Помраченный Свет
Шрифт:
– В докладах стражи тоже упоминается невероятно могущественное порождение Тьмы, из-за которого невозможно было пройти в квартал фей, – насмешливо отметил Онкан. – Люди, что тут скажешь.
– А тебя не смущает, что гатляуры даже не попытались остановить одержимого, который каким-то образом умудрился прикончить нескольких стражников?
– Да, все выглядит немного подозрительно, – согласился клирик. – Но ведь это же гатляуры. Либо они были заняты чем-то более важным, либо одержимый попросту не представлял для них интереса. В их докладе не совсем подробно расписаны
– И теперь по столице поползли слухи… Ладно, разберемся, – задумчиво пробормотал Ферот и кивнул в сторону силгрима: – Еще что-нибудь важное сказал?
Онкан потупил взгляд.
– Да… То есть… наверное…
– Чего ты там мямлишь? Внятно говори.
– Он сказал… Я, конечно, не уверен, но…
– Что?
– Я не совсем понял, – клирик смутился еще сильнее, но все же неуверенно пробормотал: – Он упомянул сущность Света.
– Сущность Света? При чем тут сущность Света? К чему он ее упомянул?
– Я спрашивал о причине нападения сонзера на квартал фей.
– И что? Он сказал, что причина – сущность Света?
– Ну, было не совсем понятно, но мне показалось…
– Что показалось? Говори уже!
– Мне показалось, будто бы он говорил об уничтожении сущности Света.
– Ага, об уни… об… – Ферот поморщился, осознав услышанное. – Что?
– Они пришли, чтобы уничтожить сущность Света, – повторил Онкан, нервно усмехнувшись. – Силгрим явно повредился рассудком, не более.
Епископ прошелся по камере, отлепляя подошвы сапог от залитого кровью и нечистотами пола. Он пытался собрать воедино добытые клириком сведения, но выходил один лишь бред. Однако нельзя же просто оставить их без внимания. Если у абсурдной выходки сонзера имелась абсурдная причина, то в чем же тогда смысл? Ведь у всего должен быть какой-то смысл.
Принято считать, что светлый Повелитель высвободил из своего тела сущность Света, когда почувствовал приближение смерти. В принципе, больше о ней ничего не известно, хотя порой в философских спорах всплывали сомнительные предположения и заведомо неподтверждаемые теории, которые никто не воспринимал всерьез.
Но тогда зачем сонзера напали на квартал фей, и как это связано с сущностью Света? Почему силгрим упомянул ее? Он просто сошел с ума от пыток, или же тут действительно есть какая-то связь?
– Приведи его в чувство, – повелел Ферот. – Я хочу с ним поговорить.
– Но… – клирик вновь виновато потупил взгляд. – Он умер.
Епископ глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Вопросы пока что останутся без ответа. А так хотелось побыстрее закончить с этой неразберихой.
– Я просто ждал, пока он… – начал оправдываться Онкан.
– Лучше помолчи.
Ферот подошел к силгриму, оставив всю брезгливость у решетки камеры, схватил его за слипшиеся жидкие волосы и приподнял голову. Вытянутое лицо порождения Тьмы было сплошь покрыто ссадинами, синяками и аккуратными порезами, вместо глаз – бугристые ожоги, а в разинутом из-за вывернутой челюсти провале рта, обрамленного истрескавшимися тонкими губами, практически отсутствовали зубы. Очевидно, клирик принял меры, чтобы бьющийся в агонии силгрим не вцепился ему в руку или не откусил себе язык.
– Сколько времени ты его пытал? – строго спросил епископ.
– Гатляуры принесли его ночью, я дождался утра и начал, – пролепетал Онкан. – Работал до вашего прихода.
– Сейчас полдень, – нахмурился Ферот. – За это время ты смог вытянуть из него какую-то чепуху и невнятный бред про сущность Света.
– Может быть, он больше ничего и не знал.
– В том-то и дело, что «может быть».
Комендант Темного квартала разжал кулак, и голова силгрима вновь безвольно повисла на тощей шее, уткнувшись сломанной челюстью во впалую грудь.
«Интересно, как этот бедолага отвечал на вопросы Онкана? Не лицо, а месиво какое-то».
Ферот вздохнул, искренне пожалев о решении поручить допрос ассистенту. Но как иначе? Епископ не собирался пытать кого-либо собственноручно. Хотя, вступая в должность коменданта Темного квартала, он прекрасно понимал, что рано или поздно ему придется пообщаться с порождениями Тьмы в застенках казематов Цитадели, воспользовавшись широчайшим выбором инструментов для… общения.
«Не было печали… О каком духовном росте может идти речь, если я вынужден задыхаться в казематах, рассматривая трупы силгримов и ломая голову над нелепым нападением на квартал фей?»
Епископ поджал губы, посмотрев на изувеченное тело узника. Виновато ли несчастное порождение Тьмы настолько, чтобы его постигла подобная участь? С другой стороны, если кого-то пытали в подземельях Цитадели, значит, он это заслужил. Во всяком случае, так считал Ферот. Точнее, верил. Еще точнее – хотел верить.
– Ладно. Хорошая работа, Онкан. И все же ты перестарался.
Однако невозможно не отметить изощренную искусность истязаний, которым помощник коменданта подверг силгрима. Проявившийся у клирика талант заплечных дел мастера полностью компенсировал недостаток опыта. Очевидно, жертва была еще жива, когда юный атлан аккуратно сдирал с нее серую кожу. И когда медленно пронзал плоть, не вынимая инструменты, чтобы избежать лишней кровопотери. И когда наносил удары по выпирающим ребрам, не ломая их, но оставляя трещины, которые заставляли силгрима испытывать ужасные страдания при каждом вдохе. И когда…
– Перестарался, – повторил Ферот, окинув взглядом пах и нижние конечности порождения Тьмы.
– Он не должен был умереть. Ну, во всяком случае, не так быстро. Я ведь даже необходимые меры принял.
– Какие меры?
– Я наложил на него оберег исцеления, когда почувствовал, что он вот-вот скончается.
– Ты использовал силу Света, чтобы исцелить порождение Тьмы? – переспросил епископ, глядя на смутившегося клирика так, словно сомневался в его здравомыслии. – Силой Света? Порождение Тьмы?