Поместье Кларенс

Девни Перри

— Я… — Элора была ошеломлена и потеряла дар речи, пытаясь осознать все это. Значит, мама переспала с Генри Нилсоном в баре? Элора была результатом романа на одну ночь? И папа знал об этом? — Ты не пытался остановить ее?

— Нет.

— Тебе было все равно?

— Что моя жена занималась сексом с другим мужчиной? Конечно, мне было не все равно. Но она была не единственной, кто хотел ребенка.

— А что, если бы это не сработало?

— Я не знаю, — пробормотал он.

У Элоры голова шла кругом.

—

А Лукас? Он был зачат также?

— Нет. — В папином голосе звучали острые, как бритва, нотки. — У твоей матери и Дэвида был роман.

— Это похоже на твой роман с Еленой.

Он сжал челюсть.

На самом деле ее не волновали эти романы. Дело было не в этом. Элора была здесь, чтобы убедиться, что Лукас выйдет из этого невредимым.

— Неужели все знают? Дэвид и Елена?

— Да. Мы все пришли к… соглашению.

— Какого рода соглашению?

— Лукас — мой сын.

— И на этом все и заканчивается, верно? — Она швырнула в него его предыдущими словами.

— Да, это так.

Дэвид не собирался приходить за Лукасом. У него было тринадцать лет, чтобы сделать этот шаг, но он его не сделал. По крайней мере, это было утешением, не так ли? Папа был в десять раз лучше, чем Дэвид. И все же это все еще не укладывалось у нее в сердце.

— Лукас имеет право знать.

— Элора…

— Не заставляй его узнать так, как это сделала я. — Она указала на буквы. — Он заслуживает того, чтобы услышать это от тебя. И если ты не скажешь ему, тогда это сделаю я.

Папа ущипнул себя за переносицу.

— Как давно ты знаешь?

— Месяцы.

— Месяцы? И ты держала это в секрете? — Он протянул руку через диван, чтобы взять ее за руку. — Мне жаль.

— И все же ты все равно не сказал бы мне. — Возможно, если бы она была на его месте, она бы тоже не стала откровенничать по этому поводу.

— Лукасу всего тринадцать, — сказал папа. — Это… Ему всего тринадцать.

— Я не прошу, чтобы мы вышли и сказали ему об этом сегодня. Я не хочу, чтобы это разрушило его молодость. Но, папа. Когда-нибудь он должен будет узнать.

Его взгляд переместился на буквы. Он пристально смотрел на них, минуты проходили в мучительном молчании, пока, наконец, он не кивнул.

— Я обещаю, что расскажу ему. Когда настанет подходящее время. Ты сможешь с этим жить?

— Да. — Ее отец нелегко давал обещания своим детям. Но если он обещал рассказать Лукасу, то так и сделает. На сегодня этого было достаточно. Поэтому, Элора встала и направилась к двери, оставив эти два письма позади.

Она носила их достаточно долго.

— Элора, — позвал он, прежде чем она успела ускользнуть. — Я люблю тебя. То, что я делал, правильно или неправильно, всегда было потому, что я люблю тебя.

— Я знаю, папа. — Она вышла из его кабинета и как в тумане пошла по коридору. Как будто она была вне своего тела, все еще

на диване с папой, пытаясь переварить все, что он ей сказал.

Что дальше? Будут ли между ними трения? Что она скажет своей матери?

Ничего. Элора позволит папе разобраться с мамой. Она сделала то, что должна была сделать сегодня. И пришло время возвращаться домой.

Ноги сами понесли ее в театральный зал, где Зейн развалился в одном глубоком кресле, а Лукас — в другом. Фильм на экране был последним хитом потокового вещания. Лукас включил звук так громко, что никто из них не услышал, как она подошла к креслам и положила руку на плечо Зейна.

— Как все прошло?

Она пожала плечами и почувствовала жжение в носу. Без сомнения, по дороге домой она будет вся в слезах.

— Ты собираешься плакать? — Лукас нажал на паузу, в комнате воцарилась тишина, и он вскочил со стула. — Что не так?

— О, ничего особенного, — солгала она. — Дела по колледжу, о которых мне нужно было поговорить с папой.

— Тебя что, отчислили? — спросил Лукас.

— Нет, не отчислили.

Зейн встал медленнее, опираясь на костыль, но как только он оказался на ногах, он поднял руку, освобождая ей место рядом с собой.

— Горжусь тобой.

Она тоже гордилась собой.

— Мы можем поехать домой?

— Подожди. Домой? — Лукас переводил взгляд с одного на другого. — Вы живете вместе?

— Живем, — сказал Зейн прежде, чем Элора успела сказать «нет». — Эл только что переехала.

— Это было всего лишь временное решение, пока ты выздоравливаешь, — сказала она.

— Тогда я делаю это постоянным.

Элора не собиралась спорить.

— Как только ты почувствуешь себя лучше, тебе следует приехать, — сказал Зейн Лукасу.

— Может быть. — Лукас пожал плечами, изо всех сил стараясь казаться беспечным, но они видели, как он сдерживает улыбку. — Я думаю, это будет круто.

Зейн усмехнулся, изучая лицо Лукаса. Кто-нибудь другой, возможно, и пропустил бы вспышку удивления в его взгляде, но Элора — нет. И от нее не ускользнуло восхищение Лукаса. Они уже были влюблены друг в друга, Лукас просто потому, что Зейн принадлежал Элоре. И Зейн, потому что Лукас принадлежал ему.

Братья.

И она должна была сохранить их обоих.

Попрощавшись в последний раз, Элора вышла на улицу, забрав их пальто. Она убедилась, что Зейн устроился на пассажирском сиденье своего внедорожника, а затем села за руль.

— Ну? Что он сказал? — спросил Зейн.

Она завела машину и, везя их в пентхаус, рассказала ему все.

— Как ты себя чувствуешь?

— Я не знаю. — Она пожала плечами. Они припарковались в гараже, но ни один из них не сделал ни малейшего движения, чтобы выйти из машины. — Странно.

— Ты хочешь сделать что-нибудь?