Понятийный подстрочник к Корану
Шрифт:
Вопрос трансцендентности Бога (лежащий за пределами человеческого опыта, недоступный познанию через опыт) миру и Его одновременной имманентности (пребывающей во внутреннем; внутренне-присущий) этому миру решается Ибн аль-Араби путем ведения доктрины Божественных Имен, прекрасно разработанной в рамках мусульманского богословия. Имена служат посредниками между двумя противоположными аспектами в сущности Единого Бога (об именах см. выше). С их же помощью он прослеживает этапы реализации Божественного замысла в отношении творения от начала до конца, раскрывая при этом широкую космогоническую картину, где большую роль выполняют ангелы и джинны различного уровня, которые составляют «жизненные силы» небесных сфер и «управляют ими». В характерной для него манере Ибн аль-Араби широко использует многозначность (полисемию) корней арабских слов, прибегая к множеству синонимов, обозначающих, казалось
Таким образом, все богословские течения в исламе, каждое по своему, стремились связать религиозные переживания Божественного с обычным рассудочным мышлением.
XV–XVI вв. для мусульман стали переломными. В 1453 г турки-османы захватили Константинополь и уничтожили Византийскую империю. В 1492 г. – в том же году когда Христофор Колумб открыл Новый Свет, – католические короли Фердинанд и Изабелла завоевали испанскую Гренаду последний европейский оплот ислама. Чуть позже мусульмане были окончательно вытеснены с Иберийского полуострова, который был для них родным домом на протяжении восьми веков. И в XV в. суннитские улемы из медресе постановили, что «врата иджтихада (независимого суждения) отныне закрыты». С той поры мусульманам вменялось в обязанность подражание (таклид) ярким светилам прошлого, и особенно важным было изучение шариата.
Тем не менее ислам по-прежнему оставался одной из мощнейших мировых сил. В XV–XVI вв. возникли сразу три мусульманские империи: в Малой Азии и в Восточной Европе – турки-оттоманы, в Иране – Сефевиды, в Индии – Великие Моголы. Эти новообразования свидетельствовали, что дух ислама вовсе не ослаб и до сих пор дает мусульманам силы для новых успехов даже после катастроф.
При Сефевидах (1501–1736) государственной религией Ирана стала новая форма шиизма – шиизма «двунадесятников», что положило начало беспримерной вражде между шиитами и суннитами. До этого времени у шиитов было довольно много общего с более образованными и мистически настроенными суннитами. Реформированный шиизм упразднил существовавшие на его территории суфийские братства, чем немедленно вызвал соответствующую реакцию у суннитов Оттоманской империи, которые принялись угнетать шиитов на своих землях. Уже в 1503 г шах Исмаил, основатель государства Сефевидов, захватил Азербайджан и распространил свою власть на Западный Иран и Ирак Он намеревался стереть суннизм с лица земли и с невиданной жестокостью навязывал шиизм своим подданным.
Но никоим образом не следует считать, что иранская знать состояла из одних фанатиков: улемы Ирана относились к обновленному шиизму с глубоким недоверием и в отличие от своих коллег-суннитов отказались «закрыть врата иджтихада», отстаивая право толковать ислам независимо от воли шахов. Более того, они разработали собственную фалсафу (философию), в которой продолжили мистические традиции Сухраварди. Вершиной этой Иранской школы стал Садр ад-дин Ширази (1571/2-1640), который учил, что цель философии – приближение к Богу и потому ее нельзя ограничивать рамками того или иного вероисповедания.
Что касается империи Великих Моголов (1526–1540, 1555–1858) – в Индии, в частности, развивался и процветал ислам, и в полном согласии с исламской идеологией благонравно соседствовал индуизм. Этот регион в течение долгого времени продолжал оставаться территорией уникальной религиозной терпимости, поскольку оба направления, и ислам, и индуизм, опирались на идею глубокой любви к Единому Богу. На эту идею откликнулись и суфии, и файласуфы, задававшие тон в исламской Индии. Дух терпимости и сотрудничества с особой явственностью отразился в политике Акбара, третьего императора из династии Моголов (правил в 1560–1605). В 1575 г он построил Дом Поклонения, где могли встречаться и беседовать о Боге ученые любых вероисповеданий. Кроме того Акбар создал собственное суфийское братство, посвященное таухид-эль-иляхи (божественному монотеизму). Устав братства провозглашал безусловную веру в Единого Бога, Который раскрывает Себя в любой, исполняемой надлежащим образом (согласно Писанию) вере. Акбар построил процветающее и свободное общество, где фанатизму просто не было места и где ислам воспринимался в кораническом смысле этого слова – как «покорность Богу», как чистая вера в Бога, не отягощенная никакими, навязанными ей извне человеческими пристрастиями, диктуемыми временными, пространственными, эволюционными и, наконец, ментальными различиями. Однако далеко не все мусульмане разделяли взгляды Акбара – многие видели в таком либерализме угрозу исламу
«…Уже в XIV–XVI вв. жители Европы все чаще делали центром своей духовной жизни не Бога, а людей. Наряду с возрастающим почтением к Иисусу-Человеку усиливались также средневековые культы Девы Марии и святых.
