Понятийный подстрочник к Корану
Шрифт:
Об этой связи человека с Богом в свое время мудро заметил Зигмунд Фрейд (1856–1939). Он указывал, что вера в Бога относится к той категории человеческих потребностей, которые пронизывают все сферы жизнедеятельности. Результаты притеснения веры взрывоопасны и пагубны. Более того, подавление религии неизбежно порождает фундаментализм, который возникает исключительно из верности историческому исламу, ибо мусульман заботит человеческая реальность под названием ислам, и эта земная ценность, в некотором смысле, оставляет в тени погруженного в иное измерение трансцендентного Бога. Ислам всегда поддерживал глубокое понимание того, что всякое повреждение религиозного организма неизменно пагубно сказывается на духовном благополучии человека.
Вполне возможно, что ни одна религия вообще не смогла бы выжить без подобных отношений с Богом и сопереживания
В исламе, как и в иудаизме, как и в христианстве, Бог воспринимается прежде всего как нравственный императив – действенный («работающий») императив, – как призыв к грядущим действиям, а не окончательная, завершенная действительность. Он имеет меньше личностных черт, нежели Бог иудеев, Он лишен пафоса и страстей библейского Бога. В древнееврейских священных текстах можно отчетливо увидеть историю становления узкоплеменного персонифицированного Бога и последующего отказа от этого образа. Христианство – самая, вероятно, персонализированная из религий единобожия – попыталось узаконить культ вочеловеченного Бога с помощью доктрины сверхличностной Троицы. Таким образом, идея персонифицированного Бога – по-видимому, лишь одна из стадий религиозного сознания человека. Все мировые религии замечали эту опасность и пытались подняться над антропоморфными представлениями о высшей Реальности.
Но тем не менее все три религии: иудаизм, христианство и в значительно меньшей степени ислам, каждая своим путем, пришли к идее персонификации Бога. Персонифицированный Бог помогал монотеистам сформировать священные и неотъемлемые ценности, столь ценимые сейчас либеральным гуманизмом. Эти ценности воплощались прежде всего в образе Бога-личности, который творит и разрушает, любит и ненавидит, судит и карает, видит и слышит, – все то же, что делает человек.
Серьезные последствия помог навлечь и такой «личностный» аспект Бога, как приписываемый Ему пол, как правило мужской, что могло послужить основанием для возвышения мужской половины рода человеческого за счет женской. К сожалению, позднее ислам, впрочем, как и иудаизм и христианство, также стал безраздельной вотчиной мужчин. И уже в период правления династии Аббасидов (750-1258) положение мусульманок стало таким же тяжелым, как и их сестер в иудейских и христианских сообществах, начиная с практически полного бесправия и кончая указом о полном покрытии вопреки кораническому завету (Коран, 7: 31, 32; 24: 31). Кораническое Откровение, обращенное к представителям обоих полов, утвердило практически полное нравственное и духовное равноправие мужчин и женщин.
Поистине, для мусульман и мусульманок,
Уверовавших женщин и мужчин, предавшихся Аллаху,
Для жен благочестивых и мужей, для терпеливо стойких в своей вере […]
Для женщин и мужчин, что соблюдают пост, оберегают целомудрие свое […]
Для них Аллах уготовал прощение и высшую награду.
В настоящее время мусульманки отчаянно призывают мужскую половину правоверных вернуться к изначальным заветам Корана.
Настоящий мусульманин (муслим) – тот, кто целиком вверил свою жизнь Творцу. Кафиры («неверные») не только и не столько атеисты, не те, кто вообще не верит в Бога, а те, кто не испытывает к Нему признательности, не желает чтить Его, проявляя тем самым необъяснимое упрямство и неблагодарность. К этой категории людей никоим образом нельзя причислять тех, кто исповедует другие вероучения (иудаизм, христианство и т. п.). Коран не отвергает Откровений пророков минувшего – в нем, напротив, постоянно напоминается о преемственности религиозных переживаний всего человечества, ибо каждый пророк подтверждает и развивает озарения своих предшественников. Тем самым Коран неустанно повторяет, что его провозвестие не является принципиально новым, и призывает глубоко уважать предшествующие ему Откровения (Коран, 5: 42–48). В исламе идея единственности Бога идет рука об руку с уважением религиозных стремлений других народов. Бог один, и вера в это – главный признак любой истинной религии (Коран, 109). Но внешние приметы веры в единственную высшую Реальность определяются культурными традициями, а также цивилизационными, ментальными и другого рода различиями народов в разных землях.
