Понкайо. Книга 2
Шрифт:
– Мне бы хотелось обсудить твою неожиданную любовь ко сну. Обсудить спокойно. Это возможно?
Инга задыхалась от злого бессилия и желания высвободиться. Подонок, подонок! Как же она его ненавидит! Будь он проклят! Почему это существо дышит, почему его пустили в этот мир? Желание убить было неодолимо. Убить, убить, перерезать горло! Никогда ее не терзали такие черные мысли, никогда Инга не оказывалась во власти ненависти до того закрепощающей, что в голове точно ураганы кружились. Мир смазывался и меркнул перед глазами и оставалось только ненавистное шакалье лыко, до которого она не могла дотянуться.
Закрыв глаза, лишь бы не видеть треклятой лукавой ухмылки, Инга вжалась
– Это да или нет? Давай так. Сейчас я отпущу твои руки. Если кинешься на меня снова и попытаешься оцарапать, я этим воспользуюсь и заберу свой подарок. Но ты ведь пока еще не готова его вручить, я прав? Хотя, конечно, решать тебе. Лично я буду только рад, потому что в лучшем виде тебя и представить нельзя. Серьезно, ты бы видела себя сейчас… Но раз уж пообещал… Инга, ты понимаешь, что я говорю? Посмотри на меня. Нет? Ну, будь по-твоему. Я честно предупредил, теперь с меня все взятки гладки. Раз… два… три… убираю руки…
Инга в нетерпении вырвалась из-под него, в одно мгновение перебралась на другую сторону кровати, повернулась спиной и свесила ноги на пол.
– Чего ты жиру бесишься, вот скажи? Зная, что на свободу тебе не вернуться, почему не примешь меня и то, что имеешь? Я взял тебя под свое крыло, поселил в отдельное жилище. Бога ради, я же спас тебя от притона! Ты бы и трех месяцев там не протянула со своей внешностью. Но вместо благодарности на меня обрушиваются проклятия.
Инга с остервенением сжала в кулаке байковое одеяло. Ее трясло от гнева, дыхание перехватывало ненавистью, точно невидимая рука сжимала горло, но девушка удержалась от выпада. Ненавязчиво брошенное Захаром предостережение о «подарке» угодило точно в цель. Но неужели когда-нибудь ей все-таки придется это сделать?.. Инга отказывалась думать об этом.
– Ничего не скажешь? – Он коснулся ее влажных волос, погладил по спине.
Инга вскочила, дрожа от злобы, и с прямой спиной быстро отошла к окну.
– Что в нем было такого? Я намного сильнее и наружностью приятнее вышел, тебе не кажется? Да и поумнее буду, как ни крути, ведь я жив, а он нет.
Инга пообещала себе не реагировать на его слова, что бы ни случилось, но упоминание о Филиппе выбило из-под нее спасательный плот самообладания, на который она только-только взобралась, чтобы вернуть присутствие духа и выдержку. Инга порывисто обернулась, сжав кулаки и вогнав ногти в ладони. Плечи тяжело поднимались и опускались, в груди теснило, девушке не хватало воздуха. Ненависть заполоняла каждую клеточку тела, словно лесной пожар. Лицо было мокро от слез, соленая влага щипала и слепила, Инга видела перед собой лишь расплывчатые очертания ненавистного лыка и озлоблялась все сильнее при мысли о том, что изувер сначала унизил ее, заставил пресмыкаться, а теперь еще и насмехается. Инга проклинала безжалостное и несправедливое провидение, чья бездумная придурь – но как иначе это назвать? – швырнула ее в логово кровожадных истязателей. Чем она такое заслужила?
– Разница между тобой и теми, кто мог меня купить, лишь в том, что тебе все досталось задарма! Но ты даже хуже, потому что прикрываешься добродетелью! – в исступлении прошипела узница. И сразу пожалела об этом. Зачем она разговаривает с ним? Все равно что объяснять стервятнику плюсы здорового питания или втолковывать шакалу правила обращения с младшими участниками пищевой цепи.
– Ты правда считаешь свою жизнь здесь ничуть не лучше той, какая могла бы ждать тебя в притоне?
