Порочный сексуальный татуировщик
Шрифт:
— Как ты веселилась в последнее время? — спросил он, будто считал, что она не способна хорошо проводить время. — И вообще, когда ты в последний раз трахалась?
От неожиданного вопроса Катрина открыла рот, снова его захлопнула и посмотрела ему в глаза. Да пошел он нахрен за то, что такой мудак.
Он ухмыльнулся.
— Ага, так я и думал.
У нее руки чесались убрать с его лица это самодовольное выражение.
— Какого хрена это значит?
— Просто ты в последнее время очень дерганая, — он пожал плечами. —
Ох, ну что за чертов идиот. Ее нервозность связана с его распутством и неспособностью видеть то, что у него перед носом.
Она была его лучшим другом и знала все о его дерьмовом прошлом, его далеко не идеальном детстве и комплексах брошенного ребенка. И хотя она снова и снова доказывала, что никуда не уйдет и всегда будет рядом с ним, несмотря на собственных демонов и страдания, он воспринимал ее как нечто само собой разумеющееся, не видя в ней никого больше, чем старую добрую Китти-Кэт.
Опять же, разве он виноват в том, что она любила его больше, чем просто друга или брата? Что он не способен ответить на ее чувства по разным причинам, главная из которых заключалась в том, что он был эмоционально сломлен и не знал, как подпустить кого-то близко к себе? Нет, она не могла его винить. По крайней мере, он был честен в том, кем был и на что способен.
Он не виноват, что она хотела большего. Вина за то, что она до сих пор надеялась, лежит на ней.
«Может, это часть проблемы», — подумала Катрина, выискивая на телефоне аудиокнигу, которую можно послушать во время полета. Мейсон так легко пользовался тем, что она все время рядом, всегда под рукой. Черт, кого она обманывала? Она облегчала ему задачу, и, возможно, пришло время переоценить свои чувства к лучшему другу и тот факт, что на них не ответят взаимностью.
Потому что одно она знала наверняка: безответная любовь — охрененный отстой.
Мейсон коснулся ее обнаженной руки, и ее предательский пульс ускорился в несколько раз, когда она посмотрела на его мускулистое предплечье и темно-коричневый плетеный кожаный браслет, дважды обернутый вокруг запястья. Этот браслет она подарила ему на последний день рождения, и в комплекте с его племенными татуировками он смотрелся на нем чертовски сексуально.
Не обращая внимания на то, как ее тело распалилось во всех лишенных внимания местах, она подняла на него взгляд, и он игриво улыбнулся ей.
— Знаешь, возможно, тебе следует воспользоваться Городом грехов, найти какого-нибудь случайного парня, который поможет тебе снять напряжение и расслабиться.
Катрина не была уверена, шутил ли он или говорил серьезно, но сдержала раздраженную реплику, которая только подтвердила бы его мнение о ее нервозности, и вместо этого решила с ним согласиться.
— Да, возможно, так я и сделаю, — с энтузиазмом ответила она.
Трахаться со случайным незнакомцем было не в ее стиле, но Мейсону не обязательно было это знать.
Он удивленно моргнул. Очевидно, не ожидая, что она так охотно согласится на его непристойное предложение.
«Ну и ладно», — подумала она, подавляя свое разочарование.
Покончив с разговором, она отвела взгляд от Мейсона, вставила в уши наушники и закрыла глаза, когда самолет помчался по взлетно-посадочной полосе и оторвался от земли. При первом рывке ее желудок опустился вниз, и она медленно и глубоко вдохнула, принимая очень трудное решение. То, с которым боролась последние несколько месяцев, но внезапно ставшим слишком очевидным.
После того, как счастливая парочка поженится и все вернутся из Вегаса, Катрине нужно будет кардинально изменить свою жизнь. Становилось все труднее и больнее изо дня в день находиться рядом с Мейсоном и наблюдать, как он переходит от одной женщины к другой. Настало время провести переоценку своей жизни, а также должность менеджера в «Чернилах», тату-салоне Мейсона.
А значит, отказаться от единственного мужчины, которого она хотела, но никогда не имела по-настоящему, кроме как дружила с ним и делилась секретами.
* * *
Какого черта? Озадаченно нахмурившись, Мейсон наблюдал за молчаливой отстраненностью Катрины от их разговора и ощутил это, когда она надела наушники, закрыла глаза и отгородилась от него. В одну минуту он дразнил ее, а в следующую, бац!, его молча отстранили — и это после того, как она слишком охотно согласилась на интрижку в Вегасе.
«Женщины», — подумал он, покачав головой. Боже, он никогда их не поймет.
Ладно, это утверждение не совсем правдиво. У него не возникало проблем с женщинами, когда они стояли на коленях и отсасывали ему, или умоляли трахать их сильнее и быстрее. Горячий, бессмысленный секс и взаимное удовольствие — да, это он понимал без труда. Черт, этот язык ему был понятен без слов.
Но выросшая за последние несколько месяцев раздражительность Катрины? Господи, он чувствовал себя так, будто шел на цыпочках по минному полю, и понятия не имел, как справиться с ситуацией или с ней, чтобы все не взорвалось у него перед носом.
Несмотря на все проблемы и ужасы, через которые ей пришлось пройти в своей жизни, Катрине всегда удавалось держать это дерьмо глубоко внутри и сохранять оптимизм. Она всегда могла вызвать у него улыбку в плохой день, или вызволить из депрессии, или отпустить шутку, когда он был не в настроении.
Но не в последнее время.
Так что же, черт возьми, с ней происходит? Катрина никогда не проявляла признаков предменструального синдрома, так что эта версия отпадала. Отношений у нее не было, поэтому ему не приходилось беспокоиться, что какой-то парень дурно с ней обращается. Впрочем, ее раздражение всегда было направлено на него, а ни на кого-то другого. С клиентами «Чернил» она была вежлива и весела. Даже шутила и поддразнивала других сотрудников салона, но когда он пытался присоединиться к веселью, игнорировала его и отключалась.