Попутный ветер

Горбунова Екатерина Анатольевна

Летта уже сворачивала по коридору направо. Эта часть здания оказалась более освещенной и яркой. На стенах висели гравюры и картины, написанные неизвестными художниками, возможно жителями Темьгорода. На полу была расстелена мягкая ковровая дорожка. Из-под единственной в этом крыле двери пробивался свет.

– Думаю, Моргер Тут находится там, - обернулась к догнавшему ее Олафу девушка.

– Может быть. По крайней мере, просто зайдем и спросим, - юноша постучался, и услышав негромкое "Входите", повернул ручку.

Помещение впереди оказалось небольшим

и довольно скудно обставленным: пара стульев, этажерка с бумагами, протертый тканый ковер, гардины с пожелтевшими от старости шторами и длинный стол, за которым сидел пригласивший их человек. Поскольку над столешницей едва виднелась его ушастая безволосая голова, но зато вперед довольно далеко выступали икры, обтянутые полосатыми чулками, и огромные неказистые кожаные ботинки на толстой подошве, было сложно определить какого незнакомец роста. При виде девушки он подтянул ноги и привстал. Непропорциональность сложения еще сильнее бросилась в глаза: казалось, к туловищу карлика приставили ноги великана. Одет незнакомец был в черный фрак, наглухо застегнутый под воротничок. На его лице примечательно выделались упрямо сжатые губы и прищуренные небольшие глазки. У него не было возраста, запаха и настроения. Казалось, он одинаково ровно отнесется к любому событию в Империи и в этом отдельном помещении. Голос у хозяина кабинета был глухим и неэмоциональным:

– Чем могу служить?

– Мы ищем Моргера Тута, - поклонившись в приветствии, ответил Олаф.

– Это я.

Летта вытащила страницы с записями отца, расправила и отдала мэру. Он довольно бегло просмотрел их, а потом вернул хозяйке.

– Простите, все - равно не понимаю.

– Я дочь Роная Валенса.

– Ну, это-то я как раз понял, - мэр улыбнулся кончиками губ, не стараясь как-то облагородить улыбку наличием душевности и теплоты.
– Я имел честь быть знакомым с этим достопочтенным господином. Как его дела?

– Отца уже давно нет. Я - сирота.

– Сожалею, - Моргер просто говорил, будто механическая игрушка, обученная речи, в его запахе не было ни оттенка эмоциональной составляющей, что было совершенно непривычно для Олафа.

Юноша прислушивался к своим ощущениям, как мог. Ощущалась неуверенность Летты, какие-то иные чувства, витающие в душах присутствующих в этом здании, но мэр был бесстрастным совершенно. Проводник чувствовал себя разом оглохшим и ослепшим. Оказалось очень сложным существовать без собственного дара, даже если исключение составлял всего лишь один темьгородец.

– Корреспонденция, - в комнату проскользнул некто, встреченный недавно у принимающей арки.

Он проскочил к столу, водрузил кипу бумаг и вернулся к двери.

– И еще вашего приема ждет господин, - служащий запнулся, - очень важный господин.

– Немырь, я занят!
– в голосе Моргера Тута зазвенел металл.

– У него документ от короля, - слуга переминался на своих коротких ножках, мялся и не думал уходить, в его чувствах превалировал страх и почтение на уровне благолепия.

– Как его имя?

– Миллиум

Сверч.

Летта вздрогнула, будто от пощечины и схватила Олафа за руку. Девушка задрожала и запинаясь начала взахлеб рассказывать причины, приведшие ее в Темьгород и побудившие искать здесь пристанище. Юноше хотелось прервать спутницу, но она источала такие ароматы, что кружилась голова, и перехватывало горло. Нельзя было оставаться безучастным в этой ситуации.

Немырь, замерший было у порога, в какой-то момент выскользнул наружу, и захлопнул за собой дверь. Моргер Тут присел за свой стол и принялся медленно перекладывать свои бумаги, будто рассказ Летты нисколько его не волновал и не касался. Дождавшись перерыва в ее сумбурной речи, мэр сухо объявил:

– Я сожалею, - и звякнул в колокольчик.
– В вашей просьбе отказано!

Тот час открылась дверь, впустив в и так тесное помещение довольно богато одетого господина, увидев которого девушка словно окаменела. Вновь прибывший был красив и ярок. Его благородная внешность должна была наповал разбивать девичьи сердца, степенные движения выдавали хорошую школу, а одежда - большое состояние.

– Добрый вечер, мэр!
– приветствовал господин, протягивая Моргеру Туту бумагу с гербовой печатью.
– И вы, - он оглянулся на Олафа и Летту.
– Рад, что мне не придется тратить время, ни свое, ни ваше. Вильмелетта, душа моя, прощайся со всеми. Завтра наша свадьба, ты ведь не забыла?

Девушка со всей силы замотала головой. Казалось, что у нее вся душа превратилась в один раскаленный добела прут.

– Я не пойду с тобой!
– ее отчаяние было невыносимым.

Она уже не надеялась ни на кого. Наверное, ее проводник готов на многое, но Летта сама не была готова к тому, чтобы заставить его рисковать.

– Ты сам не раз говорил, что я - уродец! Или куча сигментов придала мне особое очарование?
– девушка выступила вперед, закрывая собой Олафа, и не замечая особой решимости ни в его позе, ни в его взгляде.

– Прими достойно решение короля, - Миллиум делал вид, что не видит сопротивления невесты.
– Завтра наше бракосочетание.

Олаф твердым движением задвинул Летту за спину и встал перед господином Сверчем. От того тот час потянуло душным запахом неприятия и презрения. Миллиум смотрел на проводника, как на жужжащую надоедливую муху. Было явно, что ему не терпится разделаться с этим нахалом в просто одежде, на полголовы ниже его ростом, с заросшими щетиной щеками и уставшими проваленными глазами.

– Эта девушка не желает быть вашей женой.

– Зато ее опекун и сам король желают, чтобы я стал ее мужем, - сквозь зубы ответил Миллиум.
– У меня есть официальное решение.

Моргер Тут, на которого господин бросил призывный взгляд, коротко кивнул и подвинул бумагу на край стола.

– Но я настоятельно прошу дать мне покровительство Темьгорода, и заверить человека, настаивающего на браке со мной, что это не возможно!
– как в забытьи повторяла Летта, выглядывая из-за спины Олафа.