Помрачённый Свет: Финал
Шрифт:
– Ты сказал ему что-нибудь?
– Нет… – он снова задумался. – Нет. Ему еще не открыли.
– Иди открывай, не заставляй его ждать, – велела Аели. – Это вызовет только лишние подозрения… И ни слова о нас, понял?!
Громила посмотрел на старосту.
– Иди-иди, – вяло махнул рукой Орин, и тот моментально испарился.
– Ты тоже не стой как обгаженный! – саалея переключила внимание с сына на отца. Кажется, она одна не потеряла самообладание, если не считать невменяемого Ахина. – Думай, старик! Сделай что-нибудь!
– Да-да, сейчас…
Тщательно
– Поди сюда! – резко подозвал он ее. – Отведи наших… гостей… в… не знаю, спрячь их, в общем.
– В кладовую? – предложила старушка еще более слабым голосом, чем прежде.
– Да куда угодно! Спрячь их! – прикрикнул на нее Орин и, повернувшись, ткнул пальцем в одного из сыновей: – Ты! Отнеси мешок в мою спальню. И не смей ничего из него вытащить! Узнаю – запорю! Все, пошли!
Иссохшая жена старосты торопливо засеменила по коридору, увлекая за собой Аели, которая, в свою очередь, вела за руку безвольно переставляющего ноги одержимого. Вспотевший от волнения Диолай нервно топал позади, постоянно выглядывая из-за спины Ахина и норовя проскочить вперед, чтобы не оказаться первым, на кого мог обрушиться гнев атлана.
К счастью, они успели свернуть прежде, чем их заметили. Старушка увела порождений Тьмы куда-то вниз по лестнице, где и остановилась. С трудом открыв тяжелую дверь кладовой, она загнала саалею, одержимого и сонзера внутрь.
– Не шумите, – прошептала она, указав на потолок: – Кабинет Орина прямо над вами.
И закрыла дверь, оставив их в полной темноте. Головы беглецов закружились от восхитительных запахов каких-то сушеных трав, специй, маринада, меда, вяленины и копченостей.
Вскоре Аели услышала довольное сопение и смачное причмокивание.
– Ты что творишь? – прошипела она, ткнув кулаком на звук.
Саалея попала точно в цель. Диолай хрюкнул, едва не подавившись огромным куском мяса.
– Ты чего? – возмущенно буркнул сонзера, с трудом проглотив не до конца пережеванную пищу. – Я уже давно ничего нормального не ел, а тут такое… Нет, ну а что? Тот старикан наверху целый мешок золота получил, так что мы имеем полное право…
– Ладно, жуй, – раздраженно поморщилась Аели. – Только тихо… – а затем, почувствовав, как ее внутренности болезненно съежились от голода, она добавила: – И мне что-нибудь передай.
Промычав что-то нечленораздельное в ответ, Диолай вручил девушке копченое куриное бедро и вцепился зубами в шмат вяленого мяса, даже не сняв его с крюка.
Сверху послышались шаги. В кабинет вошли двое, трое, четверо… непонятно.
– О, господин атлан, какая приятная неожиданность! – Аели узнала заискивающий голос главы Бирна. – Меня зовут Орин, я староста этого поселения. Чем же мы обязаны столь высокому визиту?
– Епископ Ферот, комендант Темного квартала, – устало представился вошедший. – Полагаю, вы все же догадываетесь, зачем я здесь.
***
– Полагаю, вы все же догадываетесь, зачем я здесь.
Ферот без особого интереса осмотрел интерьер кабинета. Дорого, солидно и даже по-своему красиво, но, на взгляд атлана, не хватало утонченности и единства стиля, не говоря уж про сомнительную уместность всей этой роскоши в доме обычного старосты.
– Догадываюсь. Конечно, догадываюсь, – широко улыбнулся Орин. – Стало быть, одержимого ищете?
Одно упоминание о причине всех его последних несчастий, неудобств и мерзкой смуты в душе вызвало у епископа знакомый приступ головной боли.
– Да, – мрачно ответил Ферот. – Что тебе известно?
Добравшись до Бирна, атлан использовал святой оберег и почувствовал присутствие темных сил. Но не успел он обрадоваться тому, что напал на верный след, как в нос ударила омерзительная вонь комесанов. Эти демонические твари крайне неприхотливы в еде – они могли несколько недель продержаться на одних только собственных экскрементах и подохших сородичах – к тому же очень сильны и выносливы, чему нашлось применение в сельском хозяйстве. А местные достаточно обеспечены, чтобы позволить себе целое стадо темной рабочей скотины.
Увы, искал Ферот совсем не комесанов. И его не покидало ощущение, будто бы где-то поблизости притаилось что-то еще. Но даже светлое искусство обнаружения зла не выявило ничего необычного. Однако если одержимого здесь нет сейчас, то это вовсе не означает, что он не проходил тут ранее.
– Что мне известно? Сложно сказать… – наконец произнес Орин, сосредоточенно думая о чем-то своем. – Зависит от того, что известно вам… Может, присядете?
– Нет, – резко ответил Ферот, хмуро глядя на старосту светлыми глазами. – У меня очень мало времени. Есть что сказать – говори.
Старик пожевал губу, рассеянно блуждая взглядом по дорогим ему – причем очень дорогим – вещам. Так могло продолжаться долго, и к какому внезапному решению пришел бы Орин – не знал даже он сам. Принимать участие в формальном предательстве просто, если преданные находятся где-то далеко. Но видеть перед собой не самого последнего представителя атланских властей… Решимости у старосты заметно поубавилось.
Зато никуда не делась его алчность и деловая хватка.
– Мне известно не больше, чем всем остальным в округе, – уверенно ответил Орин, уставившись на бумаги, разбросанные по столу. На некоторых из них остались пятна от грязного мешка, доверху набитого драгоценностями. Иной подсказки для правильного ответа и не требовалось.
– Что именно? – еще сильнее нахмурился Ферот.
– Приезжие разное толкуют, – как можно более небрежно пожал плечами староста. – Мол, некий одержимый сбежал от хозяев, бродит по стране, подговаривает других порождений Тьмы на мятеж и творит всяческие бесчинства… Но нам до этого нет дела, – он непринужденно улыбнулся. – Если слухи хоть немного правдивы, то ваш беглый раб представляется достаточно сообразительным парнем, раз он до сих пор на свободе. Значит, ему хватит ума не соваться сюда, так близко к Камиену.