Попытка возврата. Тетралогия
Шрифт:
— Вон тот стрелял. У которого нож из глаза торчит. Напали, ограбить видно хотели, да не получилось.
Младшой проверил мои документы и, повосхищавшись подготовкой, послал человека за машиной. А меня отпустили! Да ещё и поблагодарили! Нет. Сегодня я испытал шок ещё круче, чем при попадании в это время. Просто представил себе картину: возвращается офицер (в нашем будущем, разумеется) домой. На него в тёмном переулке налетает местная гопота. Офицер их всех валит, может, даже из табельного оружия, и, дождавшись ментов, которые его ещё и благодарят, спокойно идёт дальше пить чай с плюшками. Ё-моё! И какое время теперь считать мрачным прошлым, а какое светлым будущим?! Да у нас офицеру проще было самому застрелиться, чем потом его за массовое убийство опустили бы на всех уровнях, выперли из армии и пожизненный срок на сладкое сунули. Я отлично помнил случай, когда беременная деваха пристрелила из ружья грабителя, впёршегося к ней в дом. Дали три года, учитывая беременность и что она
Придя в номер, ещё долго ворочался на кровати. Уснуть никак не получалось. Всё сравнивал и сравнивал. Какие, в жопу, массовые репрессии?!. У меня вообще, геноцид в полный рост идёт, а по телику педрилы песни голосят по всем каналам. Народ мрёт так, что никакому Сталину и в страшном сне не снилось, а нам америкосовские подсиралы лапшу вешают, мол, покайтесь, покайтесь в своём мрачном прошлом. У-у-у, суки! Сон вообще пропал. Встал, взял папиросы и закурил, сев на маленький диванчик. Сейчас бы водки выпить, может, тогда отпустит? Зараза! Никогда не был любителем пития, а теперь вдруг захотелось. Только уже под утро, сидя на этом самом диванчике, удалось закемарить…
Наутро встал злой и невыспавшийся. Ещё и серая хмарь за окном не прибавляла настроения. Опять пошёл снег, да ещё с ветром. В моей хипповой комсоставской шинели задубел, пока дошёл до столовой. И чего, дурак, полушубок не взял? Таскаться не хотелось, а теперь вот ходи, мёрзни. В столовке народу было немного, и я сразу обратил внимание на трёх парней в морской форме. Интересно, что мореманы тут, в степи, забыли? Видно, тоже командированные. Взяв пожрать, уселся за соседний столик и машинально, в пол-уха, стал слушать их трёп. Парни весело ржали, а один из них, видно продолжая начатый разговор, травил о своих приключениях в Америке. Он туда в транспортном конвое ходил. Рассказывал, что там о нашей войне народ толком и не знает. То есть портовые-то в курсе, кому и зачем грузы идут, а в городе, где он был в увольнении, люди о войне в основном и не слышали. Говорил, что их кока-кола — это типа нашего лимонада, только слишком сладкая, а вот американки, мордально, очень даже ничего. Видел негров, которые вовсе не выглядели угнетёнными, а работали наравне со всеми в порту. Тут я даже несколько удивился. С ума сойти, оказывается негры в середине XX века ещё и работали, а не сидели поголовно на пособии, как это происходило в конце того же века! Потом пошли обычные байки о похождениях за границей. Рассказывал, как они с солдатами из частей сопровождения грузов скорефанились. Говорил смешно, с прибаутками. Тут я на секунду перестал жевать, потому что услышал:
— А сержант их в таком открытом квадратном вездеходе сидел. Так он взял с сиденья маленькую рацию, вот не соврать, чуть больше телефонной трубки и сказал, чтобы ещё пять упаковок привезли.
Мореманы опять заржали, а я даже жевать перестал. На секунду подумалось, что америкос по сотовому говорил. Причём ведь сначала даже внимания не обратил на упоминание о телефоне. Секундой позже дошло — какая на фиг сотка?! А потом я чуть и не подавился. Рация! Как там её, уоки-токи? Нет, они позже пошли. А эта вроде как называлась «хенди-токи». Во всех штатовских фильмах про войну обязательно присутствует эта труба, похожая на накачанную стероидами телефонную трубку. И радиус действия у неё солидный. Километров на десять точно берёт. Блин! По такой вот рации в каждую роту хотя бы, насколько проще руководить войсками было бы! А ещё лучше в каждый взвод. На фронте связь и карты значат не меньше, чем танковая дивизия, заначенная в резерве. Навидался я этой связи — что радийной, что линейной, — по самое не могу. Когда надо — она всегда отсутствует. Если линейная — то или осколками посечена, или изоляция нарушена и сигнал не проходит. Если радийная, то или помехи, или вообще не работает. Хотя тут, конечно, от подготовки радиста зависит. Тот же Мишка Северов, к которому я в госпиталь ездил, за рацией следил, как за невестой. Но таких, как он — шарящих в аппаратуре, — очень мало. В основном только и могут, что горестно взывать к эфиру:
— Дуб! Дуб! Я — Тормоз! Ответьте! Приём!
