Полый мир
Шрифт:
— Кто вы? — спросил Пакс.
— Извини, — опомнился Эллис. — Пакс, это Уоррен Экард, мой старый друг. Мы выросли вместе.
— В школе познакомились. Ты знаешь, что такое школа… Пакс, да?
— Образовательное учреждение?
— Почти. Школа — это место, где убивают мечты.
— Уоррен, как ты сюда попал?
— С твоей, Эллис, помощью — и с твоими чертежами машины времени. Помнишь тот вечер у Брэди? Должен, для тебя же всего пару дней прошло, да? Я сохранил твои расчёты — кинул их тогда в бардачок Бьюика. Когда ты пропал, детективы с собаками весь твой дом обнюхали. Пегги понять не могла, то ли
Снова открылась дверь, и Эллис увидел за сеткой от насекомых чьё-то любопытное лицо.
— Эй, Ял, — бросил Уоррен через плечо. — Принеси-ка чаю добрым господам. — Он подобрал ноги, чтобы пропустить их. — Поднимайтесь, садитесь в тенёчке. Днём нынче жарко.
Эллис снял с плеч рюкзак, поднялся по истёртым ступеням на крыльцо и придвинул второе кресло-качалку, чувствуя себя так, словно очутился на Диком Западе. «Принеси чаю добрым господам?» Уоррен будто стал героем вестерна. И он ведь в жизни чая не пил. Уоррен полвека заправлялся чёрным кофе и американским пивом, изредка балуя себя стопкой виски, когда на то были деньги.
— Осторожней. — Уоррен махнул рукой в сторону его кресла-качалки. — Оно без ступора. Если слишком сильно качнёшься, полетишь вверх тормашками. Уж поверь, по себе знаю.
Пакс поднялся на веранду, но не сел, а скованно замер справа от Эллиса.
— А ты что, не присядешь? — спросил Уоррен.
— Нет, — ответил посредник.
— Славный прикид. — Уоррен качнул в его сторону стаканом. — Под стать ферме. Ну, точнее городку: по главной аллее раньше гуляли всякие снобы в таких же костюмчиках, с тросточками и зонтиками. А мы тут, на огородном рубеже, не боимся под дождём промокнуть.
Эллис ожидал услышать от Пакса, что он любит дождь, но тот оставался удивительно молчалив.
Из дома вышел Ял, неся два стакана золотистого чая с листочками мяты.
— Безо льда, — извинился Уоррен. — Очень холодильника не хватает, но ко всему привыкаешь. Я пробовал наколоть топором лёд на пруду, но до лета он не дотянул. Декс говорит, нужен большой объём. Раньше его хранили в здоровых ледниках, обсыпали опилками и сеном — так он дольше не тает.
— Я всё равно понять не могу, — прервал его Эллис, — почему ты здесь?
Уоррен отпил чаю и лениво закачался в кресле, словно это был типичный воскресный денёк в компании соседей. Он указал на cвой живот и постучал по нему пальцем.
— У меня нашли рак поджелудки, как у папаши — это у нас семейное. Я захворал через семь лет после твоего отъезда и узнал, как мне «повезло». Тогда и решил: а отправлюсь-ка я за тобой следом в будущее, вдруг меня там вылечат.
У Эллиса вырвался смешок.
— Здорово, дружище, что тебя так радуют новости о моей скорой кончине.
— Да не в этом дело. Просто тогда в баре, когда мы говорили о машине времени, я не сказал тебе, что у меня идиопатический лёгочный фиброз.
— Идио-чего?
— Лёгким конец. Смертельная болезнь, лечится только пересадкой, а я не хотел забирать пару лёгких, которые больше пригодятся кому-нибудь помоложе. Но я думал, твой отец от инфаркта умер, как мой.
Уоррен покачал головой.
— Нет. Мой умирал медленно. И мучительно. Как поезд ревел в спальне, пока мы все сидели на кухне за ужином. Я был уверен, у папки крыша поехала. Только потом мама рассказала, что он не мог сдержать криков от боли, но не хотел нас пугать — мы ещё детьми были, — поэтому орал на весь дом «чу-чу!» и «ту-ту!», словно впал в детство и катал по полу паровозики. Я не собирался так свои дни окончить.
— С его смерти медицина шагнула далеко вперёд.
— Знаю, меня хотели всякой химио-дрянью напичкать. Но уж нет, спасибо. — Он хмуро покачал головой и устремил взгляд на дорогу. — Не по мне такой конец. Я решил, а почему бы не податься в будущее? Даже если я ненароком себя поджарю, всё же лучше, чем пустить пулю в глотку, а я всерьёз над этим подумывал.
Я до сих пор твои бумажки сохранил. Из сентиментальности, что ли? Для меня это всё — китайская грамота, но был у меня один знакомый инженер в «Форде» — только из колледжа, — он осматривал у нас конвейер. А его дядька раньше в НАСА работал. Я с этим пареньком как-то заглянул в бар и помог подцепить девчонку. Так он меня сразу в лучшие друзья записал. Вот они с дядей мне и помогли. Думали, что я рехнулся и ничего у меня не выйдет. Но покуда я платил за технику и пиво, они мне потакали. «Нельзя создать изолированный гравитационный колодец с помощью ящиков, аккумуляторов и айпада,» — говорили мне. Но я то знал, что можно… потому что ты уже это сделал.
Заметив двух погонщиков коров, Уоррен поднялся с кресла.
— Чёрт подери, Хиг! Просто тресни её по заду! Я тебе давал палку, куда ты её потерял?
— Я… э… — Хиг, в чёрной широкополой шляпе, рассеянно огляделся.
— Покажи Долли, кто тут хозяин. — Уоррен покачал головой. — Совсем у этих лысых фермерской хватки нет.
— А ты-то когда в ковбои записался?
— Да когда на ранчо поселился.
Уоррен опустился обратно в кресло. Эллис был поражён: четыре дня тому назад Уоррен не мог сесть прямо и поставить локти на барную стойку, а теперь снова походил на былого футбольного защитника.
— Так как же ты оказался здесь раньше меня, если отправился на семь лет позже?
— Понятия не имею, — признался Уоррен. — Я же завалил физику, помнишь?
— И что ты делал всё это время?
Уоррен широко улыбнулся: сначала Эллису, потом Паксу.
— Работал до седьмого пота. Разве по мне не видно?
— Видно. Недурно для Санта-Клауса.
— Вот юморист. — Уоррен ткнул большим пальцем в сторону Эллиса, взглянув на Пакса. — Небось всё время шутками потчевал?
Пакс снова промолчал, сжимая в руке стакан нетронутого чая.
— Я приземлился в лесу к северу отсюда. Ты, наверное, тоже. Только ты-то догадался пойти вдоль реки, да? А вот я нет. Ну, сам понимаешь, я решил, что мир накрылся медным тазом и помахал мне ручкой. Я вырыл себе берлогу, соорудил навес, а потом — и хижинку.
— Ты построил хижину?
— Это тебе не домик в деревне был — так, лачуга из бурелома, толстых веток и всякой требухи. Крыша из дёрна протекала, всюду жуки ползали. Зима в ней была сущей пыткой, но, как видишь, я не помер.
— А что ты ел?