Порочное обещание
Шрифт:
— Что тут, блядь, смешного? — Огрызается Лука.
— Мужчины, — говорю я, качая головой. — Какие же вы тупые, зацикленные на себе, заносчивые мудаки. Вы гребаные идиоты, вы знаете это?
Лука холодно смотрит на меня.
— Что?
— Не у всех женщин идет кровь, — говорю я ему категорично. — Я думала, только о том, что смогу это сделать, а ты был так настойчив, что мы должны заняться сексом немедленно, я даже по-настоящему не подумала об этом, потому что была так шокирована и напугана всей ситуацией, но Лука, не у каждой женщины в первый раз идет кровь. Есть миллион способов, которыми это может произойти, даже не занимаясь сексом, черт возьми, уроки балета, которые я брала в детстве, могли бы это сделать. Йога. Неважно. Я свирепо смотрю на него.
— Ты, блядь, издеваешься надо мной.
— Нет. — Я подавляю очередной приступ смеха. — Вы, мужчины, со своими самыми важными членами, вы думаете, что вы такие особенные, что у всех нас просто хлещет кровь, когда вы вонзаете свой член в нас в первый раз? — Я не могу скрыть гнев в своем тоне. — Ты так отчаянно хотел лишить меня девственности, но даже этого было недостаточно для тебя. Ты должен убедиться, что я, блядь, пролила за тебя кровь.
— Это не шутка, София, — предупреждает Лука. — Росси это не будет волновать. — Он потирает рот рукой, его черты искажены напряжением и беспокойством. — Это устаревший обычай с любой точки зрения, я уже говорил тебе об этом. Но он старомодный человек, и ему нужны доказательства того, что ты моя жена всеми возможными способами. Он сказал… — Лука внезапно останавливается, поджимая губы.
— Что? — Спрашиваю я, мое сердце внезапно трепещет в груди. — Что он сказал?
— Это не имеет значения, — решительно говорит Лука. — Важно то, что мы собираемся сделать сейчас.
Мой желудок нервно сжимается. Я понимаю, что он серьезен. Не то чтобы я когда-либо в этом сомневалась, но это реальная проблема, какой бы глупой она ни была.
— Мы могли бы сделать это снова, — нерешительно предлагаю я. — Без презерватива? Врач мог бы доказать это тогда…
— Нет, — резко говорит Лука. — Я не хочу иметь детей. И, кроме того, Росси захочет крови. Кровь, это наш образ жизни, наш… — Лука отворачивается, направляясь к кожаной спортивной сумке, стоящей у комода, которая, я могу только догадываться, принадлежит ему. Он наклоняется, расстегивая молнию, и когда он шагает обратно к кровати, я вижу, что у него в руке.
Острый, сверкающий охотничий нож.
— Какого хрена! — Я громко визжу, отползая назад. — Какого хрена ты собираешься с этим делать?
— Расслабься. — Лука закатывает глаза. — Я надрежу тебе внутреннюю поверхность бедра, совсем чуть-чуть. Останется маленькое кровавое пятнышко, и Росси будет доволен.
— Ты, должно быть, издеваешься надо мной!
— Я не издеваюсь, — хладнокровно отвечает Лука. — Ты бы хотела то, что по сути является царапиной, София, или ты хотела бы чего-нибудь похуже? Потому что я гарантирую, что последнее Росси приготовил для нас обоих, если мы не подчинимся.
Я смотрю на него. Я так устала от глупых угроз расправы, с горечью думаю я. Все, абсолютно все, что он говорит, звучит так: "Сделай это или умри". Меня это чертовски достало. Но я снова вижу, что выхода нет.
— Ложись, — инструктирует Лука. — Как будто…
— Я поняла, — говорю я сквозь стиснутые зубы. Теперь исчез любой намек на желание. Я закрываю глаза, возвращаясь на то место, где я была раньше, мой пульс учащается в горле.
Лука забирается обратно в кровать, становясь на колени между моих ног, пока его рука скользит вверх по внутренней стороне верхней части моего бедра. Раньше это было приятно, даже возбуждающе, но теперь я просто зла и напугана. Я хочу, чтобы он убрал от меня руки, я хочу, чтобы он никогда больше не прикасался ко мне.
— Не смотри, — говорит Лука, и я чувствую холодное прикосновение острого лезвия к внутренней стороне бедра.
Это не так уж больно. Он был прав насчет этого. Это быстрая острая боль, похожая на укол, не сильнее той, что я почувствовала ранее, когда он скользнул в меня в первый раз. Но больно не от физического сокращения. Все дело в ситуации, в том факте, что я отдала Луке все, и все это было напрасно.
— Ты мог бы сделать это сразу, — прерывисто шепчу я, негодование наполняет мой голос. — Нам не обязательно было заниматься сексом, мы могли бы притвориться…
Жаль, что я не подумала об этом. Жаль, что я не отказалась от этого. В порыве страха, эмоций и шока, сопровождавших то, что Лука рассказал мне ранее, мне даже в голову не пришло точно так же, как я не сообразила по кусочкам, что Росси специально будет искать кровь на простынях. На самом деле я не думала о том, зачем они поднимутся к нам утром, только о том, что они поднимутся, и выхода из этого нет.
— Я думал…
— Что? Что я предпочла бы секс с тобой небольшому порезу на бедре?
— Ты хотела меня, — говорит Лука, защищаясь.
— Мое тело хотело тебя! Ты чертовски великолепен, и я никогда не была с мужчиной, и ты до чертиков дразнил меня прошлой ночью! — Я снова кричу, мой голос повышается, когда я уклоняюсь от его прикосновения. — Это не значит, что я хотела отдать тебе единственное, что у меня осталось!
— София…
— Оставь меня в покое. — Я вскакиваю с кровати, отказываясь смотреть на пятно на кровати. — Просто, блядь, оставь меня в покое!
Лука ничего не говорит, но я чувствую на себе его взгляд, когда убегаю в ванную, прямо в душ, к уединению горячей воды и дверей между мной и ним.
Когда я, наконец, выныриваю, каждый намек на его прикосновение стерт с меня, свет выключен. Лука лежит на дальней стороне огромной кровати, я не могу видеть, обнажен ли он все еще, он достаточно далеко от другой стороны кровати, чтобы я могла спать, не прикасаясь к нему.
Но когда я ложусь, свернувшись калачиком в пижамных штанах и майке, которые я захватила с собой, чтобы надеть, я могу сказать, что это будет долгая, бессонная ночь. Мое тело болит, но больше не от потребности в удовольствии, а от беспокойства, мою грудь сдавливает тревога и слабое чувство предательства, и больше всего на свете я хочу быть далеко-далеко от него.
Я не могу дождаться, когда все это закончится.
ЛУКА
Моя жена ненавидит меня.
Я вижу это в ее глазах, когда мы просыпаемся на следующее утро, в том, как она отказывается встречаться со мной взглядом, как она отстраняется от меня, когда я делаю даже малейшее движение к ней. Напряжение в комнате настолько сильное, что я мог бы разрезать его ножом, по иронии судьбы, это большая часть причины, по которой она так сердится на меня.