Да и громоздкие слишком эти ящики. Много с ними не побегаешь. А эта американская ходилка-говорилка — самое то! Я одно время даже вспоминал о такой рации, но думал, их только к концу войны изобретут. А если они уже есть — это другое дело! Теперь с начальства не слезу, пока в войска такие рации не пойдут. Пусть или у штатовцев закупают, или по лицензии здесь делают, или вообще тырят принципиальную схему, дополняют нашими ноу-хау и выпускают как свой — чисто советский, брендовый продукт. А то на фронте ходят дивизии кругами, орут в свой испорченный телефон и воюют по глобусу, потому как и карт нормальных тоже нет. Хотя что там — нормальных! Часто одна карта только у командира полка есть. Остальные её перерисовывают, каждый в силу своего художественного таланта. У немцев, к слову сказать, с картами тоже не лучше. Используют размноженные карты ещё немецкого генштаба, кайзеровских времён. Но у фрицев их хоть читать умеют. Наш же Ванька-взводный после трёх месяцев училища только и может, что «ура» крикнуть и людей поднять в атаку. Поэтому и продолжительность жизни у советского командира взвода в среднем три дня. Чему за три месяца вообще можно научить? Всех кадровых положили в самоубийственных встречных атаках начала войны, вот теперь щеглов, сразу после десятилетки — в училище и на фронт. Ему только-только восемнадцать стукнуло. Какое там чтение карты? Какое тактическое планирование? Уже нормально, если лево-право не путает и по-русски понимает. Вот и суют таких, без связи и с самодельными картами, в которых чёрт ногу сломит, немцев бить. Хотя те, кто выживает, — бьют ещё как! А с нормальной связью, что могут эти рации обеспечить, ещё лучше бить будут. Решено! Я не я буду, если эти средства связи в нужных количествах не выбью!
Настроение заметно улучшилось и, доев завтрак, вышел покурить на улицу. Снег всё так же шёл, но зато ветер прекратился и вроде даже потеплело. Идти на стройку не было никакой охоты, поэтому решил пробраться в цеха, где изготавливали ПТР. Была у меня насчёт него одна задумка. Сначала, конечно, зашёл к режимщикам. Главным там был целый майор НКВД. Точнее, полное звание было — старший майор НКВД.
Всё-таки прикольные у нас сейчас чины существуют. Майор, насколько я помню, — это и так старший. А тут вроде старший вдвойне. Нет, чтобы просто подполковником обозвать, обязательно с выпендроном нужно. Хотя по армейским знакам различия он соответствует генерал-лейтенанту. Так вот, этот дважды старший меня сначала построил и послал. И тут наступил момент триумфа. С элегантной небрежностью я продемонстрировал свою грозную бумагу. Ей-богу, чувствовал себя Атосом, показывающим подобный документ кардиналу. Майор стразу стал сама любезность. Выскочив из-за стола, проявил личную готовность сопровождать меня в экскурсии по заводу и оказывать, так сказать, всяческое содействие. Извинившись и оставив меня на пять минут, супермайор после возвращения пригласил следовать за ним. Прогулявшись по цеху, с интересом посмотрел на процесс изготовления оружия. Захватывающие зрелище! Потом наметил будущую жертву. Жертва была крепким стариканом с седыми усами и солидным видом, к которому периодически подбегали за консультацией пацаны — фэзэушники. Дождавшись, когда очередной вопрошающий свалит, я подошёл со своей просьбой.
А желание у меня было не запредельное. Хотел заполучить себе такое ружьё в эксклюзивном, так сказать, исполнении. Дедок сначала покачал головой и выразил сомнение, но старший майор лично сбегал за главным инженером, и дело потихоньку пошло. Инженер сначала тоже задумался, но под пристальным взглядом особиста выразил готовность сотворить, что я у него просил. Только вот, конечно, не завтра.
— Завтра мне оно и не нужно. У вас ещё недели две есть. Понятно, что такие изменения сразу не сделаешь. Тем более место крепления оптики я сам ещё не готов показать. Ну и разумеется, сверхурочная работа будет простимулирована.
Тут все на меня так руками замахали, как будто я предложил Троцкого откопать и подселить в мавзолей. Ну, как хотите. Моё дело предложить. Попрощавшись с мастеровыми и разлюбезным майором, поскакал на барахолку. Во время моего прошлого визита я там хорошо пообщался с одним пенсионером. Он торговал театральными бинокликами, лупами, лампами для керосинок. Среди прочей мелочёвки увидев подзорную трубу, я удивлённо поинтересовался её происхождением. Оказывается, этот старик сам её сделал. И корпус, и линзы. Ну ладно корпус, это фигня, но линзы! До этого даже не предполагал, что на дому можно делать оптику! Правда, в процессе разговора выяснилось, что дедок не сами линзы изготовлял, а увлекаясь астрономией, просто имел большой их запас на дому. Вот сейчас я и шёл к этому мастеру со своим важным и доходным для него заказом. Дед поначалу тоже пробовал брыкаться, но когда была озвучена сумма, покряхтев, согласился.
— Только слышь, служивый, я это дней десять делать буду, не меньше.
— Папаша, какой базар! Только чтоб качественно было и крепко. И ещё — за скорость, если что, доплачу премиальные.
Оптических дел мастер ещё покряхтел, а потом неожиданно попросил у меня документы. Вот те номер. Интересно, он меня за кого принял? Я продемонстрировал своё офицерское удостоверение, и бдительный старикан вроде упокоился. Договорившись, что подойду через неделю, узнать, как дела, с лёгким сердцем поехал на стройку к гранатомётчикам.
Теперь дни полетели веселее. На заводе, где выпускали ПТР, стал вообще своим человеком. Каждый день приходил посмотреть, как продвигается изготовление моего заказа. Усатый дедок подошёл к делу творчески и внёс несколько предложений, до которых я сам не додумался. Одобрив такой подход, выбил по линии ОРСа доппаёк всем принимавшим участие лицам. Народ был очень доволен. Правильно — голод не тётка, а на карточки особенно не разгуляешься. Через шесть дней пошёл к изготовителю оптики. Мастер, увидев меня, обрадовался, но при этом странно косил в сторону. Заказ этот стахановец уже сделал, и я с удовольствием разглядывал мощный, качественно изготовленный оптический прицел.