Помрачённый Свет: Финал
Шрифт:
– Понимаю, куда ты клонишь, – помрачнел эмиссар. – Зов дикой природы, да?
«Началось. Проще было все-таки соврать…»
– Именно. Расскажи мне о нем.
В атлане что-то едва уловимо изменилось, но Эберн смог уловить эти перемены и даже осознать их, потому что то было очень знакомое гатляурам чувство – беспокойство о ближних. Эмиссару даже стало немного не по себе. Он всю жизнь презирал самодовольных и высокомерных созданий Света, но внезапно к нему пришло осознание, что среди них могли бы быть… Нет, одна только мысль об этом вызывает отвращение. Или же он просто заставляет себя так думать?..
– Наша
Ну вот. Сказанного более чем достаточно, чтобы фанатичные атланы объявили гатляуров еретиками, неспособными жить светлыми идеалами из-за влияния темного начала. Детали всегда можно додумать, а факты – подогнать.
«Надо было соврать, – мысленно повторил эмиссар и печально усмехнулся, посмотрев на покойного Вилбера: – От него, что ли, прямолинейности набрался?.. И что теперь? Убить Ферота? Да, придется. А затем избавимся от людишек. Мы посреди леса, у нас преимущество – гатляуры не скованы в передвижении, а солдаты Ирьяна не смогут держать полноценный строй… Вот только что будет, если мы вернемся в Камиен без атлана и людей? Хм, но ведь и у нас есть потери, так что это не вызовет больших подозрений. А вернулись, чтобы предупредить об огромной угрозе со стороны одержимого… Ну, ладно».
Крепко сжав рукоять кинжала, Эберн перевел взгляд на епископа и… не смог пошевелиться. В светлых глазах Ферота застыло сожаление. Ни гнева, ни опасения. Ему искренне жаль. Он действительно понял, в какой непростой ситуации оказались гатляуры. Мысли о неверных решениях тревожили и его.
Консалия ошиблась, всецело подчинившись своим убеждениям, и это заставляло задуматься – как много ошибок совершил сам епископ, следуя тому, что считается единственно верной истиной? И он осознавал, через что пришлось пройти Эберну, набравшемуся смелости и сил идти в будущее иным путем, взяв из прошлого и настоящего только лучшее…
«Но способен ли я найти такой же путь для Атланской империи?» – тяжело вздохнул Ферот, прикрыв слезящиеся глаза. Никогда прежде он не чувствовал себя таким одиноким. Где найти поддержку, откуда начать? И главное – что именно надо менять, если ошибки есть везде и во всем? Как быть, если неравенство Света и уничтоженной Тьмы само по себе порождает зло, даже если миром правит добро? Да и такое ли это добро, каким должно быть?..
– Епископ? – осторожно позвал Эберн, вложив кинжал в ножны. – Ты в порядке?
Ферот посмотрел на эмиссара. И снова атлану понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить о происходящем в действительности и по возможности захоронить свои мысли где-то в глубинах забвения.
– Да, – немного растерянно ответил епископ. – Да, все хорошо. Просто немного задумался… Спасибо, что все рассказал. Я ценю твою честность. И мне очень жаль.
«Да что с ним такое? – раздраженно поморщился гатляур. – Это же обычный атлан. Как он может быть таким искренним? Где высокомерие? Где рвение искоренить ересь?.. Проклятье! Я не могу ненавидеть этого бледнорожего».
– У меня есть просьба, – неожиданно для самого себя Эберн решил довериться ему, пусть это и было весьма неприятно. – Гатляурской общине ни к чему лишние проблемы. Ты ведь знаешь, к нам и без того относятся с подозрением. Как оказалось, небезосновательно… В общем… Я не прошу врать в отчетах кардиналу и архиепископам о произошедшем здесь. Но я прошу умолчать об этом. А мы не бросим тебя, несмотря на некоторые… перемены, и поможем завершить миссию по поимке одержимого. Договорились?
– Нет. Так договариваться мы не будем, – ответил Ферот, но, увидев разочарованную физиономию эмиссара, устало улыбнулся и пояснил: – Вы присоединились к карательной экспедиции добровольно. Вас не держат здесь никакие обязательства. Если вам нужно вернуться к общине, то возвращайтесь. Я все понимаю.
– А что насчет…
– В отчете не будет ни слова о произошедшем здесь, – заверил епископ. – Вы поступили правильно. Все. Даже Консалия… К тому же это ваши внутренние дела. Думаю, о них можно не докладывать. Даже если вы уйдете.
«И он готов скрыть правду ради нас? Ввести в заблуждение самого кардинала? Ничего не требуя взамен? Просто потому что он сам считает, что мы правы? – изумился Эберн, почувствовав как внутри него со скрежетом перевернулось представление о Фероте. – Нет, этот атлан точно повредился рассудком. Или наоборот, одумался?..»
– Благодарю, – гатляур низко поклонился, впервые выказав неподдельное уважение представителю иного народа. – Но, честно говоря, поимка Ахина входит в наши интересы. Так что покидать отряд мы и не собирались.
– Получается, это был шантаж? – приподнял бровь Ферот.
– Нет, обычный договор, – пожал плечами Эберн. – Только по-гатляурски.
– Хм… Теперь я понимаю, почему в атланском управлении торговлей вас недолюбливают.
– Как будто только из-за этого… – фыркнул эмиссар.
Разрядить обстановку не получилось. Задавленная в зародыше шутка прозвучала довольно-таки невесело. Наверное, потому что это правда. А правда в последнее время редко бывает радостной.
В воздухе повисла полая тишина, медленно наполняющаяся звуками леса. Ветер стих, милостиво позволив листьям отдохнуть. Солнце лениво перекатилось через зенит, перекладывая тени мира на новые места. Мелкое зверье и птицы начали осторожно выбираться из укрытий, почуяв, что опасность миновала. В общую гармоничную мелодию природы как-то вполне естественно вплелось и негромкое бормотание солдат Ирьяна, которым бригадир позволил устроить привал до дальнейших распоряжений.