Попутный ветер
Шрифт:
— У нашего приятеля довольно необычная внешность, — теперь странный молодой человек обратился именно к Олафу, посматривая серьезными карими глазами. — Если вы подвержены приступам брезгливости, могу поинтересоваться я, а с вами останется Лун.
— Нет, — мотнул головой юноша.
— Хорошо. Приятеля зовут Крахен. И он очень обидчив, — добавил собеседник.
— А ваше имя?
— Циклис.
— Я — Олаф, — он не стал представляться так, как полагалось в компании ветряных перевозок — в конце концов, сейчас она не имела к происходящему никакого отношения.
Торговцы не стали звонить в дверь, а отпёрли её своим ключом. Это показалось юноше странным, учитывая, что они не приходились родственниками хозяину дома. Но, в конце концов, вмешиваться в чужие отношения не входило в планы Олафа.
В небольшом темном коридорчике слева от двери стояла вешалка, на которой не висело ничего, кроме плаща, чья длина наводила на мысль, что хозяин дома столь же мал ростом, как и его постояльцы — и чёрного зонтика, вполне обыкновенного. Вместе с торговцами Олаф миновал два пролёта по широкой прочной деревянной лестнице с добротными перилами и оказался в круглом зале. Все окна тут были завешены шторами, отчего солнечный свет проникал сюда мягким и приглушенным. В центра зала располагался стол, за которым хозяин дома гусиным пером что-то писал в толстой книге. У него оказалось молодое, очень красивое лицо, с тонкими чертами, большими глазами и нежной, как у девушки кожей — Олаф даже подумал, что у Циклиса, видимо, специфическое понимание о необычной внешности.
— Крахен! Мы вернулись! — Лун бросился к сидящему, как это мог бы сделать непосредственный в проявлении чувств мальчишка.
Хозяин дома засмеялся и подхватил его, как показалось Олафу на руки.
— Мы и гостя привели! Он новенький в городе. И хочет узнать, где здесь библиотека или книжная лавка! — продолжал выпаливать старик.
— Лун! Не все сразу! — осёк его Циклис.
Торговец подошёл поближе к столу своего приятеля и пригласил за собой юношу.
— Крахен, это Олаф. Все остальное Лун тебе уже рассказал.
Проводник с тщательно скрываемым ужасом увидел, что туловище хозяина дома представляет собой надутый шар, лежащий прямо на полу; пара коротких, скрюченных тонких ножек вряд ли могла нести этого несчастного; а вот руки вполне соответствовали прекрасному и благородному лицу.
— Рад новому лицу в моей скромной обители, — кивнул Крахен Олафу. — Даже если вы только проездом, мне приятно, что вы посетили скромного учёного.
— Мне тоже приятно познакомиться с вами, — ответил любезностью на любезность юноша, крепко пожав протянутую руку. — Вы правы, в Темьгороде я ненадолго. Ищу, — он вздохнул и запнулся на мгновение, — одного дорогого мне человека. И как мне кажется, она сейчас там, где можно позаимствовать книгу. Денег у неё с собой нет, или немного. Поэтому…
— Вы решили, что дама отправиться в библиотеку? — закончил за проводника хозяин.
Он улыбнулся. Улыбка оказалась печальной и открытой. Она сразу же внушила симпатию к этому странному человеку, узнику собственного дома.
— Что ж, не буду разводить долгих разговоров. Дом книг у нас действительно имеется, он находится недалеко от парка развлечений. Пройдете по мосту, потом свернете влево, прямо до литых узорных ворот, оттуда увидите аккуратную тропу в сторону. Вам туда.
— Благодарю вас, Крахен!
Олаф попрощался с хозяином и торговцами и пошел к лестнице. За его спиной Лун снова что-то быстро и весело рассказывал человеку-шару.
— Когда найдете свою читательницу, — донеслось вдогонку юноше, — приходите в гости. Ключи от двери найдете под ковриком.
— Хорошо! — проводник махнул хозяину рукой. — Спасибо! Придём!
Сундучок Востова проводник решил оставить рядом с вешалкой. Поставил его прямо в угол. Хозяину дома помешать он никоим образом не мог, а вот ходить с ним по городу оказалось неудобно.
Олаф вновь миновал мост. Его береговая опора была испещрена замысловатыми узорами. Черно-белые линии переходили друг в друга, образуя различные картинки, странные фигуры перемешивались с вполне узнаваемыми образами. Возникало ощущение, что в Темьгороде собрались все самые талантливые и умнейшие люди Империи. Словно Жизнеродящая пыталась как-то компенсировать те или иные внешние недостатки своих творений. Все созданное их руками казалось сказочным, чудесным и нереальным. Юноша впервые видел такой красивый город.
И дорога, мощеная аккуратными фигурными плитками, и ворота парка — все это были произведения искусства. Просто не верилось, что построили их жители того самого гетто, о котором ходили самые страшные слухи во всех королевствах.
Парк был полон народа. До слуха Олафа доносились звуки музыки, смех и песни. Ноздри полнились ароматом счастья и радости.
Длинная тропа, обсаженная декоративным кустарником, вывела юношу к зданию с колоннами у входа. Надпись на вывеске гласила, что перед ним тот самый Дом Книг, дорогу к которому подсказал Крахен.
Внутри оказалось светло, тихо и уютно. Все было отделано светлым деревом, украшено коврами пастельных расцветок. Высокие потолки, бесконечные лабиринты полок с книгами, удобные лесенки и мягкие кресла — составляли всю обстановку.
Несколько посетителей едва скользнули взглядом по Олафу, а потом снова погрузились в свои книги. Летты нигде не было видно. Впрочем, может быть, она находилась где-то в другом конце читального зала. Юноша поискал глазами какого-нибудь смотрителя. Но, видимо, все здесь строилось на доверии. Каждый из читателей сам выбирал себе книгу по вкусу, а потом возвращал на полку.
Проводник остановился. Закрыл глаза и погрузился в волны ароматов. Здесь их было не так много, как на улице. Они растворялись и перемешивались с запахами самих книг и эмоций, что они хранили в себе.
Наконец, что-то тонкое, едва уловимое, но знакомое — повлекло за собой Олафа. Мимо кресел, вдоль рядов полок, по пушистым коврам, в которые ноги погружались почти по щиколотку. Глубины Дома Книг предстали во всем своём великолепии и многообразии. Фолианты, инкунабулы, оправленные в железо и кожу многоцветные тома — здесь были книги всех форм и жанров. Многообразие литературы всех жанров поразило юношу. Такой библиотекой не мог похвастаться и королевский дворец. Даже Имперский совет многое бы дал, чтобы запустить сюда свою лапу.