Попутный ветер
Шрифт:
Запах мужчины обогатился отеческим участием. Это как-то вселило определенную надежду. Однако таможенник все не спешил пропускать Олафа в Темьгород. И время, неумолимое время, утекало в чертоги Мракнесущего.
– А ведь она не сказала, что ты - меченный. Не знала, значит?
– глаза без зрачков блеснули, палец вновь нацелился в грудь, но юноша отпрянул.
– Ты не назвал мне истинной причины, ведущей тебя в Темьгород. Но на тебе еще большая ущербность, чем на всех живущих за этими стенами. Иди!
– стражник посторонился, освобождая проход.
– Мэрия не слишком далеко. Пройдешь сначала
Немного опасаясь, что мужчина может передумать, юноша нагнулся и вошел в Темьгород. В первый момент многоцветье его удивило Олафа. Запахи чужих эмоций витали здесь в воздухе, словно паутинки, влекомые теплым ветром. Люди не сновали здесь суетливо и равнодушно. Они медленно, с чувством своей значимости, отмеряли каждый свой шаг, и несли свою жизнь важно и горделиво. Никто не обращал внимания на вошедшего в калитку. Зачастую страдающие от нежелательных взглядов, жители Темьгорода сами целиком и полностью избавились от праздного любопытства и нескромного интереса.
Олаф почти бегом миновал площадь, изредка сталкиваясь с кем-нибудь и извиняясь. На мосту перешел на шаг, да и то, лишь потому, что там два то ли пацаненка, то ли карлика организовали продажу воздушных шаров. Разноцветные гроздья дружно рвались в небо, удерживаемые на почти прозрачных длинных нитях, и привлекали массу жителей. В толпе почти не было детей, только взрослые с сияющими, радостными глазами. Те темьгородцы, кому уже посчастливилось обменять монету на шарик, спешили оборвать нить и освободить легковесного невольника. Он взмывал в облака, провожаемый подбадривающими криками и аплодисментами.
Было ли это ритуалом, Олаф не знал. Но юноше казалось удивительным, что эти люди, каждый в свое время отвергнутый своей родиной и семьей, остались абсолютно невинными внутри. Потому что он сам вряд ли бы умел так радовался на их месте.
Какой-то хромой очень худой и высокий лысый старик едва не столкнулся с проводником, засмотревшись на свой голубой шарик, уже почти слившийся с небом.
– Прошу прощения, - прокаркал темьгородец.
– Мне было важно это желание, - добавил он едва слышно, наклонившись к самому уху Олафа.
– Желание?
– Ну да, разве не знаете?
– старик улыбнулся, обнажив темно-красные зубы.
– Загадываете желание и выпускаете шарик. Если удастся не потерять его в небесах, пока он совсем не скроется, оно исполнится.
– Правда?
Темьгородец подмигнул заговорщицки и махнул рукой:
– А вы попробуйте.
– Как-нибудь в другой раз, - пообещал юноша.
– Мне надо к вашему мэру.
– Там, - собеседник указал на виднеющуюся за деревьями белую крышу, сиявшую под солнцем.
– Но он днем не принимает, только на закате.
– Да?
– Олаф опешил и обрадовался, слова старика означали, что Летта еще ничего не успела натворить, что она где-то здесь, надо просто найти, и дарили надежду.- Спасибо!
– Не за что, - немного удивился тот и пожал плечами.
– Купите шарик, пока не разобрали.
Юноша вгляделся в его слезящиеся глаза, встал в конец очереди, чтобы через некоторое время протянуть монетку продавцу, оказавшемуся действительно более взрослым, чем показалось на первый взгляд.
– Выбирайте.
– Вот тот, пожалуйста, - юноша выбрал бирюзовый и потянул его к себе за тонкую нить.
Оглянувшись по сторонам, нашел старика и протянул ему свою покупку.
– Держите, загадаете что-нибудь за меня, боюсь, я не силен в этом.
Темьгородец с каким-то благоговением дотронулся до нити, а потом отдернул пальцы.
– Не могу, господин. Вы должны сами...
– Я прошу вас, - Олаф насильно всучил шарик и не оглядываясь пошел по мосту вперед.
Толпа уже почти рассосалась, можно было не сбавлять шаг. Тем более, юноше предстояло решить довольно сложную задачу: найти Летту в незнакомом и ему, и ей городе. Сомнительная попытка отыскать радугу ее ароматов провалилась сразу же, потому что в Темьгороде неискренность и лицемерие были не в чести. Тут не скрывали своих настоящих эмоций, поэтому все запахи являлись неприкрытыми и первозданными. Спрашивать у прохожих - казалось не более удачным решением, никто просто бы не обратил внимания на еще одну девушку со странной внешностью.
Однако Олаф решил не отчаиваться и положиться на Жизнеродящую. Должна же она помочь, в конце-то концов. Хотя бы только ради того, чтобы уверить юношу в своем существовании. Он остановился, оперся руками о перила и всмотрелся вперед, потом по сторонам, медленно и внимательно, словно ощупывая окружающее взглядом.
Береговая устоя моста была испещрена какими-то замысловатыми узорами. Черно-белые линии переходили друг в друга, образуя различные картинки, странные фигуры перемешивались с вполне узнаваемыми образами. Взгляд Олафа скользил по ним, а потом вдруг наткнулся на белоснежную ладонь, не вовремя спрятавшуюся позади. Юноша прыгнул прямо с моста в береговой кустарник, чтобы схватить беглянку в охапку. Она пыталась увернуться, но тщетно, тяжелый плащ мешал маневренности. А Олафа вдобавок к физической силе подстегивали чувства.
– И куда спешим?
– он и сам не верил, что помощь Жизнеродящей придет так скоро, сиюминутная злость не на шутку спорила в его душе с огромной радостью, голос стал низким и срывался на тяжелый шепот.
– Никуда, - Летта, напротив, напоминала испуганную тонконогую и грациозную лесовицу, загнанную охотниками в ловушку, уже именно тогда, когда свобода была так близка.
– Мало решили убежать, не прощаясь, так еще обманули дважды.
– Обманула?
– она вскинула на парня взгляд и приоткрыла рот.
Олаф еще крепче стиснул ее плечи. Пальцы, наверное, оставляли отметины на коже, но позволить девушке сбежать еще раз он не мог. Если она сейчас запоет, надо быть готовым к этому. Но Летта не пела, а просто ждала объяснения.
– Сначала, усыпили, а потом подговорили стража не впускать меня в город.
Девушка только покачала головой. Ее печаль распустилась горьковатым ароматом и перетекла в едва заметную нежность.
– Я ведь сразу говорила, что не отступлюсь.
– Но почему?
– он тряхнул ее, поражаясь сам себе.
– Разве нельзя просто жить. Пусть вдали от вашего дядюшки? От вашего жениха? Не подавать о себе знать, пока они не забудут про вас окончательно?