Попаданка ледяного дракона
Шрифт:
Крепче перехватив косу, последний десяток ступеней преодолеваю почти бегом.
– Полегче-полегче, – Эрмил Хаст, один из первых моих знакомых в этом мире, вскидывает руки, продолжая любезно улыбаться. – Безмерно рад новой встрече, прелестная леди.
Он протягивает руку. Похоже, с целью облобызать.
Показываю косу.
«Красавчик!» – цокает она, и так вылупляется на него, что запрокидывается вперёд.
Эрмил отскакивает в сторону.
«Дай мне его рассмотреть! Ближе! Ближе!»
А мне
– Она хочет тебе горло перерезать.
– За что? – Эрмил отползает по стеночке.
– Понравился, – скалюсь в хищной улыбке. – Хочет посмотреть на тебя изнутри.
– Изнутри? – У Эрмила нервно дёргается глаз. Поведя плечами, он выпрямляется. – Такая прелестная леди не допустит столь кровожадного финала.
«Поближе…»
С другого конца коридора к нам приближается узколицый брюнет в бархатном костюме:
– Эрмил, будь осторожен, эта прелестная леди не на поводке.
Коса дёргается. Разворачиваю её, позволяя всеми глазами осмотреть нового участника разговора.
«А этот некрасивый, его мы рассматривать не будем».
Да вроде тоже породистый, статный. Но о вкусах не спорят.
Брюнет мрачно смотрит на отца:
– Удивительная беспечность, Мэлар.
Тот усмехается, и по изменениям мимики догадываюсь, что он ведёт с брюнетом ментальный диалог. Дерзко напоминаю:
– Больше двух говорят вслух.
И надо же, мне за это ничего не прилетает. Эрмил указывает на брюнета:
– Леди Витория, позвольте представить вам лорда Огемара.
– Очень неприятно, – улыбаюсь я.
– Взаимно, – кивает Огемар.
– Прошу к столу, – Эрмил Хаст указывает в сторону, противоположную той, откуда явился брюнет.
«А зеркало там есть? Ну? Зеркало есть?» – тревожно вопрошает коса.
Мне бы её проблемы!
– Нам нужно зеркало, – сообщаю я. – Срочно.
– По дороге в столовую есть одно, – Эрмил предлагает мне согнутую руку. Я протягиваю косу, но он отскакивает, натянуто улыбаясь. – Леди Витория, я ценю ваше доверие, но такое оружие малознакомым не дают.
«Дай мне его сюда! Такой милашечка, просто прелесть, так бы и опутала… Ой, я же теперь никого опутывать не могу…»
– Она вас жаждет, – злорадно сую ему косу остриём вперёд.
Покачав головой, Эрмил отправляется в столовую без меня.
– Ну что вы, любезный, – помахиваю косой ему вслед. – Отказывать леди – дурной тон.
Он прибавляет шаг, я за ним. Но у зеркала останавливаюсь, потому что коса вибрирует и норовит провернуться в руке.
«Почему у меня глаза только на одной стороне? Это жутко неудобно!»
Ещё ей не нравится, что лезвие получилось без узора.
И ручка по её мнению недостаточно изящная.
А балансирующий шар на
Цвет слишком тёмный.
Глаза неудачно расположены и – о ужас! – без ресниц, а она о них так мечтала.
От зеркала я ухожу под душераздирающие рыдания: «Я некрасивая!»
Коса продолжает рыдать и в просторной столовой с мраморными статуями и сервированным серебряной посудой столом.
Когда кладу косу на кресло, она заливается ещё сильнее: «Ты не хочешь брать меня с собой, потому что я некрасивая!»
Мама дорогая.
Под пристальными взглядами мужчин придвигаю кресло к столу и устраиваю косу рядом с собой, приговаривая:
– Ты самая красивая коса, которую я видела в жизни…
Правда, других кос я так близко не видела в принципе. Но чего не скажешь, когда из-под колпаков на тарелках просачивается божественный аромат мяса, а есть под завывания не хочется.
– …Твои изгибы невероятно привлекательны. А лезвие просто завораживает! Эти любезные господа подтвердят мои слова, – бросаю грозный взгляд на мужчин.
Они, как ни странно, наперебой начинают нахваливать и изгиб, и цвет, и прелестные глаза. Даже отец! Такое чувство, что я попала в сумасшедший дом.
И вот эти аристократичного вида господа рассыпают комплименты косе, бормочущей, судя по всему, только у меня в голове: «Ах, неужели… ох, как приятно… какой он душечка…», выпучивающей семь глаз и хлопающей веками без ресниц.
С полным ощущением ирреальности происходящего сажусь за стол и снимаю с тарелки серебряный колпак. Как ни странно, там нет ничего психоделического: лежит себе кусок мяса с грибочками, глаза не таращит, речей не толкает. Бывает что-то нормальное и в этом мире.
Благородные господа изумлённо наблюдают, как я наливаю себе вина, отхлёбываю половину бокала и принимаюсь за мясо. Даже интересно, почему отец не перехватывает управление, чтобы я вела себя, как истинная леди… неужели устал держать в узде?
Он устраивается напротив, тоже наливает себе вина и принимается за мясо. За ним садится Эрмил. Огемар некоторое время смотрит на отца сквозь недовольный прищур.
«И что, всё? На этом комплименты иссякли? – канючит коса. – Так нечестно!»
Хмыкнув, Огемар садится.
О чём могут разговаривать заговорщики-террористы на совместной трапезе? Никогда бы не подумала, что они станут живо обсуждать надвигающиеся дожди и ветра. Но странная тема получает объяснение в словах Эрмила:
– Мы успеем проскочить по окружной дороге до прихода ливневого фронта, но надо торопиться: чем ближе отбор, тем строже досмотры в Нарнбурне, потом к Академии будет не подобраться.
К Академии, в которой меня выпотрошит дракон. То есть, в которой, по мнению отца, я должна убить страшного ужасного дракона.