Инга в негодовании фыркнула и отвернулась к окну.
– Неплохой ответ, – оценил Захар, но ее отклика не дождался. После короткого молчания он заговорил снова, уже без прежней напускной нежности: – Значит так, радость моя. Не знаю, нарочно ли ты устроила тут сонное царство или нет, пыталась таким образом свести счеты с жизнью и со мной или сама не понимала, что творишь, но спустить я это не могу. Патрик! – гаркнул он так, что Инга невольно вздрогнула. – Заходи, мы уже одеты.
Девушка со страхом повернулась к двери как раз в ту минуту, когда с веранды в каморку ступил угрюмый кореец. Из кармана показался закрытый колпачком шприц, наполненный прозрачной жидкостью. Пират с профессиональной небрежностью щелкнул по цилиндру, выгоняя пузырьки воздуха наверх. Ингу охватил озноб, скрещенные на груди руки безвольно упали вдоль тела. Комната посерела и закачалась, как во время шторма. Сердце боязливо стукнуло и пустилось в беспорядочный галоп; от противного липкого ужаса засосало под ложечкой. Инге стало дурно. Вязкий комок подкатил к горлу, рот наполнился горькой слюной. Инга перевела испуганный взгляд на Захара, но натолкнулась на все ту же лукавую ухмылку. Как всегда, на бесстрастном лице не отразилось ни единой мысли.
Они отберут ее способность мыслить здраво. Рассудком будут двигать желания тела, она забудет себя, забудет обо всем, что у нее отняли, точно этого никогда и не было. Филипп затеряется в небытие, память исказится, хладнокровное убийство сотрется из распаленного мозга и больше не потревожит ослепленного сердца. Шакалы сделают ее равной себе, и впоследствии она, быть может, поблагодарит за это. Поблагодарит, что избавили от прежней жизни, сделали «сильнее».
Резким броском на поверхность сознания узница пришла в себя. Сердце кипело, как в котле, во рту отдавало горечью, но вязкого комка больше не было, серая вата перед глазами исчезла. Нет смысла о чем-то просить. Инга кинулась в уборную, хлопнула дверью без замков и задвижек, выплеснула воду со дна эмалированного таза и, когда палач распахнул дверь, замахнулась на него своим единственным орудием защиты.
Захар одним ударом кулака со страшным грохотом выбил таз из ее рук и поймал Ингу, которая попыталась проскользнуть мимо него.
– Мы же вроде уговорились спокойно все обсудить, нет?
Он в мгновение ока скрутил ее и теперь крепко удерживал, оставаясь за спиной, как чревовещатель со своей куклой. Инга чувствовала, что ее неумолимо толкают вперед, к кровати, по другую сторону которой терпеливо дожидался окончания спектакля равнодушный прислужник со шприцом, и упиралась в пол голыми пятками, но Захар приподнимал ее и тащил дальше.
Воспитанник шагнул им навстречу. Инга в отчаянии поняла: не остается ничего другого, кроме как просить и умолять.
– Не надо, пожалуйста! – Девушка выкручивалась всем телом, приседая и подпрыгивая, но сведенные за спину руки оставались в мертвом зажиме. – Я больше не буду спать! Не буду!
Захар повалил ее лицом вниз на измятое сырое одеяло и навис над нею, упершись коленом в матрас. Кандалы железных пальцев не сместились ни на сантиметр. Инга залилась слезами.
– Захар, не надо! Я все поняла! Я все поняла! Пожалуйста, умоляю, Захар, не надо, не надо!
До нее донесся тихий смешок, но ответа не последовало.
Инга лежала лицом к окну и прекрасно видела, как пират с отравой в руках обошел кровать и склонился, подставив ее взору свое обветренное скуластое лицо. Цепкий взгляд черных глаз на мгновение встретился с ее взглядом, кореец с безразличием отвернулся и нацелился на нее иголкой. Инга неистово задергала плечами, но тут же закричала от пронзившей суставы боли, когда Захар приподнял ее вывернутые руки и вдавил тело в кровать.
– Не дергайся, дорогая, или будет еще больнее.