая неслыханная боль,
Какое странное желание упасть.
Вопреки своей природной смелости, в зоне влюбленности Яна чувствует себя дезориентированной. Ее настроение становится изменчивым и каким-то абсолютно нерегулируемым.
А он все не звонит.
Словно умышленно испытывает ее, подбирая под себя. Сорвется ли? Выдержит? Готова?
Ожидание — беспомощная, неполноценная, вынужденная мера. Шахина концентрируется на учебе, общении с друзьями. По своей открытой эмоциональной натуре она ко всем быстро прикипает, всех сердечно любит, обо всех переживает, всем помогает. Смеется, болтает, рассказывает о некоторых обычаях своего народа, дотошно расспрашивает всех и каждого о российских традициях, формируя свое собственное собирательное мнение о родине матери.
Но мирской баланс уже нарушен.
Звезда пылает. Она готова сорваться. Сгореть в полете.
Вечера и ночи Шахина проводит с сестрой. Они много шутят, смотрят и пересматривают культовые советские фильмы, болтают обо всем на свете. Кроме того, кто по-настоящему занимает ее мысли, к кому ее тянет с незнакомой и невероятной силой.
Разве тут важны правила? Разве нужны особые слова? Разве существуют границы?
Рагнарин звонит через пять дней.
— Хей-хей! Привет, — старается звучать нейтрально, но сама слышит, что голос дрожит.
— Привет, Яна. Чем занимаешься?
— Еду с учебы домой. Уже поднимаюсь из метро.
Надеется, что это сообщение оправдает дребезжание ее голоса.
— Значит, сегодня никаких больше завоеваний? — слышит в его голосе улыбку.
И краснеет.
— Есть предложения?
Втягивая губы, затаивает дыхание в ожидании его реакции. Зачем-то же он ей звонит…
— Есть. Как насчет ужина? Я бы мог забрать тебя в районе семи.
По ее спине ползут мурашки. Она едва не роняет из рук телефон.
— Эмм… Да, можно, — соглашается, радуясь тому, что после вчерашней выставки решила остаться в городе.
— Отлично. Сбрасывай адрес.
— Хорошо. Сейчас.
— До вечера, Яна.
— До вечера.
В половине шестого, со своей обычной пунктуальностью, звонит по мессенджеру отец. Они обмениваются немногочисленными новостями и делятся настроением. У Янки оно приподнятое, что не упускает из виду мама, прицокивая и охая.
— А что у тебя, доченька? Наверное, оценку хорошую за доклад получила? Вот не зря засиживалась допоздна. Я тебе говорила, Бог трудолюбивых вознаграждает.
— Да, мам. Высший бал.
— Ну и славно! Умница наша!
Отец Яны хорошо понимает русский и даже вполне нормально говорит, но не любит, когда дочь и жена при нем общаются на каком-либо другом языке, кроме турецкого. А уж упоминания православного Бога воспринимает как профанацию собственной веры. Шикает и машет руками, словно они куры, влезшие на его огород.
Чтобы охладить отца, девушка тотчас переходит на турецкий, без пауз забивая эфир. Спрашивает рецепт его фирменного пирога и сама же перечисляет ингредиенты, как будто мимоходом уточняя, все ли она правильно помнит. Мехмед добреет, хвалит дочь, подробно расписывает процесс приготовления, и ей удается мирно свернуть беседу.
После душа Шахина сушит волосы и наносит на лицо легкий макияж. Долго выбирает, что надеть, так как ноябрь в Москве не радует погодой, а ей так хочется выглядеть красиво. Изнутри ее все еще потряхивает, а с губ не сходит улыбка, пока она перебирает вещи, вспоминая наставления Марины. Надевает красные брюки, которые на ней выгодно смотрятся, и мягкую нежно-зеленую кофточку. Наряд вполне универсальный, куда бы они ни пошли.
Последнее ей, в целом и в частности, без разницы. В какие бы медвежьи углы Рагнарин ее не завел — вообще неважно. Лишь бы с ним.
В семь он, как и договаривались, делает дозвон. Грудь Яны растревоживает новая волна нервной зыби. Она старается не спешить. Покидая квартиру, двигается с разумной скоростью. Но лифта все же не дожидается. Сбегает по ступеням. Распахивает двери и едва не налетает в полумраке на Рагнарина.
Смущается и смеется. Отступает на пару шагов назад. Выдерживает его взгляд. Ей нравится, как он на нее смотрит. Серьезно, без тени улыбки. Но очень тепло, в какой-то степени опаляюще. Он смотрит так, словно она самая красивая на всем белом свете.
— Привет, — обращение выходит вместе с шумным вздохом.
— Привет, завоевательница.
Денис проводит ее к сверкающей в свете уличных ламп черной машине, открывает дверь и ждет, пока она устроится, прежде чем закрыть. Когда он занимает водительское место, Яна смотрит на него и ловит себя на мысли, что они пересекают первую незримую черту. Она никогда не находилась в автомобиле наедине с мужчиной. Даже с Йигитом. Ни с кем, кроме отца.
В каждом движении Рагнарина скрывается сила. Он сосредоточен на дороге, но вместе с тем, действуя слаженно и уверенно, умудряется удерживать ее внимание.