Попутный ветер

Горбунова Екатерина Анатольевна

Его нос кровил. Густые брови сошлись к переносице, взгляд полыхал гневом. Щека нервно подергивалась. Олаф не нашел ничего лучшего, как достать платок и кинуть в сторону господина.

— В таком случае, — юноша отстранился от Летты, неторопливо скинул куртку и расстегнул рубашку, комнату осветил голубой свет, исходящий с печати на груди Олафа, — я повелеваю признать незаконным решение короля Анаморта Одиннадцатого о браке Вильмелетты Валенса и Миллиума Сверча. Эта девушка отныне свободна в своем выборе.

Все находящиеся в комнате

ахнули. И даже за дверью кто-то беспокойно завозился, выдавая глубочайшее потрясение.

— Позвольте спросить ваше имя? — покрывшись румянцем и окончательно утратив собственную бесстрастность, спросил Моргер Тут.

— Думаю, Лаферт? — тихо предположила Летта. — Единственный странствующий король?

Он кивнул, осторожно убирая растрепавшиеся волосы с лица своей спутницы. Её взгляд, такой доверчивый, отзывался сладкой болью в сердце. Девушка гладила пальцем сияющую выжженную печать власти, несмываемую, нестираемую, и такой нежеланную для этого короля, и ароматно пахла выглядывающими из-под снега первоцветами.

— Но я не пел, уж поверьте мне, — шепнул юноша, — при первом своем переходе через Облачный путь. У меня нет ни голоса, ни слуха. Я едва тогда не шагнул с моста, чтобы только не слышать отчаянных криков брата, подобных тем, когда Чудотворный странник отрезал ему ноги!

— Почему же вы не признались раньше?

— Я не знаю, — он помотал головой. — Правда, не знаю.

Миллиум Сверч поднялся со стула и тут же подобострастно рухнул на колени. Его запах выдавал неприятие, но вид показывал полное смирение. В конце концов, что ему теперь оставалось делать?

— Кто из Имперского Совета знает о даре Летты? — спросил Олаф.

— Наверняка — никто. Мы просто предположили, что её мать могла научить девчонку кое-чему, — процедил бывший жених.

— И ты должен был проверить?

Вельможа кивнул.

— Я видел недоеда, заснувшего, будто младенец. Ты же не настолько глуп, чтобы пойти на риск? — юноша презирал человека, ползающего у его ног. — Что тебе обещали? Магию?

— У меня нет способностей! — Миллиум сжался, словно ожидая удара.

— Титул?

— Да! И сигментную шахту в пожизненное пользование!

Итак, Сверч оказался жаден и амбициозен. Его привлекало не наследство Летты, а обещания Имперского Совета. Кусок власти, приправленный деньгами.

— Что ж, мне жаль! Но не тебя. И не Имперский Совет, — в голосе короля слышалась печаль. — Мне жаль тех, кто боится противостоять вам! И я впервые в полной мере оценил свою абсолютность!

Олаф застегнул рубашку и накинул на плечи куртку. Ладонь девушки уже привычно покоилась в руке юноши. Казалось, они срослись в одно целое, и попытка их разорвать окажется безуспешной и жалкой.

— Думаю, вы задержитесь в стенах нашего города не очень надолго? — предположил Моргер Тут, почтительно склонивший голову, но вновь погрузившийся в свое привычное бесстрастие.

В памяти мэра Темьгорода хранились самые разные моменты. Самые невероятные признания звучали в этих стенах. И король Лаферт оказался не первым из пятнадцати королей Империи, применившим правило печати, как гласили общеимперские предания, записанные в пыльных скрижалях.

— Вы правы, мы постараемся не задерживаться, хотя у вас милый город, — ответил юноша. — И если Вильмелетта Валенса согласится, я по-прежнему готов предложить ей услуги проводника.

Летта кивнула. Она прежде не имела дела с королями. Но своему проводнику доверяла вполне.

Молодые люди попрощались с мэром и вышли, провожаемые тяжелым взглядом Миллиума Сверча.

— Доброго ветра вам в спину! — бросил Моргер Тут, перекладывая паучьими пальцами бумаги на столе, ему надо было успеть сделать ещё довольно много дел до утра, а он и так потерял время.

Едва Олаф и Летта вышли из здания мэрия, по городу пронесся раскатистый гул колокола, возвещавшего наступление полуночи. Молодые люди замерли, невольно отсчитывая про себя удары. А потом взялись за руки.

— Я поздравляю вас… тебя, — шепнул юноша и пожал пальцы девушки. — С днем рождения. И свободой.

— Спасибо, — ответила она. — Куда мы пойдем?

— У нас много дорог. Все перед нами, — Олаф махнул рукой.

— А вернуться домой не хочешь? — Летта застенчиво глянула на него.

— Во дворец? — уточнил юноша. — Это сделать проще всего, достаточно встать под одну из принимающих арок. Но мне это не нужно. Омциус — лучший король для нашего королевства.

Девушка понимающе кивнула, а когда услышала его дальнейшие слова, расцвела ароматами ранней весны:

— Для начала, может быть, попытаемся найти противоядие, способное вернуть тебе краски?

— И как?

— Не знаю точно. Но у меня есть один знакомый ученый…

Она засмеялась:

— Крахен?

— Крахен, — кивнул Олаф. — Может, что-то подскажет он?

Юноша не знал, насколько поздно засыпает его каплеобразный знакомец. Но, в конце концов, где-то было нужно провести эту ночь, пусть тёплую и уютную в свете фонарей, рисующих причудливые тени на дорожках, но все-таки ночь. Молодые люди пошли к дому с балконами и флагами. Обещанный Крахеном ключ, действительно, нашёлся под ковриком. А в окнах первого этажа горел свет.

Сундучок Востова стоял именно там, где Олаф его оставил — в углу, рядом с вешалкой. В доме было тихо. Лестницу, ведущую наверх, тускло освещали огневики. А вот коридор первого этажа, уходивший в обе стороны, манил ярко зажжёнными люстрами. Не накажут ли гостей поутру за самоуправство?

Юноша заглянул в ближайшую комнату. Дверь в неё была призывно распахнута. Огневики засверкали сильнее, почувствовав приближение человека, и осветили уютную домашнюю обстановку: пару кресел, большую тахту, столик с чашками и кофейником. В камине потрескивал огонь. Пахло свежим печеньем.