Не препирайтесь с обладателями Книги,
Иначе как с достоинством и честью, используя наилучший довод,
Помимо тех, кто вам несправедливо чинит (намеренное) зло.
И говорите: «Мы верим в то, что нам ниспослано и вам.
Наш Бог и ваш, поистине, един.
И лишь единому Ему мы предаемся».
Пытаясь понять какое-то явление, мы анализируем его, то есть дробим на части, пока такое деление возможно, и именно простой последний элемент считаем главным. То, что Бог неделим, полностью освещено в кораническом Писании: «И запретил деление целого на части», из чего следует, что Бога невозможно анализировать, делить на составные части или свойства. Его бытие не имеет ни причины, ни качеств, ни изменчивых признаков. Он не может быть объектом дискурсивной мысли, поскольку наш разум не вправе подступаться к Нему так же, как ко всему прочему. Его нельзя сравнивать ни с чем, что существует, в привычном относительном смысле. Он же постигает все, что от Него изошло и что Он вызвал к бытию.
Любые наши притязания на понимание Бога предполагали бы, что Он конечен и несовершенен. Самое точное суждение о Боге, какое мы только способны составить, заключается в том, что Он непостижим, поскольку превосходит естественные интеллектуальные способности человека. Утвердительными высказываниями можно описывать лишь деятельность Бога в окружающем мире, но не его извечно ускользающую сущность (алдхат).
Тем самым мусульмане имеют возможность прикоснуться к вневременному и внеисторическому измерению действительности. Единый Бог, которому поклоняются все, дарует целостность и каждому человеку в отдельности, и всему обществу в целом. А фраза «Аллах-у-Акбар» («Господь превыше всего!») закрепляет границу между Богом и прочей действительностью и заставляет отличить все, что бы мы ни сказали о Нем, от того, какой Он есть на самом деле (алдхат). Жестких доктрин о самом Боге в Коране нет. Книга, напротив, относится к богословским спекуляциям с большой подозрительностью и отвергает их как зэнна – безответственные и бездоказательные догадки о тех вещах, о которых никто ничего не может знать.
Со временем в исламе появились свои секты и направления. Предвестием первого раскола на шиитов и суннитов стала борьба за власть, развязавшаяся сразу после убийства третьего праведного халифа Османа ибн-Аффана (род. 875, правил 644–656). Большинством голосов мусульмане избрали своим халифом (главой) Али ибн Абу Талиба, двоюродного брата и зятя Пророка. Он был убит в мечети на утренней молитве по окончании пятого года своего правления (656–661). Эпоха праведных халифов завершилась со смертью Али. Шиату Али (партия Али, как они сами себя позднее представили) осталась в меньшинстве и в порядке протеста принялась разрабатывать свои представления о религиозном долге. Трагическим символом этого движения стал внук Мухаммада – Аль Хусейн ибн Али, отказавшийся признать власть Омейадов, которые возглавили халифат после смерти Али, отца Хусейна. В 680 г. халиф Йазид из династии Омейадов при подавлении восстания в Ираке разбил горстку приверженцев Хусейна на равнине Кербела и убил внука Пророка. Кровавое деяние Йазида привело в ужас всех мусульман, и для шиитов Хусейн стал настоящим героем, после чего они окончательно решили, что руководить мусульманской уммой (общиной) имеет право только потомок Али ибн Абу Талиба. Али приходился Мухаммаду кузеном и зятем, то есть был связан с ним двойным кровным родством и потому правомерно, по соображениям шиитов, считался главным наследником и преемником Пророка.
У шиитов развилась совершенно особая эзотерическая набожность, основанная на символическом прочтении Корана. Считалось, что Мухаммад доверил тайные знания именно Али, после чего они передавались по линии прямых наследников Али, будущих имамов. Каждый имам воплощал собой «свет Мухаммада» (аль-нур аль-Мухаммад) – пророческий дух, некогда позволивший Мухаммаду вверить себя Богу без остатка. Ни Пророка, ни имамов, разумеется, нельзя считать святыми, однако они были настолько открыты Богу что Он, можно сказать, пребывал в них намного полнее, нежели в простых смертных. В Коране пророки часто просят Аллаха благословить их потомков – и именно эту идею Божественной милости расширили шииты, придя к убеждению, что истинным знанием (ильм) Божественного обладают только потомки Мухаммада, то есть потомки рода Али. Они, и только они, способны обеспечить умме Божье покровительство. С тех пор Шиату Али стала обособленной сектой ислама. Эти идеи, безусловно, развивались на основе древнеперсидского обычая считать некоторые семейства богоизбранными.