Порочные занятия

Шейд Сигги

Следую за ним, сохраняя скорость сорок миль, пока фургон не въезжает в тупик. Когда он делает резкий разворот, я останавливаю машину посреди дороги.

Водитель подает сигнал. Я тянусь к поясу и достаю пистолет. В нем семнадцать патронов — достаточно, чтобы справиться с водителем, его напарником и любым другим человеком, стоящим на пути к Феникс.

Открываю дверь и выхожу.

Мужчина на переднем пассажирском сиденье открывает дверь и поднимает пистолет.

Я поднимаю свой, нажимаю на курок и напрягаюсь из-за не очень

тихого глушителя. Прозвучало, как выхлоп. Не раздумывая, я бью водителя, когда он пытается нырнуть под приборную панель.

Опустив голову, проверяю, мертв ли он. Его невидящие глаза говорят мне все, что нужно знать, и я вытаскиваю ключи из замка и иду к задней части.

Пальцы дрожат, когда я отпираю дверцы фургона. Похитители, вероятно, оставили их обоих без сознания для облегчения перевозки. Я бы поступил так же на их месте.

Мысли о Феникс, лежащей холодной и уязвимой, отданной на милость зверей, потрошат мое сердце.

Открываю дверь, и она летит на меня, орет как банши, раскинув руки. Я хватаю ее за запястья, но она настолько поглощена своей яростью, что продолжает брыкаться и биться в моей хватке.

— Мисс Шталь, — рявкаю я голосом, который, уверен, рассеет ее туман.

Феникс тает на моем теле, ее глаза фокусируются.

— Профессор?

Я ставлю ее на ноги.

— С тобой все в порядке?

— Профессор Сегал? — звучит мужской голос, который я надеялся не услышать.

Блять.

Вир Бестлэссон прислоняется всем телом к двери фургона и выпрямляется, чтобы встать.

— Что вы здесь делаете?

— Я мог бы спросить о том же, — говорит холодный голос сзади.

Отходя от дверцы машины, я задвигаю Феникс за спину и встречаюсь с холодными глазами Одина Бестлэссона.

Глава 45

МАРИУС

Блять.

Ебаный.

Пиздец.

Как, черт возьми, Один так быстро все узнал?

Феникс дрожит у меня за спиной, вероятно, задаваясь вопросом, что, черт возьми, происходит, в то время как я смотрю на самого безжалостного криминального авторитета страны.

Мои внутренности вспыхивают грозой неуверенности. Паранойя всегда спасала меня от неприятностей. Так какого хрена я проехал по окраинам Марины и не заметил Одина?

Я поднимаю пистолет, ствол нацелен ему в горло. Не между глаз, потому что мне нужно отвлечься. Если выстрел, который я сделаю, будет «полулетальным», по крайней мере один из людей Одина не убьет меня и бросится на помощь своему лидеру.

— Дядя? — говорит мальчик Бестлэссон из фургона.

Один даже не дергается, но с другой стороны машины появляется пара мужчин в черном, каждый с оружием

в руках.

Когда грохот другой машины заполняет другую сторону тупиковой дороги, мой разум делает быстрые расчеты относительно шансов выбраться из этой засады живым.

Вывод: выхода нет.

— Заберите моего племянника и его невесту, — говорит Один, все еще не сводя с меня взгляда.

Его самонадеянность действует мне на нервы, и когда у Феникс перехватывает дыхание, я не могу понять, то ли это потому, что она выяснила личность человека, стоящего перед нами, то ли потому, что Один объявил ее невестой Вира Бестлэссона.

Один из мужчин вытаскивает мальчика из фургона, в то время как другой направляет пистолет мне в голову, похоже, ставя спасение своего босса выше приказа захватить Феникс.

Один сцепляет пальцы.

— Пожалуйста, опустите пистолет, мистер Ванир.

— Что? — шепчет Феникс.

Значит, она слышала о Криусе?

Конечно, слышала. Отец запугивал ее Криусом, чтобы держать в узде.

— Ты стоишь перед сыном печально известного сутенера Криуса Ванира. Если бы я не остановил его, не сомневаюсь, что такая молодая женщина, стала бы деликатесом на одном из его многочисленных рынков плоти.

Ее резкий вздох наполняет меня волной разочарования.

Стиснув зубы, я процедил:

— Моя фамилия — Сегал.

— Я почти сразу узнал тебя, — говорит Один, невзирая на мои слова. — Глаза. Всегда эти глаза.

Желчь подступает к задней стенке горла. Мятежная часть моей души, которую не волнует надвигающаяся перестрелка, хочет настаивать на том, что я совсем не похож на своего отца.

Один расслабляет пальцы, оставляя сцепленными только указательные, и кладет их на подбородок. За все время, когда я направлял пистолет в головы людей, только однажды я видел, чтобы потенциальная жертва действовала с такой самоуверенностью.

Неудивительно, что Один и Криус такие близкие друзья, хотя я сомневаюсь, что Один все еще считает его другом.

— В конце июля прошлого года мы с Шанго предотвратили уничтожение мафией семьи Ванир, отправив их старшего сына в тюрьму Сикрофт. Ты его брат.

Мой палец зависает над спусковым крючком.

— Вы не правы.

— Я знаю Криуса Ванира так же хорошо, как знаю свой искусственный глаз. Каждый из его незаконнорожденных сыновей умен, высокообразован и психологически отчужден. Ты подходишь под описание.

Осознание того, что есть другие женщины, которых он заключил в тюрьму и оплодотворил, как мать, ударяет меня под дых.

Вздрагивая, я корректирую прицел.

— Опусти пистолет, Ванир, — говорит Один.

— Скажите своим людям, чтобы они убрали свои машины с дороги, и я подумаю о том, чтобы оставить вас в живых.

Его взгляд обостряется.

— Как насчет того, чтобы дать вам повод для сомнений и предположить, что Криус нашел способ заставить вас выполнять грязную работу?