Порочное обещание
Шрифт:
Я так глубоко задумалась, что сначала, войдя на кухню, не замечаю, что Лука сидит за столом. Он сидит за газетой, и как только он слышит мои шаги, он откладывает ее, его красивое лицо выглядит более умиротворенным в свете раннего утра. На самом деле он выглядит почти… нормально. Во всяком случае, настолько нормально, насколько это возможно для мужчины, который сидит за своим смехотворно дорогим кухонным столом в костюме. Но он держит газету, и перед ним стоит чашка кофе, черного, как его душа, конечно, а перед ним тарелка с яйцами и сосисками, к которым он пока не притронулся.
— Сосиски вредны для сердца, — говорю я ему, направляясь к холодильнику, пытаясь казаться как можно более равнодушной, обнаружив его на кухне. В конце концов, это не настоящий дом, я не могу представить, чтобы это место когда-нибудь стало для меня домом. Но я не думала, что он будет здесь в десять часов утра, фактически, я была почти уверена, что его нога, вероятно, вообще никогда не ступала в эту конкретную комнату.
— Тогда хорошо, что у тебя их нет, — ухмыляясь, говорит Лука.
Он просто пошутил. Мой холодный, расчетливый заместитель главы итальянской мафии, жених, только что пошутил. За завтраком. Средь бела дня. Как будто наша встреча здесь была обычным делом.
Я чувствую себя так, как будто меня бьют хлыстом.
Мне удается скрыть выражение своего лица, я открываю холодильник и нахожу йогурт и свежевыжатый сок. Йогурт в стеклянной банке, а сок выглядит как один из тех сортов по семь долларов за бутылку, которые можно найти в Whole Foods. То, на что Ана всегда жаловалась, что не может себе этого позволить, но этим питаются богатые балерины из Джульярдской школы, чтобы оставаться худыми и постоянно голодными. Но я выхожу замуж через пять дней, и, хотя маленькая, ничтожная часть меня хочет выглядеть наихудшим образом, я не совсем лишена тщеславия. У меня будет только один день свадьбы, и я хотела бы чувствовать себя красивой, даже если я не могу выносить вида моего жениха. Проблема, однако, не в том, что я не могу выносить его вида, даже несмотря на то, что он бессердечный монстр, и я не должна хотеть его ни в каком возможном качестве.
Стиснув зубы, я подхожу к столу, плюхаюсь на один из стульев с решимостью вести себя как можно более нормально. Если Лука не хочет завтракать со мной, он может уйти. Лука снова просматривает свою статью и морщит нос.
— Что ж, полагаю, я должен быть рад, что ты хотя бы заботишься о своей фигуре. Дизайнеры обычно не любят одевать девушек больше четвертого размера.
— Ну, тогда я на пределе своих возможностей, — вежливо говорю я, зачерпывая ложкой черничный йогурт. — Может быть, мне все-таки стоило съесть немного сосисок.
Он не заглатывает наживку.
— Стилист будет здесь через час, — говорит он, глядя на часы. — Очевидно, что работа с твоими ужасными волосами займет некоторое время, поэтому твоя встреча по выбору свадебного платья отложена до позднего вечера. Но я ожидаю, что все это будет сделано к концу дня, поскольку завтра у тебя встреча с отцом Донахью. — Лука откладывает газету, накалывая вилкой одну из сосисок. — В пятницу вечером состоится репетиция, и к вечеру субботы все это дело будет улажено и закончено. — Он отправляет кусочек в рот и задумчиво жует, наблюдая за мной с другого конца стола. — Кармен отправит тебе по электронной почте маршрут на неделю со всеми твоими встречами на случай, если ты забудешь.
У меня вертится на кончике языка указать, что у меня больше нет телефона или какого-либо доступа к компьютеру, но вместо этого я пользуюсь моментом, чтобы выпалить то, что было у меня на уме со вчерашнего вечера, хотя я знаю, что мне следовало придумать план, как спросить его, какой-нибудь способ заставить Луку сказать "да". Но на данный момент я настолько опустошена, что не могу ничего сделать, кроме как позволить вопросу выплеснуться наружу, пока Лука смотрит на меня с другого конца стола.
— Я хочу, чтобы Ана пошла со мной сегодня, чтобы помочь мне выбрать платье, — говорю я, слова спотыкаются друг о друга. — И я также хочу, чтобы она была на свадьбе.
Лука смотрит на меня так, как будто я сошла с ума.
— Я уже говорил тебе, по поводу твоей русской подружки, — говорит он категорично.
— Она моя…
— Да. Я знаю. Единственная подруга. У нее также есть старые связи с Братвой, и…
— Ты согласился, что я могу с ней видеться! — Слова срываются с моих губ, раздражительные и злые, как у ребенка, которым он и назвал меня прошлой ночью, но я ничего не могу с собой поделать. Он уже отнял у меня так много, и я в ужасе от того, что он заберет это последнее, и единственный человек, которого я могу любить в мире и который любит меня, уйдет навсегда.
Челюсть Луки напрягается, и я вижу, что он снова на грани срыва. Он откладывает вилку, осторожно кладя ладони на стол.
— Я согласился на это после того, как угроза будет сдержана…
— Ты заставляешь меня выходить замуж. Ты вынуждаешь меня делать это в полном одиночестве…
— Никто тебя ни к чему не принуждает. — Лука холодно смотрит на меня. — Ты можешь отменить свадьбу.
— И умереть?! — Я проглатываю каждое слово, моя ненависть к нему со вчерашнего дня возвращается в полную силу. Я не могу поверить, что я начала испытывать к нему теплые чувства только из-за кольца и того, что он, возможно, оставил мне ужин. Я стискиваю челюсти, уставившись на него со всей злостью, на какую только способна. Пошел он к черту, даже если бы он действительно приготовил этот ужин своими собственными руками. Я не собака, чтобы любить своего нового хозяина только потому, что он, возможно, накормил меня.
Лука пожимает плечами.
— Это все еще выбор.
— Может быть, в твоем мире.
Его лицо темнеет.
— Да. В моем мире. Частью которого ты теперь являешься, София, нравится тебе это или нет.
— Ну, мне это не нравится! — Я слышу, как мой голос повышается на октаву, но я не могу остановиться. — Моя семья мертва, Лука. Мой отец мертв. Моя мать мертва. Я знаю, я говорила это раньше, но она мой единственный друг! Я знаю, тебе насрать на то, чего я хочу, или на то, что я чувствую, но неужели ты не можешь хоть на секунду вытащить свою голову из собственной задницы и понять, что я, возможно, хочу, чтобы кто-нибудь, кого я люблю, помог мне выбрать мое гребаное свадебное платье? Быть рядом, когда я выйду замуж? Всего один человек, который будет рядом со мной? Я что так много прошу?
К тому времени, как я заканчиваю, у меня перехватывает дыхание, и я слишком поздно понимаю, что я кричу, что я только что буквально проклинала и кричала на человека, который имеет надо мной власть над моей жизнью и смертью. Я ни на секунду не верю, что документ, который я подписала вчера, черт возьми, что даже мое гребаное свидетельство о браке спасет меня, если Луке надоест иметь со мной дело. Этот человек и все, подобные ему и вокруг него, выше закона.
Если он спасает меня, то это потому, что он сам так решил. Что снова напрашивается на вопрос…почему?