Помраченный Свет
Шрифт:
«Что произошло? – Ахин жадно глотал воздух, упершись в землю дрожащими руками. – Как я это сделал? Я…»
Одержимого вырвало густой желчью, руки подкосились, и он едва не упал в желто-зеленую жижу. Опираясь на жалкие остатки воли, Ахин встал и посмотрел на постанывающую фею, которая до сих пор свисала из окна второго этажа. Ему очень сильно захотелось взобраться наверх и прикончить ее.
Увы, со стороны переулка, где еще совсем недавно прятался одержимый, послышался топот сапог городской стражи, и на поверхность помутившегося рассудка юноши всплыла одна единственная мысль:
«Беги».
И
Крохотные фрагменты воспоминаний медленно складывались в безумную мозаику памяти. Ахин чувствовал торжество темного духа, пожирающего муки несчастного человека. Но ведь ими обоими был он сам! Они сливались воедино и делились на части, заставляя чувствовать стыд за неспособность искренне скорбеть по погибшему другу и счастье маньяка, слизывающего боль с краев рваной раны на душе. Облегчение и напряжение, благоразумный страх и безрассудная отвага, отчаяние и наслаждение от созерцания изуродованного трупа надежды.
Одержимому было очень плохо, но это не могло ему не нравиться.
Сочная трава, растущая на задних дворах особняков фей. Ее сменили камни мостовой. Опять трава, но на этот раз она была расчерчена тенями парковых деревьев. И снова камни – крупные блоки стены квартала фей, резко переходящие в истертую брусчатку центральной улицы Камиена. Деревянные настилы переулков рабочего квартала. Грязные лужи трущоб. Нечистоты и мусор Темного квартала.
Ахин не помнил, как добрался до дома. Не помнил, о чем думал. Не помнил, чего хотел. Он просто бежал, шел, брел, глядя под ноги.
«И что дальше? – одержимый отсутствующим взглядом окинул покосившееся здание, в котором жил все эти годы. – Собирать пожитки? А смысл? Элеро меня узнала. Я уже покойник».
– Зачем же тогда я пришел в Темный квартал? – спросил Ахин и тут же, угрюмо усмехнувшись, ответил: – Да потому что больше некуда идти.
«А теперь… к Киатору? Нет, я не могу так подставлять старика. Спрятаться у Аели? Еще чего, ее нельзя в это втягивать. Может, на время засесть в халупе Биалота? Плохая идея – когда начнут прочесывать квартал, соседи меня с потрохами выдадут, чтобы самим спастись. А на чердаке Фипа… Нет, там же полно его оголодавших сородичей. И они могут оказаться не такими разборчивыми в пище. Будут давиться моей нечистой кровью, но ни капли не оставят».
Одержимый и сам не заметил, как дошел до полуразрушенной стены, окружающей Темный квартал. Пожав плечами, он начал взбираться на нее.
«Почему бы и нет».
Впрочем, где-то на полпути Ахин усомнился в своей затее, едва шевеля руками и ногами из-за жутчайшего морального и физического истощения. Тем не менее ему все же удалось залезть на самый верх, хотя при этом он содрал с ладоней практически всю кожу, распорол бедро ржавым куском металла и вывихнул плечо.
Лежа на холодных камнях и периодически проваливаясь в полубессознательную дрему, Ахин кое-как отдышался. Собравшись с силами, он пополз к заброшенной смотровой площадке. За ним тянулся кровавый след из раны на бедре, но о такой мелочи одержимый уже не думал.
– Мелочь, – прохрипел он, заваливаясь на подгнивший тюфяк. – Ты ошибся, Киатор. Мелочь не смогла спасти мир. Ха… Естественно, она же всего лишь… мелочь.
Ночная вылазка порождений Тьмы окончилась ничем. Все напрасно. Светлая сущность продолжит свое существование, а тела мятежников погрузят на телегу и отвезут в Могильник. Однако в беспорядочной куче трупов есть один сонзера, лицо которого озарено счастьем от исполнения давней мечты. Он сразился с созданиями Света. Пусть потерпел поражение, пусть бесславно погиб, но не как раб.
Биалот.
«Хорошо, что хотя бы с Фипом все в порядке», – сквозь боль и сухие слезы улыбнулся Ахин, проваливаясь в беспокойный сон.
Глава 5: Акты веры
– Его имя Фип. Он принадлежит небольшой конторе, занимающейся доставкой писем на востоке рабочего квартала, – доложил Онкан, отмывая руки в помятом тазу.
– Рассказал что-нибудь? – поинтересовался Ферот.
Епископ стоял у входа в камеру, прикрыв нос и рот платком. В казематах Цитадели пахло как на скотобойне, а вопли и стоны узников мешали сосредоточиться. Комендант Темного квартала всячески старался избегать посещения этого весьма мрачного заведения, сваливая всю связанную с ним работу на помощника, но из-за последних событий в квартале фей Ферот был вынужден лично спуститься в жуткое подземелье, одно из темнейших мест светлейшей Атланской империи.
– Что-нибудь? – усмехнулся Онкан, выплеснув на пол красную воду из таза. – Он все рассказал.
«Еще бы», – брезгливо поморщился епископ, разглядывая висящего на стене силгрима.
Задранные вверх руки порождения Тьмы выглядели неестественно длинными и прямыми – конечности неоднократно выворачивались и вновь вправлялись. Крылья, прибитые к деревянной стене множеством крохотных гвоздей, превратились в уродливые лохмотья, очертания перепонок угадывались только по огромному кровавому отпечатку на досках. Очевидно, Онкан рвал их очень медленно, терпеливо дожидаясь, когда силгрим придет в себя. Эластичные жилы и мелкие мышцы натягивались, кожа перепонок со скрипом расходилась, тонкие сосуды лопались…
– И как? Не зря гатляуры притащили его сюда? – спросил Ферот, плотнее прижав платок к лицу.
– Не зря, – кивнул клирик. – Теперь нам известны организаторы налета на квартал фей.
– Киатор и его бешеный сынок Мионай, – небрежно отмахнулся епископ. – Я это и так выяснил. Еще что?
Онкан почти не удивился осведомленности коменданта.
– Помните, в докладе гатляурской гвардии упоминалось о странном одержимом? Так вот…
– Ахин. Раб феи-ростовщицы Элеро, – вздохнул Ферот, едва не подавившись ворвавшимся в легкие тлетворным воздухом. – Она с самого утра бегает по Цитадели и требует наказать его. Мол, сонзера по его наводке решили ограбить ее контору, а когда все пошло не по плану, он напал на нее, использовав… кхм… темные силы.
Клирик фыркнул и снисходительно покачал головой. До какой же степени надо было упиться фее, чтобы она начала нести подобный бред? Сущность Тьмы погибла вместе с темным Повелителем, и с тех самых пор ни о каких проявлениях сверхъестественных сил у отродий зла не могло идти и речи, разве что о самых примитивных. А одержимый даже не был порождением Тьмы в чистом виде – обычный человек, которому не повезло намертво слиться с темным духом.
Увы, Элеро – далеко не последняя персона в Атланской империи, поэтому ее словами нельзя так просто пренебречь.