Восторженное отношение к реликвиям и святым местам, естественно, отвлекало западных христиан от самого главного – казалось, люди готовы были сосредоточиться на чем угодно, кроме Бога» (K. Armstrong. A History of God. Gramerercy Books, New York.)
Поскольку на Западе мистицизм не вызывал восторгов даже в ту пору, когда переживал расцвет в других частях света, Запад довольно смутно представлял себе присущий этой форме духовности уровень знаний и дисциплины. И лишь в 1960-х годах он открыл для себя благотворное влияние отдельных направлений мистицизма, чьим преимуществом является свобода от неуемного – теизма. В Европе и США вошел в моду Восток Совсем недавно настоящий бум на Западе произвели труды Джозефа Кэмпбелла (1904–1987), выдающегося психоаналитика и исследователя мистицизма. У Карла Юнга (1875–1961) Бог похож на Бога мистиков – это психологическая Истина, субъективно ощущаемая исключительно каждой личностью. В ходе знаменитого интервью «Лицом к Лицу» на вопрос, верит ли он в Бога, Юнг с жаром ответил: «Мне нет нужды верить – я знаю!», – владея арабским языком он бы, несомненно, воскликнул: «Ваджада!» Тот факт, что Юнг сберег веру, позволяет предположить, что субъективный Бог в глубинах психики способен пережить натиск психоаналитической науки, в отличие от обладающего личностными чертами, антропоморфного божества. И нынешний повальный интерес к психотерапии тоже в определенной мере отражает тягу к мистицизму и поразительное сходство между этими двумя направлениями.
Уже в первой половине нашего века взгляды Ибн аль-Араби получили распространение среди европейских интеллектуалов обратившихся к ним не в качестве исследователей, а скорее в качестве учеников – мюридов, стремящихся найти выход из тупиков, в которые, по их мнению, зашли духовные искания западного человека. Такой выход виделся им в мистических учениях Востока. Характерно, что целый ряд идеологов этого нового направления в европейской духовности, получившего название «Традиционная школа» (Р. Генон, Ф. Шуон, позднее Т. Буркхардт, М. Лингиз), открыто назвали своим кумиром Ибн аль-Араби – самого глубокого и загадочного из суфийских мыслителей прошлого. Его наследие привлекло внимание многих европейцев, стоявших на позиции религиозного универсализма и обративших свои взоры на Восток Они искали у Величайшего Учителя ответы на вечные вопросы бытия и познания, подчеркивая надконфессиональную ценностью его духовного опыта и сверхразумных прозрений. Их усилиями в Англии была основана сначала Школа высшего эзотерического образования, а в конце 1970-х гг., в Оксфорде – Общество Мухйа ад-дина Ибн аль-Араби.
Мистические учения, в том числе суфизм, помогают посвященным вернуться к Единому, предвечному Началу и воспитать в себе постоянное ощущение Божественного присутствия.
Положение дел в современном мире таково, что прогресс зависит от одаренных одиночек, способных заглядывать в будущее и вести к нему человечество. Возросшая власть человека-правителя девальвирует саму идею Божественного Надзирателя и умаляет жизненную значимость его промысла. Человек – венец творения, высший смысл бытия, и миссия ислама заключается как раз в том, чтобы сберечь дух истинного индивидуализма. Люди забыли, что подлинная индивидуальность – от Бога. И нам, мусульманам, необходимо противопоставить Сверхчеловеку (Ф. Ницше. Так говорил Заратустра, 1883), который «сменит Бога и объявит войну ветхим христианским ценностям», – Совершенного Человека, который будет отличаться безупречной чуткостью к Абсолютному и увлечет за собой людей. У мусульман давно уже есть суфийский идеал Совершенного Человека – венца творения и высшего смысла бытия. И мы уверены, что когда-нибудь человек все-таки обретет совершенную индивидуальность в Боге
Свет и тьма
Коран – неотъемлемая часть Божества, существующая извечно во времени и пространстве. Это – слово Всевышнего Аллаха, записанное без редакции человека. Текст, подвергшийся любой степени редактуры, несомненно содержал бы связанное и последовательное изложение. В Коране же тексты связаны между собой скорее тематически, нежели хронологически. Здесь, даже для скептика, хронология соответствует теологии. В противоположность книгам Ветхого и Нового Завета Коран имеет общепризнанный статус «не отредактированного Писания», лишенного любого вторжения человеческого фактора.
Его суть – абсолютный и бескомпромиссный монотеизм: Божья воля, величие и созидательная мощь Всевышнего венчает весь текст, и самым страшным грехом является ширк, когда величие и единоначалие Аллаха оскверняется сопоставлением Его с фальшивыми божествами. Здесь нет и намека на первородный грех и идею искупления чужой вины (хотя Адам и согрешил, отведав запретный плод, он раскаялся. Господь вернул ему Свою милость и поставил первым в череде пророков). А там, где нет первородного греха, нет и Спасителя. Иисус представлен величайшим пророком, укрепленным Господним Духом, но не воплощением Божества. А там, где нет ни Божества, ни Спасителя, искупившего чужой грех, не может быть ни церкви, «невесты Божьей», ни «таинства тела Господня». Не требуется церкви, чтобы гарантировать спасение. Все, что должен сделать человек, это покориться Господней воле и направить свой интеллект на то, чтобы отделить истину от лжи, используя кораническое руководство в качестве критерия различения фуркан.