Помрачённый Свет: Финал
Шрифт:
– Я понял, – нахмурился Эберн. – Хорошо, веди к Вилберу.
– Тогда нам нужно ускорить шаг.
– Конечно, давай.
– Я имею в виду – значительно ускорить, – осторожно уточнил разведчик.
– И? На что ты намекаешь? – фыркнул эмиссар. – Моя порода не так крупна, как ваша, но не надо делать мне поблажек! Я побыстрее некоторых бойцов гвардии буду… Побежали уже!
Однако уже спустя пару минут бега оказалось, что свои силы Эберн все же переоценил. Поспевая за сородичем, ему едва удавалось не спотыкаться и маневрировать среди стволов деревьев. Сердце темношкурого гатляура отбивало сумасшедшую дробь, а при подъемах
Едва увернувшись от очередного дерева, Эберн все же поскользнулся на огромном корне – мягкий мох оказался не самой надежной опорой. Однако вместо неловкого падения гатляур обнаружил, что даже в столь непродолжительном полете он может контролировать свое тело. Более того, времени хватило не только на удивление, но и на то, чтобы выбрать место и понять, как следует приземлиться, чтобы использовать этот, казалось бы, казус для нового рывка вперед.
Природа распахнула объятья, приняв Эберна в его истинном обличии. Стремительный, ловкий и смертоносный хищник – вот кто он на самом деле. Пространство вокруг наполнилось звуками и запахами, отдышка и сбитое сердцебиение пропали, уступив место спокойному дыханию и ритмичной пульсации тепла в венах. Руки и ноги гатляура окрепли, и, похоже, движения стали даже быстрее, чем эмиссар успевал подумать о них, полностью полагаясь на чутье, раскрывшее ему новый огромный мир. Он мог бежать вечно, он мог охотиться, он мог жить так, как завещано природой, он мог вести за собой других… Он мог наконец-то быть собой.
Эберн резко остановился, вцепившись когтями в дерево. В глубине сознания всколыхнулось нечто, что делало его разумным существом, а не диким зверем. И в следующее мгновение пришло понимание, насколько же опасно привыкшим к городской жизни гатляурам находиться посреди природы, пробуждающей в них первобытные инстинкты. Опасно, но… правильно. Ибо здесь их место. Оно всегда было здесь.
Медленно выдохнув, эмиссар растерянно посмотрел по сторонам. Голова еще отказывалась думать, но мысли упрямо ползали по внутренним стенкам черепа, робко напоминая о себе. У него зрела некая догадка, но что-то мешало ей сформироваться в нечто осмысливаемое. Впрочем, сейчас Эберна беспокоило кое-что другое…
Он смог самостоятельно вернуть контроль над собой. Но как быть с теми, кто не способен справиться с этим своими силами? Неужели им грозит падение в бездну дикой ярости и инстинктов выживания? Да, может, такая жизнь и была бы подходящей для какой-нибудь стаи, но не для общины гатляуров.
«И Консалия… – ощутив все на собственной шкуре, Эберн всерьез обеспокоился состоянием фра-гатляур. – Ей надо помочь. И я смогу ей помочь! Она же не животное, она – одна из нас».
– Эмиссар!
Эберн обернулся. К нему подбежал обеспокоенный разведчик, который вел его к Вилберу. И он явно запыхался.
«Бежал за мной, что ли? То есть я…»
– Что случилось, эмиссар? Все в порядке? Я имею в виду… в порядке?
– Уже да, – задумчиво пробормотал Эберн. – А еще я многое понял.
– Откуда… такая скорость? – глубоко дыша, поинтересовался гатляур. – Нам, кстати… в другую сторону.
– Что? А, да… Показывай дорогу.
Немного подождав, боец понял, что не получит ответов и разъяснений. Впрочем, донимать Эберна вопросами он и не собирался, а тому требовалось привести мысли в порядок, чтобы выразить новоприобретенный опыт и вытекающие из него выводы в сколько-нибудь связной речи.
– Туда, – без особого труда сориентировался разведчик, прикинув внезапно изменившийся маршрут и примерное местонахождение Вилбера. – Он должен быть где-то неподалеку. Идем.
«Неподалеку? Мы почти нагнали Вилбера за столько короткий срок?.. Или не такой уж и короткий? Сколько времени прошло?» – Эберн поежился, представив себя несущимся по лесу в безумном первобытном порыве.
– Эй, подожди меня! – опомнился эмиссар, бросившись следом за сородичем.
И вновь чуть не упал. Едва удержав равновесие, Эберн прошипел самое неприличное слово, какое только пришло ему в голову, и только тогда заметил, что до сих пор не вынул когти из ствола дерева. Прилагая намного больше усилий, чем хотелось бы, и превозмогая боль в костях, он все же смог высвободить руку и торопливо пошел за проводником, непрестанно ворча и ругаясь.
Вилбера они нашли действительно очень быстро. Командир гатляурской гвардии сидел в тени огромного трухлявого пня и машинально водил тесаком по точильному ремню, думая о чем-то своем. Рядом – прямо на земле – лежали два бойца и дремали. Очевидно, они давно уже заметили отправленного к Фероту разведчика и эмиссара, так что даже не пошевелились, когда те приблизились, предпочтя полностью использовать возможности небольшого привала.
– Посыльный не возвращался слишком долго, – коротко пояснил Вилбер, не отвлекаясь от заточки. – Мы остановились.
Эберн посмотрел по сторонам.
– А где Консалия и остальные?
Тесак замер. В тигриных глазах командира гвардии промелькнули тревога и растерянность, но они так быстро сгорели в янтарном пламени бесконечной борьбы свирепого хищника и хладнокровного воина, что эмиссар почти поверил, что ему лишь показалось. Почти, потому что он знал – ему не показалось.
– Двоих я отправил в дозор, – негромко прорычал Вилбер и, несколько раз проведя лезвием по ремню, еще тише добавил: – А Консалия сама ушла.
– Сама? – недовольно поморщился Эберн. – И ты позволил?
– Так вышло.
– Почему ты не отдал ей приказ остановиться?
– Не мог.
– Но ты же ее непосредственный командир!
Вилбер убрал тесак и скрутил ремень, стянув его с такой силой, что тот жалобно скрипнул.
– Уже нет, – коротко рыкнул он. Янтарь в его глазах потускнел. – Она стала свободной.
Издав нервный смешок, Эберн прошелся вокруг пня, дыша так глубоко, как только позволяли легкие. Дело принимало крайне неприятный оборот, и решение проблемы ускользало даже из-под когтей находчивого гатляура.
– Итак, Консалия ушла, – эмиссар резко остановился напротив Вилбера. – Далеко?
– Нет. Я ее чую. Прячется.
– Ясно… – протянул Эберн. Шерсть на его загривке вздыбилась. Ему стало как-то не по себе от того, что прямо сейчас за ним может наблюдать одурманенная дикой природой фра-гатляур. – Чего она хочет?
– Не знаю. Ушла утром. Но все время была рядом. Хотела бы сбежать – уже сбежала бы.
– Так, – эмиссар помассировал виски и еще раз обошел пень, настороженно озираясь. – И что ты теперь собираешься делать?