Помраченный Свет
Шрифт:
Времени у одержимого практически не осталось. Нужно успеть добраться до дома быстрее стражников, собрать скудные пожитки, предупредить Киатора, отыскать друзей и…
«И что дальше-то?»
Ответа не было. Но спокойно дожить свой короткий рабский век все равно уже не получится. Рано или поздно создания Света вычислят всех причастных к беспорядкам в квартале фей. Так что выходов из сложившейся ситуации не так уж и много.
Отложив все проблемы и сомнения на потом, Ахин посмотрел по сторонам, прикидывая в уме путь отступления. Выбор, учитывая рыщущую по округе стражу, очевиден – надо идти к стене напрямик,
Он осторожно перелез через невысокую ограду сада Элеро… споткнулся и упал.
Искренне надеясь, что на фоне царившего в квартале шума его никто не услышал, одержимый медленно поднялся. Надо идти дальше, но что-то заставило Ахина посмотреть на предмет, попавшийся под ноги. В принципе, это могло быть что угодно: клумба с цветами, декоративные камни, корни фруктовых деревьев, фонтанчик с какой-то малопонятной скульптурой или небольшая скамеечка.
Вот только там, где только что прошел одержимый, нет ничего из вышеперечисленного. Он даже успел мысленно поругать себя – опять отвлекся на какую-то ерунду. А затем увидел его.
Биалот лежал на потемневшей от крови земле. В одной руке он держал трофейный меч, а другой пытался зажать рану на шее. Он был очень бледен, угольно-серая кожа приобрела пепельный оттенок. Но лицо сонзера источало счастье. Никаких сожалений.
– Эй… Эй, ты живой? Ты живой, а?
Ахин бросился к другу и аккуратно приподнял его. Биалот открыл глаза.
– Отлично, ты жив, все хорошо, – голос одержимого дрожал от волнения. – Сейчас, сейчас. Я что-нибудь придумаю, погоди…
Сонзера хотел что-то сказать, но поперхнулся, пустив из уголка рта багровый ручеек.
– Да нет же, – взмолился Ахин, сильнее прижимая холодные слипшиеся пальцы друга к ране на шее. – Сейчас я… Я отнесу тебя. Отнесу… к Киатору, он тебе поможет. Старик многое знает, многое умеет… Надо только перевязать рану. Подожди немного.
Сбежать с серьезно раненым сонзера из квартала фей, пронести его через полгорода, оставаясь незамеченным, добраться до Киатора, не оставляя следов. Одержимый прекрасно понимал, что это невозможно, но отказывался верить в свое бессилие перед волей судьбы. Ахин хотел бороться, хотел спасти друга, однако… почему он стоит перед ним на коленях и ничего не делает? Он не желал смерти Биалота, но уже смирился с ней.
– Сейчас ты умрешь, – спокойно произнес Ахин и содрогнулся от собственных слов.
Именно это и хотел услышать Биалот. Не ложная надежда нужна была ему, а правда, одновременно жестокая и умиротворяющая. Сонзера с благодарностью посмотрел на одержимого, и в один едва уловимый миг в замутненном взгляде исчезла жизнь.
Ахин застонал, с трудом сдерживая вопль боли и отчаяния. Если бы не всколыхнувшийся в его сущности темный дух, с удовольствием поглотивший страдания человека, то он точно сошел бы с ума. Потому что это было невыносимо. Напрасно погибший друг, истлевшая надежда, крах мечты о восстановленном балансе, вечные издевательства судьбы… Когда все пошло не так? Где они ошиблись? Зачем все эти жертвы? Кто виноват, как поступить, что делать дальше?..
– Хватит! – Ахин схватился за голову, словно пытался вырвать из нее мучительные мысли. – Довольно! Я… Я просто должен уйти отсюда. Да. Я должен уйти. Вот и все.
– Что здесь творится? Кто там? Стража?
В окне второго этажа роскошного особняка показалась Элеро. По ее светящимся крыльям время от времени пробегала синяя рябь испуга, но фея пристально вглядывалась в ночные тени сада, сжимая в кулачке перочинный нож.
– Ахин? – удивилась она, узнав своего раба. – Что ты… Так ты ограбить меня вздумал, подонок?! Вместе с этой шайкой поганых сонзера?! Ах ты мразь!
Одержимый бросился бежать, но буквально через несколько шагов замедлился, а вскоре и вовсе остановился. Теперь он умрет, так и не сдвинувшись с места. Потому что Элеро начала петь.
Голос фей – дар Света. Во время Вечной войны они могли остановить наступление целой армии одним священным гимном, порхая над врагом на ярких крыльях. Даже суровые морды демонов расплывались в уродливых улыбках, когда по полю боя разносилось дивное пение. А какой-нибудь отряд карликов с секирами проходил по рядам очарованных порождений Тьмы, без лишней спешки раскраивая им черепа.
После Катаклизма многое изменилось. Феи утратили способность к полету, но завораживающие голоса остались при них. Естественно, это лишь тень их былой силы, но и ее хватит, чтобы прикончить немощного одержимого.
Мягкие звуки обволакивали тело Ахина, просачиваясь сквозь кожу и заполняя само его естество. Юноша ощутил приятную усталость, умиротворяющую негу, все глубже и глубже погружающую его в состояние безмятежности, покоя, отдыха, сна. Мысли улетучились, от проблем в голове остался лишь призрачный туман, беспокойство бесследно исчезло. Одержимый впервые в жизни почувствовал абсолютную свободу. Он отказался от никчемной физической оболочки и стал созерцателем этого мира, прозрев после слишком долгого кошмара рабского существования. Только ради этого момента стоило жить – прекрасное пение открыло Ахину истину. Стремиться больше не к чему. Ему больше ничто не нужно. Ни вселенский баланс, ни равенство созданий Света и Тьмы, ни друзья, ни любовь, ни деньги, ни еда, ни вода, ни воздух…
Блаженно улыбаясь, юноша упал на колени и замер, прислушиваясь к чарующему голосу феи. В голове начало скапливаться странное и немного болезненное тепло, давление возросло, сердце бешено колотилось в груди, но он так и не сделал ни единого вдоха, полностью игнорируя жуткие спазмы легких. Скоро Ахин задохнется, но его это вполне устраивало – он уже счастлив, дальше жить просто незачем.
Смерть подходила к нему все ближе и ближе, ее прекрасная песня звучала у самого уха одержимого, убаюкивая умирающего юношу. И вот последний куплет подошел к концу…
Темный аспект сущности Ахина пробудился. Оскверняющий дух коснулся чудесных звуков, разлитых в ночной темноте. Ухватившись за голос Элеро, он подобрался к фее вплотную и выдохнул ей в лицо все накопленные страдания, отчаяние, боль и ужас, которые испытал одержимый в эту проклятую ночь. Насыщенные Тьмой эмоции, мысли и воспоминания впитались в ростовщицу. И пусть они практически сразу же были развеяны ее внутренним Светом, этого оказалось достаточно, чтобы оборвать завораживающую песнь.
Элеро сдавленно вскрикнула. Ее глаза закатились, крылья померкли, а из носа хлынула кровь. Качнувшись вперед и едва не вывалившись из окна, она без сознания повисла на раме, изредка дергаясь в легких конвульсиях.