Помрачённый Свет: Финал
Шрифт:
– Хватит! – рявкнул Ахин и тут же согнулся пополам, исторгая из себя желчь с неперевариваемыми остатками полусъедобной пищи.
Похоже, темный дух способен поглотить далеко не все. И отражалось это на человеческом теле одержимого. Хотя в последнее время он стал намного выносливее в этом отношении.
– Перевернутый, держи себя в руках, – отдышавшись, произнес Ахин. – А ты, Диолай, научись уже останавливаться в нужный момент.
– Прошу прощения, – мертвец моментально вернул себе прежний скучающе-невозмутимый вид, как будто ничего не произошло.
Сонзера решил просто кивнуть.
– Вот и
– Вы слышали лидера. Выполняйте! – скомандовал Одноглазый. – Разбежались по щелям и притихли! Сидеть будем столько, сколько нужно. От ожидания наша месть станет только слаще!
С одобрительным бормотанием мертвецы разбрелись по естественным отверстиям в камне и растворились в темноте. Подобные условия для них более чем удовлетворительные – там царит прохлада и влажность, а так как большая часть входов располагается с южной стороны, то и солнечные лучи не потревожат тени этих подземелий.
Вскоре снаружи остались только Ахин, Диолай, Перевернутый, Одноглазый, Трехрукий и Аели, зевающая и потягивающаяся после продолжительного сна.
– Пойдешь в Бирн прямо сейчас? Ночью? – поинтересовался Перевернутый.
– Да, – одержимый взвалил на плечо мешок с драгоценностями. – Остальное спрячьте понадежнее.
– Будет сделано, – заверил Одноглазый и, нерешительно помычав, все же спросил: – Может, стоит припугнуть местных? Так, для острастки… И у нас, к слову, заканчивается пища. Наша пища.
– От человечины придется на время отказаться, – твердо заявил Ахин.
«Я и так позволял вам слишком многое», – поморщился одержимый, вспомнив съеденных по дороге фермеров и охотников. А запах от окровавленных мешков с «заготовками», кажется, будет преследовать его до конца жизни. В общем, мертвецов, пристрастившихся к человеческой плоти, нужно немного приструнить. Ахин уже разузнал, что необходимую нежити жизненную силу они могут получать и от животных. Правда, даже по сравнению с трупами порождений Тьмы, то были лишь жалкие крохи, но для существования вполне достаточно.
– Ладно, – пожал плечами Перевернутый.
– Муки голода сильны… – Одноглазый покосился на Бирн. – Но я буду сдерживать наших, раз так надо.
– Ха, а сам-то сдержишься? – усмехнулся Диолай, снова не подумав, прежде чем говорить. – Привык уже, небось, к свежатине, а тут потерпеть придется. Долго протянешь, а?
– Сколько смогу.
«Лучше бы – сколько надо, – подавил вздох Ахин. – Да… Я все же надеюсь, что после восстановления баланса их проклятие ослабнет и желание питаться плотью исчезнет. Иначе будет довольно-таки сложно строить мирное общество, если нежить не изменит свой рацион. Даже возврат к трупоедству вряд ли покажется приемлемым, а на животных они долго не протянут… Ну, что-нибудь придумаем».
Одержимый поправил мешок:
– Когда переговоры закончатся, я вернусь. Ждите.
– Я с тобой, – зевнула Аели. – Тебя нельзя одного отпускать.
– И я. Я тоже пойду с вами, – кивнул Диолай, состроив великодушную мину. – Кто-то же должен защитить девушку, если вдруг что-то пойдет не так.
«Ей идти вовсе не обязательно. И я сам могу ее защитить», – скривился Ахин. Однако, немного подумав, он решил, что их помощь лишней не будет. Сонзера понесет награбленное из могил добро, а саалея поможет в переговорах – она за словом в карман не полезет. Впрочем, это не всегда идет на пользу…
– Хорошо, пойдем втроем, – согласился Ахин, передавая свою ношу Диолаю: – Но ты будешь молчать. А ты… – он повернулся к Аели: – Постарайся держать едкие замечания при себе. Я знаю, ты можешь.
Саалея лишь недовольно фыркнула в ответ, но это уже хороший знак – не съязвила же. А сонзера взвалил на спину тяжеленный мешок, разочарованно бормоча себе под нос:
– Я, вообще-то, телохранитель, а не носильщик. У меня талант охранять тела… Но только тела симпатичных молодых девушек. Ну, естественно, живые тела… Не то, чтобы я не любил нежить, нет – я люблю нежить. Но не так, как живых девушек. Только не говорите Улыбчивой, я ей, кажется, нравлюсь. Она так игриво мне улыбается. Да, я понимаю, что она всем улыбается из-за надорванных уголков рта, но мне – по-особенному… И я не хочу, чтобы она узнала, что ее любовь безответна. Это разобьет ей сердце… ну или что там у нее вместо сердца… гнилой комочек какой-нибудь…
– Договариваться с людьми… – задумчиво произнес Перевернутый, раздраженно покосившись на Диолая, но оставив его бред без комментариев. – Большой риск. Они ведь какие-никакие создания Света. А вы порождения Тьмы. В нашем мире такие союзы оканчиваются очень плохо. Как правило, именно для последних.
– Все или ничего, – усмехнулся Ахин.
– А если ты к утру не вернешься, то нам можно будет вырезать всех людишек? – воодушевился Одноглазый.
«Об этом я как-то не подумал», – замер одержимый, уставившись в пустую глазницу мертвеца.
Действительно, что произойдет, если его вдруг настигнет преждевременная кончина? Сможет ли кто-то закончить начатое им? Будет ли восстановлен баланс изначальных сил? Вряд ли. Похоже, Ахин уже перерос роль простого символа и мнимого героя…
«Дать им точные инструкции? Отпустить? Велеть спасаться? Пусть делают что хотят? – лихорадочно соображал одержимый, отведя взгляд в сторону. – Мой план действий остается загадкой даже для меня, в последнее время я больше пытаюсь спасти себя и Аели, нежели восстановить вселенское равновесие. К счастью, я пока еще не разубедился, что первое зависит от второго… Так как же поступить?.. Постойте-ка… А зачем я пытаюсь делать выбор там, где выбора, в общем-то, и нет? Как будто мертвому мне этот обломка мира не будет безразличен…»
– Я вернусь, – ответил Ахин. – И хватит разговоров. Пришло время поговорить. Ну, время переговоров. То есть… – он раздосадованно фыркнул, поняв, что эффектная фраза окончательно испорчена, и понуро побрел к Бирну, пробормотав: – Идем.
Аели ехидно хихикнула и пошла следом за ним, подгоняя колкими замечаниями Диолая, согнувшегося под весом драгоценностей.
Если подумать, то они действительно рискуют. Что сильнее – моральная ответственность людей или их алчность и обида на высших созданий Света? Ахин был уверен во втором, однако он смотрел на это как порождение Тьмы и бывший раб. А как на самом деле поступит человек, знает только человек.