Попутного ветра!
Шрифт:
Сказать по чести, Най порою завидовал.
Рысь откинул голову назад и заголосил, страдальчески сдвинув брови; гитара зазвенела испуганно и все же ритмично:
Ломтик месяца — хлебом на блюде,
Свет, как бусины, на нити нанизан.
А в траве высокой — спящие люди,
Небо — сверху, отражение — снизу…
Гитара залихватски тренькнула и смолкла, замерли прижатые ладонью Ная струны:
— Ну как?
— Отвратительно! У тебя какой-то
— Ну и пёс с ним…
— Может, все-таки запишешь десяток песен? Ты не выносишь разрушения. Так создай хоть что-то!
— Не надо мне ничего. И вам ничего от меня не надо. И вообще… — Най сердито дернул басовую струну.
— Послушай, мне давным-давно известно, что ты не желаешь впутываться ни во что. Но хоть иногда вылезай из своей раковины! — не сдержался Айшан.
— На кой? Постоять у магистрата и поорать? Или идти бить машины? Все равно от нас ничего не зависит! — Рысь отложил гитару, исподлобья глянул на приятеля.
— От нас очень много зависит.
— Ну как же, будущее страны! Скажи на милость, какой? — Най оперся подбородком на сцепленные руки. — Ну, чья Лаверта? Юты, Пламенной или своя собственная? Пока эти придурошные не могут договориться, нам дозволяется делать что угодно. Чем больше бардака, тем лучше! А потом придет дядя со взводом солдат, и не пикнешь. Ты этого хочешь? Или тебе хаос нравится? А мне так не нравится ничего, и пошли они все!
Най плеснул в стакан ежевичной наливки и выпил залпом. Снова потянулся к гитаре и заиграл нечто дикое и заунывное.
— Ну хорошо, ты видишь бои в песочнице и не желаешь выбирать. Но хоть ради Мики скажи, где он болтается!
— Не знаю я! Отцепись.
— Послушай. Его отчим… Айшан замялся, помотал головой, будто пытаясь загнать обратно готовые сорваться слова. Закончил: — Ну хорошо… Скажи ему, пусть свяжется со мной обязательно.
— Я не почтовая станция.
— Най, ты…
— Ну? Давай, разок обзови как следует? — оживился Натаниэль.
— Да ну тебя. Безразличие тоже хорошо в меру. А если-таки будет война?
— И пёс с ней.
— Тебе так хочется идти воевать за то, к чему не испытываешь ни малейшего уважения?
— Мне фиолетово… Если смогу — смоюсь куда-нибудь. Нет — пусть. Все равно, где сдохнуть.
Айшан недоверчиво усмехнулся.
— Это даже для тебя перебор. Ладно.
Замолчал. Только Най слышал, оказывается, о чем его самого попросили только что. Соизволил уточнить:
— И что с его отчимом?
— Ты же помнишь про Тара-Куино, — неохотно сказал Айшан. Наю показалось — тот тщательно сортирует слова, прежде чем выпустить их на волю. — До меня дошли слухи, что нечто из прошлого может серьезно повредить как семье Мики, так и ему самому. Так что поработай, пожалуйста, почтовой станцией!
— Гонорар вперед, — пробурчал Най.
— Оплата, Рысь. Гонорары получают, к примеру, артисты, — с ехидцей заметил Айшан. — Или ты намерен сплясать перед Мики, чтобы заманить его ко мне? — Он вроде совсем успокоился, и лишь в уголках глаз и складке губ затаились отметинки тревоги.
На синем экране — белые буквы. Не самое удобное сочетание, но Айшана устраивало. Напоминало небо и облака. Он не касался крыла, хоть давно вокруг царила весна — чувствовал, что не имеет права. Но совсем отказаться от неба не мог, хоть таким, нелепым способом.
Бросил взгляд на окно, заметив небольшую тень. Комнатные цветы на окне — питомцы сестры. Сейчас она живет отдельно, а половина цветов осталась. А, вот. По балкону гуляет белоснежный соседский котяра — как по своей вотчине.
— Брысь, — ласково сказал Айшан. Кот потерся мордой о косяк балконной двери.
Молодой человек сдержал улыбку, перевел взгляд на экран.
Что Службы заинтересовались Мики, Айшан узнал случайно, и постарался предупредить. Думал — мало ли что от друга хотят, или, как водится, не от него, а через него…
После странного исчезновения из больницы, а потом не менее странного появления Мики в городе, Айшана вызвали и расспрашивали всерьез. Отпустили быстро, поняв, что он ничего не знает.
Тогда, верный привычке подбирать крохи информации и сопоставлять, Айшан начал собственный поиск. Поначалу был удивлен — ну, какое дело Службам до мальчишки, едва закончившего общую школу? Потом призадумался.
Похоже, что поначалу целью был не Микеле, а его отчим.
Археолог с трудным характером и безупречным прошлым, тот мало подходил на роль объекта слежения — пока не стали всплывать любопытные факты, ведущие в одно место — Тара-Куино.
Под наблюдением, судя по всему, находился не только отчим Мики, но и все археологи, бывшие на раскопках накануне конфликта Юты и Пламенной.
Айшан смотрел на фамилии, по прежнему понимая мало. Никакого научного открытия та экспедиция не сделала. Никакого редкого предмета не привезла… или он был тщательно скрыт от общественности.
Микеле ничего не рассказывал, а ведь поделился бы обязательно…
Стоп.
Мики болел после Тара-Куино, неясно чем, но достаточно серьезно — его даже отправили к тетке, пожить вдалеке от города.
Спустя три года умерли двое археологов, точная причина смерти не обнародовалась. В том же году погиб известный в Лаверте специалист по бактериям. С отчимом Микеле он поддерживал приятельские отношения… причина смерти опять же, покрыта мраком.
Айшан оглянулся — холодок пробежал по спине, будто от чужого взгляда. Выдумки. Но фантазии могут далеко завести… и все-таки последствия похожи на те, что бывают после вскрытия древних гробниц.
Но Мики остался жив. И едва не погиб совсем от другого… после совета быть осторожным.