Порочное полнолуние
Шрифт:
— О, — я зло усмехаюсь, — никого я сюда не притащу! Вы даже не узнаете, был ли четвертый, пятый или шестой! Или седьмой!
— Все, — Чад шагает ко мне, вырывает из рук карту и рвет на мелкие клочки. — Никуда не едешь! Ишь как разогналась на семерых! Королева групповух!
— Ну и не поеду никуда! — в ярости смотрю в глаза Чада. — Вы не избавитесь от меня ни под какими предлогами!
— А я говорила, что идея плохая, — мимо проплывает Ида. — Но кто меня слушает.
— Хорошая идея! — взвизгиваю
— Да никто тебя не заставляет, — Крис тихо смеется. — Хорошо, поехали вчетвером.
Ида удивленно оглядывается и шипит:
— А лес на кого оставите?
— На тебя и на деда, мамуль, — Эдвин виснет на ее плечах.
— Правда? — смотрю в решительные глаза Криса. — Вчетвером?
— Только успокойся, — он ласково улыбается.
В груди тепло от его улыбки, и я кидаюсь в его объятия, а потом отстраняюсь и говорю:
— Но я и лес особо не знаю, чтобы его сейчас покинуть. Вы так экскурсию мне и не провели.
— Ты ищешь отговорки, чтобы остаться? — самодовольно ухмыляется Чад.
— Так, зайчики, — по ступеням спускается Герман, — разорались вы тут и почем зря.
Он ковыляет к фургону, неуклюже забирается в кабину, и через секунду урчит мотор. Мы с открытыми ртами наблюдаем, как ворота бесшумно отворяются, и мой сюрприз выезжает со двора.
— Надоели вы мне! — с хриплым хохотом кричит Герман. — Житья старику никакого не даете! Ариведерчи!
— Папа! — вопит Ида, и ворота закрываются.
— Он угнал мой фургон, — ошарашенно шепчу я. — Вот же подлец.
Глава 46. Испуганное чудовище
Выходка Германа удивила всех. Особенно Иду, которая восприняла побег отца как личное оскорбление. Вроде бы уже не девочка, нуждающаяся в заботе родителей, а расплакалась, как ребенок малый. Сыновья пытались ее успокоить, а она убежала и заперлась в комнате.
Но потом обиделась и я, когда через неделю на завтрак заглянул Святой Отец, который вновь нацепил на себя маску невозмутимого смертного, и заявил, что Герман и родителей моих соблазнил на веселые приключения втроем. Сижу с чашкой ромашкового отвара за столом, а оборотень в сутане мило улыбается и ковыряется чайной десертной ложкой в шарлотке из диких лесных груш.
— В каком смысле они втроем уехали? — сипло переспрашиваю я. — Куда?
— Если бы я знал, я бы к вам в гости не заглянул, Полли, — Святой Отец еще шире улыбается.
— Он их выкрал? — тихо уточняю я.
— Соседи сказали, что они добровольно садились в белый фургон и были весьма воодушевлены.
— Дайте мне телефон! Немедленно! — взвизгиваю я и ставлю с громким стуком чашку.
— Ты в своих родителей пошла, — в ярости шипит Ида.
— В каком смысле?! —
Чад, Крис и Эдвин молча слушают нас и наслаждаются десертом с меланхоличными лицами, но я чувствую их затаенное любопытство.
— Они уж точно не по грибы с моим отцом поехали, — Ида с едкой усмешкой откидывается на спинку стула.
— А куда церковь смотрела? Оборотень похищает двух смертных! — я сердито отмахиваюсь от Иды, с досадой уставившись на Святого Отца.
— Он же на попечении Иды, — тот отправляет кусочек шарлотки в рот. — К ней все вопросы.
— Так, — я встаю и опираюсь о стол руками, — дайте мне телефон.
— Тут сеть не ловит, — Эдвин смахивает крошки со стола, — только на окраине леса.
— Тогда поехали на окраину леса, — зло шагаю к дверям. — Ваш Герман втянет же их во всякое.
— Не говори так о свое отце, — Ида глумливо смеется, — сестренка.
— Ма, — вздыхает Крис и вместе с братьями следует за мной, — полегче.
Через полчаса Чад вывозит нас на шоссе и паркуется на обочине. Я выскакиваю из салона и торопливо на память набираю номер матери, которая отвечает мне не сразу. Совсем не сразу — после десятого вызова.
— Полли…
— Где вы?! — кричу я в трубку. — Вы живы?!
Глупый вопрос, конечно. Герман вряд ли их сожрет, он поступит куда изощреннее и отвратительнее.
— Живы… — попискивает мама. — Полли… Тут такое дело…
— Какое?! — рычу я.
— Такое, что у твоей мамочки теперь два мужа, — хрипло ржет конем Герман в трубку.
Мама на фоне глупо хихикает, а меня пробирает дрожь ужаса.
— Какого хрена, Герман?!
— Не Герман, а папа, — тот кряхтит и кого чмокает. — И это любовь, доча. Тебе ли не знать.
— Ребрышек не было, вот тебе курица, — раздается приглушенный голос отца.
— Папа! Папа! Папа!
— Да не ори ты так, — шипит Герман и спокойно обращается к кому-то на стороне, — наша дочь хочет с тобой поговорить.
— Полли?
— А у тебя есть еще одна дочь?
— Нет.
Я пинаю грязную обертку, что валяется на земле, и так крепко сжимаю смартфон, что он тихо поскрипывает в моих пальцах.
— Полли, — звучит наигранно веселый голос отца.
— Какого хрена, папа?!
— Не тебе нас осуждать, — тихо и сердито отвечает он.
— Вы там совсем крышей потекли?!
— Будь с ней построже, — Герман на фоне чем-то хрустит, — совсем распоясалась в таком тоне разговаривать с родителями.
— Мама любит Германа, а мы любим твою маму. Все просто.
Истерично смеюсь, потому что “любим” звучит очень двусмысленно в сложившейся ситуации.
— И у нас небольшой отпуск, — воркует мама.
— Да вы только недавно были в отпуске, — растерянно отвечаю я. — Ма, что ты творишь?